Chapter Six (1/2)

В половине первого Ганнибал слышит стук в дверь. Он быстро моет руки, развязывает фартук, аккуратно вешает его на крючок на кухне, а затем идет в прихожую. По другую сторону двери стоит Алана Блум, ее смущенное выражение лица почти скрыто длинными темными волосами.

— Алана, — приветствует Ганнибал. — Рад видеть, что ты сегодня в порядке. Ты пришла забрать свою машину?

— Да, — Алана бросает взгляд за спину Ганнибала, деликатно принюхиваясь. — Тебе нужна помощь с приготовлением обеда? Ты же знаешь, я всегда готова быть твоим помощником шеф-повара.

Ганнибал подавляет вздох, вместо этого даря Алане фальшивую теплую улыбку.

— Я был бы польщен. Пожалуйста, проходи.

Алана расслабленно проходит на кухню и осматривает размещенные на кухонной стойке ингредиенты. На разделочной доске рассыпаны нарезанные кубиком помидоры, на плите стоит кастрюля с крабовым мясом, а на хромированном островке стоит открытый пакет с рисом басмати.

— Крабовый плов? — спрашивает Алана.

— Именно. Я решил, что сегодня я в настроении для морепродуктов, — Ганнибал надевает фартук и указывает на холодильник. — Хочешь начать готовить гарнир?

— Какой это будет гарнир? — Алана подходит к холодильнику и открывает его. На Ганнибала обрушивается порыв прохладного воздуха. Он оказывает двойной эффект — охлаждая и его кожу, и его разум (который был раздражен, как только Алана вошла в дверь, прервав его размышления об Уилле, хотя это уже избитая и хорошо проторенная мысленная тропа).

— Стручковая фасоль с фундуком. Фасоль в ящике для овощей. Перед приготовлением необходимо убрать нити и разломить стебли на три части.

Алана достает стручковую фасоль и приносит ее на стойку. Она моет ее, кладет в миску, затем начинает обрывать кончики и вытягивать нити из середины. Это медленный, методичный процесс, и Алана быстро находит его ритм.

— Мне очень понравился твой вчерашний званый ужин, — говорит она.

Ганнибал согласно мычит, отмеряя необходимое количество воды для риса.

— Рад это слышать.

— Я была удивлена, увидев Уилла. Он никогда не казался любителем ужинов.

— Я думаю, ты еще поймешь, что наш дорогой Уилл полон сюрпризов.

Алана замирает и бросает на Ганнибала ошеломленный взгляд.

— Дорогой Уилл? Я не осознавала, что вы двое стали настолько… близки.

Ганнибал поджимает губы. Хотя Уилл назвал их новый статус партнерством, его милый мальчик не уточнил, будет ли эта перемена в отношениях храниться в тайне. Если бы это зависело от Ганнибала, каждый человек в Балтиморе — возможно, даже на всем Восточном побережье, чтобы наверняка — был бы прекрасно осведомлен о том, что Ганнибал и Уилл теперь партнеры. Ганнибал не думает, что Уилл — его застенчивое, замкнутое сокровище, предпочитающее проводить время с собаками, не общаясь с другими людьми — имеет то же желание.

— Полагаю, так и есть, — наконец говорит он. — Как давно ты знаешь Уилла?

— О, несколько лет. Мы познакомились, когда он начал преподавать в академии. Он всегда был таким хмурым и замкнутым — даже тогда, — Алана смеется и разламывает фасоль пополам. — Большая часть факультета научилась держаться от него подальше.

— Полагаю, ты сделала наоборот?

— Я не часть факультета, — игриво отвечает Алана. — И все же, за все эти годы я ни разу не видела Уилла таким… стабильным. За последние несколько недель он как-то изменился. Под его кожей таилась уверенность. Теперь он ее носит, словно хорошо сшитое пальто.

Глядя на плиту, Ганнибал сияет.

— Это действительно чудесная перемена. Его энцефалит был нависшей над его сознанием тенью. Без нее Уилл, похоже, впервые за несколько месяцев может ясно увидеть себя самого. Возможно, за несколько лет. Я не мог бы гордиться им больше.

