Глава 6. Всем радость… а Леноре отчаянное горе (1/2)

***

По прошествии столетий существование становится по-своему монотонным. Я потратил свои годы на защиту деревни, а также на то, чтобы учиться, читать, размышлять, писать, сочинять музыку, будто готовясь к чему-то, сам не знаю к чему. Я думал, это было для того, чтобы мы могли покинуть мою родину, ради высокой цели, которая удерживала нас на плаву на протяжении десятилетий. Хоть я никогда не забуду прошлое, оно превратилось в подземную реку, вечно текущую и просачивающуюся сквозь почву моей души, но скрытую из виду. Я делал все, что только возможно, но маленькие островки чувств, очень редкие, но заметные эмоции все еще имели место быть.

Энтони. Беделия. Авигея и ее секрет.

Но это — видеть этого человека — Илью и все же не Илью, он не может быть Ильей и все же является им — погружает меня с головой в темные воды реки, которая больше не течет под землей, а извергается из нее огромным потоком. Воспоминания, которые я отказывался позволять себе переживать вновь, приходят вместе с этим гейзером, этим сотрясающим землю извержением. Я погружаюсь в прошлое и вижу все это снова — мои первые сладкие дни с Ильей, запечатленные каким-то образом в безукоризненных деталях. Сказать «идеальное» — значит не отдать должного этому видению. Похоже что я, наконец, овладел секретом путешествий во времени, овладел силой, которую так долго искал.

Но после воспоминания о нашем первом поцелуе я возвращаюсь в свое тело.

В настоящем моменте не прошло и мгновения.

Энтони и Беделия смотрят на меня. Адвокат с лицом Ильи смотрит на меня, и я не могу этого вынести.

Я защищаюсь темными силами, обитающими в моем сознании, используя гораздо больше мощи, чем мне, вероятно, следовало. Я гипнотизирую его, заставляю его, оказывая необходимое давление на его разум и сущность.

«НЕ СМОТРИ НА МЕНЯ».

«НЕ СМОТРИ НА МЕНЯ»,— командую я.

И, как будто ночь не принесла с собой должного количества ужасов, я чувствую, что его сознание совершенно другое. Что-то, что я не могу описать в этот напряженный момент, не могу назвать, не могу постичь. Я никогда раньше не ощущал такой ментальной силы в человеке.

Он будто отталкивает мое влияние.

Но только на мгновение. Должно быть, это отняло у него последние силы, потому что его глаза закатываются, показывая налитые кровью белки, а колени подгибаются. Энтони ловит его прежде, чем он успевает упасть на пол, и поднимает на руки, как будто адвокат ничего не весит.

Я сбегаю.

В мгновение ока я оказываюсь у окна библиотеки, распахиваю створку; чудо, что она не разбивается. Я с головой ныряю в холодную снежную ночь, преображаясь как раз перед тем, как врезаться в мощеный двор внизу. Я лечу на кожистых крыльях, паря среди белых снежинок, вверх, вверх, так высоко, как только могу, прежде чем развернуться и нырнуть, скользя вниз по крутой спирали, подгоняемый ледяным ветром.

В нескольких дюймах от снежного покрова на лесной поляне я снова обращаюсь, разминая лапы на бегу, воя сквозь морозный пейзаж. Моя стая отвечает на мой вой, но я игнорирую их, перепрыгивая через поваленные деревья, скользя по снегу, все дальше и дальше в темноте, пока ко мне не возвращаются чувства.

Я подчиняюсь животному инстинкту моей волчьей формы, когда чувствую запах крови и отчаяния. Я меняю курс и натыкаюсь на мужчину и женщину, прижавшихся к выступу скалы, завернувшихся в свои плащи. У них с собой инструменты для раскопок. Рядом в снегу слабо тлеет костер.

Я знаю, почему они здесь. Местные жители верят, что голубое пламя в лесу именно в эту ночь приведет к сокровищам. В чем-то они правы, хотя сокровище, которое они могли бы найти, представляет ценность только для меня. Вот почему год за годом я использую свою неземную силу и свои знания алхимии, чтобы вызвать это пламя. Мне еще предстоит найти то, что я ищу.

Эти охотники за сокровищами столкнулись с неудачей. У мужчины сломана нога, кость прорвала кожу. Женщина наложила подобие шины и, я полагаю, ждет окончания ночи и улучшения погоды, прежде чем попытаться спасти его.

Ни один из них не будет спасен.

Бог безмерен в беспричинной жестокости и бесподобен в своей иронии, и временами он дает мне именно то, что мне нужно, когда я в этом нуждаюсь, точно так же, как он жестоко отнял и уничтожил все, что мне когда-то было дорого.

Я взываю к своей стае, посылая свой невидимый зов через заснеженный лес, крадущуюся тень из моего разума. Они немедленно откликаются на мой призыв. Тем временем я кружу вокруг лагеря этих несчастных, мои глаза прожигают своим сверхъестественным светом темноту, я угрожающе рычу, от чего, без сомнения, у них стынет кровь в жилах. В этом нет необходимости. Их страх никак не улучшит вкус мяса, но я поступаю так, потому что мне хочется. Эта жестокость помогает немного уменьшить панику, скорбь и боль, которые я испытываю после стольких лет оцепенения. Я уверен, что Бог делает то же самое. Приносит страдания, чтобы отвлечься от собственных.

Когда стая прибывает, я подхожу ближе, вцепляясь челюстями в руку женщины. Я оттаскиваю ее от ее спутника, что кричит, протягивая к ней руки. Он ничего не может сделать, кроме как наблюдать. И я хочу, чтобы он видел.

Смотрел.

Я отпустил ее руку только для того, чтобы впиться зубами ей в горло. Ее кровь приливает к моему рту, и я пью ее, даже когда раздираю ее плоть. Ее крики затихают. Я отрываю куски ее плоти до тех пор, пока она не оказывается почти обезглавленной. Ее спутник причитает. На его вопль отвечает моя стая, когда они достигают поляны. Когда я заканчиваю отъедаться, они окружают мужчину. Он кричит и набрасывается на них, но со временем горе, холод и травма ослабляют его. Мои волки держат его за одежду и сломанную ногу. Остальные члены стаи лежат на нем пушистой кучей, чтобы ему было тепло, пока моя семья не приедет за ним. В лесу эхом отдаются его рыдания и мольбы, на которые нет ответов.

К сожалению, его страданиям придется затянуться. У этого человека хватает мужества не молить Бога о пощаде. Обычно я вознаграждаю такое поведение быстрой и безболезненной смертью.

Насытившись, снова мысля ясно, или настолько ясно, насколько могу, я приказываю белой волчице привести Чийо сюда. Она знает, что делать с нашей добычей.

Затем я вновь перевоплощаюсь и влетаю обратно через окно библиотеки.

Беделия ждет меня на одном из бархатных диванов с книгой на коленях.

— Ты ел, — говорит она, когда я достаю из кармана носовой платок и вытираю им рот.

— В лесу охотники за сокровищами, — объясняю я.

Она смотрит на меня долгим холодным взглядом, затем закрывает книгу и встает на ноги.

— Он… — Я не могу заставить себя сказать это. Мой инстинкт подсказывает мне, что Бог никогда не был бы настолько жесток, чтобы вернуть мне Илью, а затем немедленно забрать его снова, но я знаю лучше. Он мог бы.