Глава 7. Она идет, бежит, зовет, глядит в глаза героям (1/2)

***

Где-то вдалеке он услышал звуки клавесина. Потом он затих, ноты растворились во тьме. Уилл открыл глаза.

Он не знал этого места. Большой каменный зал с деревянными столами, некоторые из которых отодвинуты в сторону, чтобы освободить место для танцев.

Танцы. Он танцевал с темноволосой девушкой. Только не с Аланой. Он не узнал ее и все же узнал. Оба состояния существовали одновременно. Другая женщина с тростью сидела в стороне, отстукивая такт по каменному полу.

— Раз, два, три, четыре! — считала она, пока Уилл и девушка двигались навстречу друг другу, а затем расходились. Он пропустил момент, когда должен был сжать ее руку, и остановился со вздохом, разочарованно приглаживая волосы рукой.

— У тебя получается лучше, — пообещала девушка. — Давай попробуем еще раз.

— Я думаю, часть проблемы в том, что ты не хочешь танцевать с Мариссой, — заметила женщина с тростью со своего стула.

— В этом есть доля правды, — сказал Уилл, и девушка — Марисса — толкнула его в плечо в притворном негодовании.

— Но это ты ведешь! — обвинила она.

— Но если ты надеешься произвести впечатление на своего красавца графа, тебе лучше постараться как следует, — предупредила его женщина с тростью.

Уилл подошел к ней и взял ее гладкую смуглую руку.

— Потанцуй со мной, Реба, — попросил он с улыбкой, когда Марисса захихикала у него за спиной. — Я ее терпеть не могу, от нее пахнет козами.

— Мерзавец! — крикнула Марисса сквозь смех.

— Еще раз, — приказала Реба, хотя тоже улыбалась. — У тебя совершенно нет чувства ритма.

— Это все моя партнерша, — настаивал он, ухмыляясь и скрестив руки поверх блузки с широкими рукавами и жилета, которые были на нем влажными от пота.

— Могу я вмешаться?

Уилл обернулся на звук мужского голоса, от которого у него по спине пробежала дрожь, но не от приятного предвкушения, а от настоящего страха.

Абель Гидеон стоял над телом Мариссы. Он каким-то образом выпотрошил ее за несколько мгновений, перебросив ее внутренности через плечо. Он срезал нижнюю половину ее лица, обнажив зубы и челюстную кость. Уилл был закован в цепи своего ужаса, не в силах пошевелиться, когда Гидеон подошел ближе. Уилл почувствовал запах покрывающей его крови, медной и горячей, и его взгляд метнулся от Гидеона к окровавленному хирургическому ножу в его руке.

— Могу я пригласить вас на танец, инспектор?

Уилл шарахнулся в сторону, когда Гидеон приблизился, но Потрошитель указал ножом на Ребу. Послание было ясным. Уилл знал, что он должен был сделать, если хотел спасти жизнь Ребы. Он позволил Гидеону заключить себя в объятия, испачкав рубашку Уилла кровью Мариссы. Гидеон приложил руку с ножом к пояснице Уилла, а другую взял в свою испачканную ладонь; кровь уже была липкой и подсыхала. Они начали танцевать вальс, Уилл боролся с инстинктивным отвращением из-за того, что Потрошитель прикасается к нему подобным образом.

— Не притворяйся, что тебе это не нравится, — усмехнулся Гидеон. — Хотя, я полагаю, это немного похоже на самобичевание. Поскольку я — это я, а ты — это я. По крайней мере, часть тебя.

— Я совершенно не такой, как ты, — прохрипел Уилл, ярость огнем наполнила его вены.

— Отнятие жизни — значит убийство, и не важно кого: от самой маленькой мухи до самой большой шлюхи. — Танцуя, они ступали по крови Марисы, оставляя на полу замысловатые узоры следов. — Ты красивее, чем когда я видел тебя в последний раз, инспектор Грэм. Выглядишь немного менее… уставшим от мироздания.

Уилл отдернул голову назад, когда Гидеон наклонился для поцелуя, шипение отвращения сорвалось с его губ. Потрошитель только рассмеялся.

— Что это за чудесное преображение? Ты просто сияешь. Может быть, влюблен?

Он больше не мог этого выносить. Уилл попытался вывернуться, но рука, державшая нож, прижала лезвие к его ребрам, разрезая ткань рубашки, пока не впилось в кожу. Он вскрикнул, почувствовав, как кровь стекает на пояс его брюк.

— Нет причин учиться танцевать, — сказал Гидеон, извиняющимся жестом пожимая плечами и отпуская Уилла, который упал на колени, зажимая рану. — Никто никогда не полюбит тебя. Милая мисс Блум уж точно не полюбит. Такие люди, как ты и я… такого рода вещи не для нас.