Алана задумчиво смотрит на Ганнибала, но молчит. Они оба заканчивают готовить свои блюда. Ганнибал снова вешает фартук на крючок и предлагает Алане стакан свежевыжатого апельсинового сока.

— Нет, спасибо, — говорит она. — Я не буду тебе мешать. Дай мне знать, когда будешь устраивать еще один ужин. Я никогда не откажусь от возможности попробовать твои блюда.

— Конечно. Хорошего дня, Алана.

Алана улыбается — как-то тускло и вяло — и уходит. Ганнибал слушает, как ее машина трогается с подъездной дорожки, а затем упаковывает приготовленный им обед. Всю дорогу до Вулф Трап еда лежит в термосумке на пассажирском сиденье его Бентли.

Когда Ганнибал приезжает, Уилл находится снаружи. Щеки его красные от солнца и неугомонного весеннего ветра, поющего о лете. На нем потертые джинсы и столь же поношенная фланелевая рубашка — того же оттенка голубого, что и его пронзительные глаза. Уилл застенчиво улыбается Ганнибалу и подходит, чтобы помочь вытащить из машины термосумку.

— Дорогой, — приветствует его Ганнибал, очарованный усиливающимся румянцем, который распространяется на уши и шею Уилла. — Надеюсь, твой день был приятным?

— Теперь он лучше, — признает Уилл. Он смотрит на Ганнибала из-под густых черных ресниц. Незначительные два дюйма разницы в росте внезапно кажутся бесконечным каньоном, который заставляет живот Ганнибала поджаться, когда он наклоняется, чтобы нежно поцеловать розовые губы Уилла.

Ганнибал вздыхает от их мягкого соприкосновения, бесконечно наслаждаясь тем, как потрескавшиеся губы Уилла двигаются у его собственных. Они стоят так — сцепившись в объятиях — пока одна из собак Уилла не начинает лаять и скулить, тем самым прерывая их момент. Ганнибал отстраняется — с немалым усилием — и забирает у Уилла сумку. Они вместе идут в дом, и Ганнибал направляется прямиком на кухню, чтобы взять две тарелки и необходимые для еды столовые приборы.

— Сегодня утром заходила Алана, — говорит Ганнибал. — Она помогла приготовить наш обед, — Ганнибал говорит это специально, чтобы проверить, ревнует ли Уилл — посмотреть, что будет, если он осторожно подтолкнет его. Ганнибал изменился с тех пор, как в последний раз подталкивал Уилла — когда он толкнул его слишком далеко, слишком быстро — но в конце концов, это все еще Ганнибал.

Сам акт подталкивания прописан в его костях.

— Она оставила машину у твоего дома вчера вечером, верно? Я рад, что она была в состоянии забрать ее сегодня, — пауза, а затем: — Было мило с ее стороны остаться и помочь с готовкой, — говорит Уилл. В его теле нет ни намека на напряжение, никаких внешних признаков того, что он расстроен словами Ганнибала. Наполняя два стакана водой, для всех остальных он бы выглядел совершенно непринужденно.

Ганнибал — не все остальные.

Он чует кипящий под кожей Уилла запах ревности — острый и жгучий. Он пахнет как горящий алкоголь, как долька судачи, которая слишком долго пролежала на столе.

Ганнибал скрывает ухмылку и заканчивает накрывать на стол.

— Определенно. Было приятно готовить в компании, хотя я бы хотел, чтобы рядом с моими работали другие руки.

Уилл ставит чашки на стол и смотрит на подбородок Ганнибала.

— Не думаю, что из меня получился бы очень компетентный помощник шеф-повара. Собаки знают дорогу на мою кухню лучше, чем я.

Ганнибал бросает взгляд на семерых собак, в настоящее время кружащих вокруг стола, будто стая акул.

— Вероятно, это из-за отсутствия заботы о собственном благополучии, а не из-за недостаточных навыков. Иди сюда, я с нетерпением жду, чтобы ты попробовал этот плов. Я не лгал вчера, когда назвал тебя своим подопытным кроликом.