— Я… не… как ты! — прорычал Уилл, с трудом поднимаясь на ноги.

Каким-то образом пистолет оказался у него в руке. Он направил его на Гидеона и нажал на спусковой крючок.

***

Чья-то рука легла ему на плечо. Уилл инстинктивно поднял руку и оттолкнул чужую руку от себя, сел и отполз назад на фут или два, судорожно глотая воздух.

На краю его кровати сидела девушка. Она была юна, может быть, лет двадцати, если не больше, с веснушками на миловидном лице и длинными каштановыми волосами, заплетенными сзади в косу. Она была одета в простое коричневое платье, поверх которого был приколот фартук. Ее ясные глаза были широко раскрыты, а маленький ротик приоткрыт в выражении шока.

Разум Уилла закружился в попытке привести себя в порядок, как корабль, находящийся на буксире, отчаянно пытающийся зайти в порт. Он лежал в постели. Комната вокруг него была незнакомой, но хорошо обставленной: каменные стены, наполовину обшитые деревянными панелями, были увешаны картинами и гобеленами. Решетчатые окна пропускали яркий послеполуденный свет и открывали вид на толстые столбы кровати из красного дерева, украшенные замысловатой резьбой, завешенные красными занавесками. В большом очаге весело горел огонь.

Сон, от которого он только что очнулся, переплелся с событиями предыдущей ночи — поездка со стражем, голубое пламя в лесу, волки, поджидающие на пороге замка Лектер. Он покачал головой и потер глаза несколькими торопливыми движениями. Когда он опустил руки обратно на кровать, девушка все еще была там. Комната все еще была на месте.

Она немного походила на его партнершу по танцам из сна. Ту, которую выпотрошил Абель Гидеон. Но они не были одинаковыми. Его затошнило, на лбу выступил пот.

— Кто вы? — выпалил он по-английски. — Что… что случилось?

— Ты в безопасности<span class="footnote" id="fn_39149273_0"></span> — сказала она. Уилл просто уставился на нее, пытаясь осмыслить услышанное. Это был русский? — Esti in siguranta,<span class="footnote" id="fn_39149273_1"></span> — попыталась она еще раз.

Он сосредоточился на дыхании. Непосредственной опасности, по-видимому, не было. Девушка протянула руку и осторожно похлопала его по руке. Он кивнул, пытаясь дать ей понять, что, по крайней мере, понял этот жест.

— Авигея, — сказала она, указывая на себя.

— Авигея? — Он знал, что это русское имя. — Эбигейл? — предложил он перевод с иврита.

— Да, да! — сказала она с улыбкой, затем ткнула пальцем ему в грудь, приподняв брови.

— Уилл, — сказал он, положив руку на свою грудину, которая, как он только что понял, была обнажена. Он почувствовал, как краска приливает к его щекам, и украдкой заглянул под наваленные на него одеяла. По крайней мере, на нем было нижнее белье.

Она улыбнулась и соскользнула с кровати, чтобы взять темно-бордовый халат с толстой подкладкой и протянуть его ему. Уилл с благодарностью накинул его на плечи, когда она направилась к двери, подняв руку, как бы говоря: «Я сейчас вернусь».

Уилл медленно встал с кровати, обнаружив пару меховых сапог на коврике рядом с ней. Он сунул ноги в сапоги и встал, держась рукой за столбик кровати. Ноги подкашивались, а голова кружилась. Он подошел к окну и отодвинул щеколду, приоткрыв ее на пару дюймов. Внизу раскинулся внутренний двор замка Лектер, при дневном свете оказавшийся совсем-совсем другим. Там, где когда-то был парадный вход в замок, теперь был сад, вероятно, для кухонных нужд, и горстка разномастных животных — белая утка, цыплята, несколько кошек, лежащих в солнечных лучах, и белка без хвоста, сидящая на полуразрушенной стене. Послеполуденный воздух был намного теплее, чем вчера, дул легкий ветерок. Он все еще нес в себе прохладную влагу снега, но также и обещание скорой весны.

Он вздрогнул, несмотря на мягкость воздуха, и закрыл окно как раз в тот момент, когда девушка снова открыла дверь. В руках у нее был поднос, который она поставила на маленький столик у камина и пригласила его сесть.

Еда была простой: каша, чай, молоко, несколько сушеных ягод, названия которых он не смог определить, — но пахла самой жизнью.

— Спасибо, — сказал он, грациозно наклонив голову.

Она кивнула в ответ и ушла. Он подумал о том, чтобы окликнуть ее, попытаться спросить, что произошло накануне вечером, но, насколько он мог судить, она не говорила ни на одном из известных ему языков. Кроме того, он был голоден — мучительно голоден, осознал он. Каша и чай помогли быстро утолить голод и жажду.

Закончив, Уилл обнаружил, что его одежда развешана в массивном резном шкафу, чистая и выглаженная, даже с заплаткой на изношенном локте пиджака. Его портфель и дорожная сумка тоже были там, все на своих местах и не тронуто.

Солнце пригревало, и его тело чувствовало себя помолодевшим после пищи и сна. Утешение, однако, не распространялось на тот факт, что он не помнил, как ложился спать. Ничего, кроме прибытия к дверям замка. Чем больше он думал об этом, тем дальше, казалось, ускользало воспоминание. Он вспомнил смутные очертания — мужчину в старомодном сюртуке, красивую, но суровую светловолосую женщину в голубом платье и…

За глазами у него началась головная боль. Он упорно игнорировал ее, пытаясь вспомнить. Достав свой дневник, он быстро записал все, что запомнил, с тщательностью следователя к деталям. Все, начиная с того момента, когда женщина-страж, вышла за ним из кареты, и заканчивая тем, как он открыл дверь.

Чем усерднее он пытался вспомнить, тем сильнее у него болела голова. Наконец он сдался и забрался обратно в постель, предварительно задернув плотные шторы с красными и золотыми кисточками, чтобы свет не попадал в глаза. Он снова заснул, на этот раз без всяких сновидений.

Он проснулся от шороха. Кто-то стоял возле шкафа, проводя щеткой для одежды по пиджаку Уилла быстрыми, отработанными движениями. Уилл сел, потирая лицо, и увидел человека, который сейчас, как и прошлой ночью, был одет, словно лорд Байрон, а теперь чистил пиджак Уилла.

Он взглянул с надменной улыбкой, Уиллу это не понравилась.

— Добрый вечер, мистер Грэм, — сказал он. — Вас попросили присутствовать на ужине.

Уилл прищурился, слегка наклонив голову влево.

— Вы не… э-э-э… граф Лектер?

— Я? Нет. — Незнакомец издал сардонический смешок, проводя щеткой по пиджаку. — Я здесь такой же заключенный, мистер Грэм, как и вы.

— Что? — Уилл зарычал, откидывая одеяло, чтобы встать с кровати. К счастью, на нем все еще был халат, который дала ему Авигея.

Мужчина усмехнулся.

— Простите меня. Под «заключенным» я подразумевал «гостя». Мне говорили, что я склонен к драматизму. — Он повесил пиджак в шкаф и посмотрел на Уилла глазами, в которых не было ни капли теплоты, вместо этого в них виднелась жестокая насмешка. — Позвольте мне первым официально поприветствовать вас в замке Лектер. Граф Лектер позволил мне прочитать всю корреспонденцию вашего начальника, мистера Браунера. Он очень хорошо отзывался о вас, мистер Грэм, он сказал, что вы человек хорошего вкуса. — Он нарочито внимательно оглядел Уилла и позволил кончику языка прикоснуться к нижней губе, что выглядело одновременно угрожающим и распущенным.

— Будьте так любезны, представьтесь, — сказал Уилл, отбросив манеры, которые Пруденс Блум привила ему — этикет, усвоенный любыми необходимыми средствами, включая телесные наказания, хотя она считала ниже своего положения применять их самостоятельно, предоставив это старому Бо.

— Энтони Диммонд.

Уилл проигнорировал протянутую руку и раскрыл шторы, которые задернул ранее. Наступила ночь, и из окна был совершенно другой вид. Резкие глубокие тени вернулись, и лунный свет сыграл с внутренним двором внизу злую шутку, стерев мимолетное воспоминание Уилла о том, как он выглядел на солнце. Откуда-то снаружи донесся волчий вой.

— У вас юго-западный акцент, — сказал Уилл, поворачиваясь обратно к Диммонду и скрещивая руки на груди. — Суиндон?<span class="footnote" id="fn_39149273_2"></span>

— Это так. — Брови Энтони удивленно взлетели вверх.

— Что вы делаете в Трансильвании?

— А вы любопытны для адвоката по недвижимости. — Энтони сделал несколько шагов по направлению к Уиллу. — Твой язык родом из Лондона, не так ли? Но немного… запутанный.

— Я родился в Америке, — признался Уилл. — Переехал, когда мне было, э-э… шесть или семь.

— Колонист. Какая потеха. — Энтони, по-видимому, тоже нравилось пренебрегать приличиями. Он шагнул еще ближе, заставив Уилла поднять глаза, — Диммонд был на четыре или пять дюймов выше. — Чувствуете себя лучше? Вы были слабы, как котенок, когда приехали. Добрались до фойе и рухнули. Мне пришлось нести вас сюда, будто ребенка, которому пора ложиться спать.

Уилл окинул Энтони оценивающим взглядом, скривив губы в едва скрываемом презрении.

— А вы сильнее, чем кажетесь.