На это Уилл ухмыляется. Он садится рядом с Ганнибалом и открывает контейнер с крабовым пловом. Кухню наполняет запах морепродуктов и душистых специй — он разносится по комнате и вырывается через открытое окно над раковиной.

— Пахнет потрясающе, — говорит Уилл. — Где ты достал краба?

— В гавани есть рыбацкая лодка, которую я часто посещаю — особенно летом. У них всегда в продаже есть свежие крабы и радужная форель.

Уилл кивает и накладывает в свою тарелку большую порцию плова. Следующей идет стручковая фасоль с фундуком, и Ганнибал не стыдится того, что от запаха у него текут слюнки. В конце концов, готовил он. Ему позволено ценить свои способности.

Они едят в тишине, и во время трапезы на лице Уилла почти оргазмическое выражение. Сердце Ганнибала ни разу не замедлилось с того момента, как он подъехал к дому Уилла. Одного присутствия его мальчика достаточно, чтобы оно забилось быстрее.

После обеда они моют посуду Уилла вручную — Ганнибал вытирает ее и расставляет по соответствующим шкафчикам. Тело Уилла — это теплое, надежное присутствие рядом с Ганнибалом. Он чувствует каждую точку их соприкосновения — касание их локтей, прикосновение кончиков пальцев, когда Уилл передает Ганнибалу стакан или тарелку, скольжение одной ноги по другой — словно это клеймо, выжженное на его коже.

— Насколько далеко расположен ручей? — спрашивает Ганнибал. Он переобувается в походные ботинки, чем явно забавляет Уилла.

— От дома около двадцати минут пешком. Ты уверен, что хочешь присоединиться?

Уилл обут в пару высоких сапог и бейсболку камуфляжной окраски. Его глаза светятся весельем. Это вызов.

— Конечно, — решительно говорит Ганнибал. — Пойдем?

Уилл идет впереди, стая его собак скачет вокруг них в высокой траве. Уинстон остается рядом с Уиллом — хотя Ганнибал не уверен, потому ли это, что он новенький или потому, что самый преданный.

— Алана спрашивала меня о природе наших отношений, — замечает Ганнибал. Он искоса смотрит на Уилла. — Ты бы хотел сохранить наше партнерство в тайне?

Уилл вздыхает и прикусывает нижнюю губу.

— Я думал, что это ты хочешь сохранить все в тайне. Я определенно не окажу услугу твоему социальному статусу. Меня бы не удивило, если бы ты попросил оставить информацию об этой… перемене только для нас.

Ганнибал хмурится и резко останавливается. Он поворачивается к Уиллу, обращая на него все свое внимание.

— Дорогой, мы должны поработать над твоей уверенностью в себе. Для меня было бы честью, даже наслаждением показать тебя своим знакомым. Их мнение не имеет для меня большого значения. Твое же значит для меня весь мир.

Уилл заливается ярко-алым румянцем и опускает подбородок. Когда ему наконец удается встретиться глазами с Ганнибалом, его взгляд становится острым. Пронзительным. Он изучает лицо Ганнибала, вероятно, ища признак какой-то уловки или лжи. Он ничего не находит. Ганнибал абсолютно честен, никаких фальшивых притворств или манипуляций.

Через мгновение плечи Уилла расслабляются.

— Ого, ты действительно серьезно. Ладно. Я… я бы хотел, чтобы люди знали, что мы вместе.

Ганнибал сияет.

— Ты делаешь меня таким счастливым.

Уилл закатывает глаза и прочищает горло.

— Ага, хм. Ты тоже делаешь меня счастливым, — он дергает козырек своей кепки. — Посмотрим, насколько счастливым ты будешь весь в грязи и рыбьей крови.

— Пока ты рядом со мной, уверен, я смогу выдержать целую реку ила и рыбы.

Ганнибал чувствует запах смущенного удовольствия Уилла. Тот снова прочищает горло и продолжает путь к ручью. Его удочка закинута на правое плечо, а в левой руке он сжимает пластиковый переносной холодильник. Ганнибал представляет самого себя пять лет назад — что бы подумала та версия Ганнибала, узнав, что его возлюбленный одет так, будто он только что вышел из магазина подержанных спортивных товаров, и при этом все равно умудряется выглядеть как самое восхитительное существо на планете.