Это по какой-то причине очень насмешило Энтони, потому что он откинул голову назад и рассмеялся; громкие звонкие раскаты разнеслись по всем углам комнаты и отдались там эхом.

— Да, так и есть, — сказал он через некоторое время.

Что-то в его глазах блеснуло таким образом, что Уиллу стало чрезвычайно не по себе. В моменты, подобные этому, он едва мог контролировать пульс эмпатии, и что-то в его сознании приводило маятник в движение, настаивая на том, что он в смертельной опасности. Он слегка задрожал под толстым халатом, почувствовав, как недоброжелательность Энтони давит на его сознание. Это было похоже на зависть. Почему? Они только что познакомились.

Зависть и… голод.

Энтони еще больше сократил пространство. Уиллу пришлось заставить себя не отступить и не отреагировать, когда Энтони взял его за подбородок пальцами, приподняв его примерно на дюйм, как будто хотел более внимательно рассмотреть его черты. Его руки были ледяными, плоть твердой и неподатливой, хотя и гладкой на вид.

— Ты действительно похож на него, — пробормотал Энтони, когда Уилл сдался и вырвался из его хватки.

— На кого?

Энтони вздохнул и покачал головой, кривя рот.

— Ни на кого. Оденьтесь, пожалуйста. Или останьтесь в халате, решать вам. Я буду в холле, чтобы сопроводить вас вниз.

С этими словами он ушел, грубо хлопнув за собой дверью.

Уилл проигнорировал предложение остаться в нижнем белье и халате и вместо этого надел брюки, ботинки, рубашку и пиджак. Он приложил все усилия, чтобы поправить галстук и воротничок, что оказалось непросто. В комнате не было зеркал.

Он присоединился к Энтони в холле, и его повели вниз по старой каменной лестнице, освещенной только трехконечным канделябром, который Энтони принес с собой. Они прошли по темному коридору, а затем снова спустились в фойе с массивными дверями, через которые Уилл вошел вначале. При виде дверей у него снова заболела голова, но боль прошла, когда Энтони провел его через еще одну большую дверь в теплую и хорошо освещенную столовую, где стоял длинный стол; огромный камин, полный потрескивающих поленьев, приглушенно освещал комнату со стенами цвета лесной зелени, украшенными гобеленами с замысловатыми сценами охоты.

Стол был накрыт в одном конце на троих, хотя посередине во главе стола было единственное место с тарелкой. Желудок Уилла слегка заурчал от запаха еды, которая, вероятно, была спрятана под множеством накрытых блюд.

Эффектная женщина с золотыми волосами стояла за одним из стульев, положив свою крошечную ручку на перекладину спинки; когда они вошли, она подняла глаза, изобразив лишь тень улыбки. Сегодня вечером на ней было зеленое платье более старого фасона с квадратным вырезом, которое открывало незначительную часть ее декольте. Было в ней что-то, что напомнило Уиллу о страже, какая-то жесткость в ее устах, которая противостояла любой нежной женственности.

Она лишь на мгновение вложила свою руку в его, когда Энтони представлял их друг другу тоном на грани недовольства.

— Мистер Уильям Грэм, позвольте мне представить мисс Беделию Дю Морье.

Обмен любезностями завершился быстро, и затем она стала изучать его с тем же хитрым любопытством, которое промелькнуло на лице Энтони, когда он взял Уилла за подбородок, чтобы внимательно рассмотреть его черты. Она не сводила с него глаз, пока Энтони не отодвинул для нее стул и не помог задвинуть его обратно, пока она собирала шлейф своего платья. Когда она устроилась, мужчины заняли свои места.

— Граф Лектер примет вас после ужина, — сообщила ему Беделия, сама поднимая графин с вином, чтобы налить в его бокал. Нигде не было видно ни девушки Авигеи, ни других слуг, что показалось Уиллу странным, но даже в Лондоне было достаточно трудно найти хорошую помощь, не говоря уже о таком уединенном месте. — Он выражает свои сожаления и надеется, что вы сможете проявить терпение. — Она бросила на Энтони взгляд, ее глаза мерцали в свете камина и канделябров, расставленных вдоль стола. Он тяжело вздохнул и встал, чтобы убрать клоши и выложить на тарелку Уилла порции жареного цыпленка, зелень, сыр, картофель и хлеб.

— Уже поздно, — сказал Энтони в качестве объяснения. — Прислуга… отдыхает в этот час.

— Здесь так много всего, — сказал Уилл, глядя на блюда. — Вы уверены, что вы…

— Мы уже ужинали сегодня, — объяснила Беделия, поднося свой бокал с вином к губам, чтобы сделать крошечный глоток. Ее английский был так же хорош, как у Энтони, хотя он уловил нотки французского акцента. — Вы долго спали. Надеюсь, вы чувствуете себя отдохнувшим?