Опьяненный, Ганнибал следует за Уиллом, пока они не достигают ручья. Он шире, чем ожидал Ганнибал — другая сторона берега почти в пятидесяти футах от них, отделенная потоком кристально чистой воды.

— Красиво, — замечает Ганнибал. — Уверен, это конкретное место предоставило столь необходимое пространство, чтобы смыть роящихся в твоем разуме убийц.

— Так и есть. Куда ты идешь, когда тебе нужно обрести душевное спокойствие? — спрашивает Уилл. Он кладет свою удочку и холодильник на землю и поправляет ремешок сапог. — Уверен, заполняющие твой разум психопаты и невротики не менее неудобны, чем мои убийцы.

Его умный мангуст.

— У меня есть Дворец памяти, — говорит Ганнибал. — Тебе известен этот термин?

— Для хранения воспоминаний? — спрашивает Уилл. Он нанизывает на крючок ярко-красную приманку и ступает в оживленный поток. — Я слышал о об этом. У меня эйдетическая память: мой разум фиксирует каждое слово и образ, которые я когда-либо видел или слышал — хочу я того или нет.

Уилл делает резкий замах удочкой, леска дугой пролетает по воздуху. Крошечный крючок, спрятанный в приманке, сверкает серебром на солнце, прежде чем с легким плеском приземлиться в воде.

— Ты хочешь забыть много воспоминаний, Уилл?

Уилл фыркает и чешет подбородок, другой рукой крепко сжимая удочку.

— Подозреваю, как и все остальные. А как насчет тебя, Ганнибал? Есть ли воспоминания, которые ты запер за определенными дверями своего Дворца памяти?

— Да, — говорит Ганнибал. Он отвечает без колебаний. Он хочет, чтобы Уилл доверял ему, видел его. Это значит открыть себя уязвимости. Это неуютное ощущение. Он чувствует себя черепахой, лежащей кверху животом, выставив миру напоказ свои самые мягкие части.

Уилл смотрит на Ганнибала нежным взглядом.

— Ты не должен рассказывать.

— Не сегодня, — соглашается Ганнибал. — Но однажды я хотел бы этим поделиться.

Уилл улыбается, и от этого вида внутри Ганнибала что-то расцветает. Это чувство, которое он когда-то считал усохшим и скрытым, без надежды когда-либо распуститься.

Это похоже на надежду.

Уилл продолжает ловить рыбу еще час. Ганнибал находит на берегу гладкий плоский камень, и сидит на нем. Собаки подходят, чтобы полежать или посидеть рядом с Ганнибалом — кто-то из них время от времени на мгновение отбегает, чтобы полакать воду, прежде чем вернуться к Ганнибалу с мокрой мордой и блестящей на солнце шерстью.

Их путь обратно к дому медленный и извилистый.

— Это впечатляет, — говорит Ганнибал Уиллу. Он указывает на холодильник, в котором лежат три синие зубатки. —Ты замораживаешь рыбу, которую не готовишь сразу?

— Да. Замороженная рыба хранится месяцами — а иногда и годами, если подготовить ее надлежащим образом. Когда морозильник заполняется, я использую ее, чтобы кормить собак, — Уилл облизывает губы, а затем спрашивает: — Ты останешься на ужин?

Вопрос застает Ганнибала врасплох. Он предполагал, что Уилл — его милый интроверт — будет более чем готов вышвырнуть Ганнибала за дверь, как только они вернутся. Этот робкий вопрос заставляет Ганнибала гореть от желания.

— Я бы с удовольствием, — говорит он. — Возможно, я могу помочь тебе приготовить рыбу? Ты же обещал, что в итоге я буду весь в рыбьей крови.

Уилл смеется и открывает дверь, позволяя всем семи собакам ворваться внутрь, прежде чем сам он идет на кухню и ставит свой холодильник. Его удочка остается на крыльце.

— Обещал, да? Полагаю, честность — ключ к успеху любых отношений, — Уилл бросает взгляд на рубашку Ганнибала. — У тебя есть одежда на смену? Мне бы не хотелось, чтобы ты испортил верхнюю часть своей одежды.

— Не бойся, Уилл. Я еще ни разу не испачкал рубашку во время приготовления ужина, — ухмыляется Ганнибал.

Уилл фыркает и снимает бейсболку, затем проводит рукой по своим растрепанным кудрям.

— Все бывает в первый раз. Будем надеяться, удача не покинет тебя. Знаешь, у меня на самом деле есть фартук.

— В таком случае, я его одолжу. Я очень люблю эту рубашку.

Уилл смеется, и этот звук клубится в воздухе, как теплый древесный дым.

Ужин — это невиданное событие. Уилл — терпеливый учитель, который объясняет Ганнибалу, как именно держать нож для разделки филе, где резать, как тянуть из рыбы кости, чтобы лучше всего отделить мясо. Тело Уилла — это постоянное тепло позади него, надежное присутствие, без которого Ганнибал не хочет оставаться. К тому времени, как рыба шипит в духовке, Ганнибал изнывает от возбуждения, отчаянно желая прикоснуться к Уиллу любым возможным способом.

— Уилл, — бормочет Ганнибал. Он наклоняется и целует горло Уилла, пробуя на вкус речную воду и пот — опьяняющее сочетание.

Уилл стонет и пропускает между пальцами волосы Ганнибала. Это действие разрушает укладку, смазывает гель, который Ганнибал так тщательно наносил несколько часов назад. Ганнибал не может найти в себе силы беспокоиться из-за этого. Он продолжает оставлять влажные поцелуи вдоль шеи Уилла, пока не достигает ключицы. С последним, продолжительным посасыванием, он отстраняется и вновь поднимает взгляд на лицо Уилла.

Зрачки Уилла расширены. Черные, как смоль. Его губы расслабленные, приоткрытые. Прелестный румянец оттеняет его высокие скулы и покрывает кончики ушей.

— Дорогой, — шепчет Ганнибал. Он прижимает большой палец к нижней губе Уилла, из-под полуприкрытых век наблюдая, как розовый язык высовывается, чтобы лизнуть подушечку его пальца.

Именно в этот момент духовка издает пронзительный писк. Уилл подпрыгивает, отстраняется от прикосновения Ганнибала. Воздух наполняет его запах — мускусный и пряный. Ганнибал делает глубокие вдохи, пока Уилл ругается и достает из духовки рыбу.

После ужина они продолжают с того же места, на котором остановились, сидя бок о бок на продавленном диване Уилла. Они не заходят дальше поцелуев — хотя Ганнибал был бы готов отдать свою душу (если она у него есть), чтобы прижаться своей кожей к коже Уилла, увидеть Уилла обнаженным, провести языком по его животу и сосать его член до тех пор, пока он не выплеснется в жаждущий желудок Ганнибала.

Когда они отстраняются, чтобы отдышаться, Ганнибал спрашивает:

— Когда я вновь увижу тебя? — это отзвук прошлой ночи, но в любом случае, эмоциональная окраска все та же.

Уилл ухмыляется и облизывает припухшие губы.

— Мы в отчаянии, доктор Лектер?

Ганнибал стонет от дразнящего тона Уилла.

— Ты выбиваешь меня из колеи, Уилл.

— Это трудновыполнимая задача с таким собранным человеком, как ты.

Уилл откидывается назад — дальше от Ганнибала, и это почти невыносимая утрата — и смотрит на Ганнибала ртутно-голубыми глазами.

— Через неделю начинается новый учебный семестр. Мне надо будет составить план занятий. Летние студенты всегда более… агрессивные, чем те, что приходят осенью и весной.

— Собаки определенно будут грустить из-за твоего возвращения в академию.

— Похоже, они достаточно быстро забывают об этом, если я даю им достаточно много арахисового масла.

— Ты также вернешься к Джеку?

Молчание. Тяжелая тишина повисла там, где всего несколько минут назад были легкость и непринужденность. Ганнибал почти жалеет о заданном вопросе, но его любопытство требует удовлетворения.