Chapter Three (1/2)
Джек звонит Ганнибалу вскоре после того, как Эбигейл Хоббс переводят в психиатрическую клинику в Балтиморе.
Это происходит, когда Ганнибал едет домой после достаточно утомительного дня в своем офисе. Его телефон начинает вибрировать в кармане отглаженных брюк как раз в тот момент, когда он меняет полосу движения. Ганнибал плавно трогается с места, затем отвечает на звонок, и включает громкую связь. Он кладет телефон в подстаканник и возвращает обе руки на руль, не удивляясь, увидев на экране имя Джека — но желая, чтобы там было написано «Уилл».
— Алло, — говорит Ганнибал.
— Здравствуйте, доктор Лектер. Это Джек Кроуфорд. Я только что получил сообщение от агента Грэма. Похоже, у него диагностирован энцефалит. Ему только что сделали МРТ в больнице Джона Хопкинса. Вы ведь работали там хирургом, верно? Я хотел уведомить вас, что Уилл проходит лечение, и будет отсутствовать на работе до конца недели, может дольше.
Получив эту информацию, Ганнибалу приходится распутывать непростой водоворот эмоций. Как бы он ни был счастлив, что Уилл наконец-то начал лечить свой энцефалит, Ганнибал чувствует себя… уязвленным тем, что Уилл не сообщил ему о диагнозе лично. Разве не Ганнибал предупредил его о болезни? Разве не Ганнибал договорился об МРТ и не один раз предлагал Уиллу отвезти его в больницу? Похоже, Уилл дал ему образную пощечину, обратившись за лечением самостоятельно, и предоставив Ганнибалу узнавать о происходящем от Джека Кроуфорда — из всех людей.
Не подозревая о внутренней борьбе Ганнибала, Джек продолжает говорить.
— Мне нужно, чтобы вы как можно скорее нанесли визит Эбигейл Хоббс. Я пришлю вам адрес больницы, в которую ее перевели.
— Эбигейл Хоббс? — переспрашивает Ганнибал. — Это будет визит вежливости или допрос?
— И то, и другое. Уилл со мной не согласен, но — поскольку его мозг сейчас воспален — в данном вопросе я положусь на собственное суждение. Я считаю, что Эбигейл была соучастницей преступлений ее отца. Вполне разумно предполагать, что он охотился с кем-то. Это тяжелая работа — избавляться от тел.
Ганнибал мычит, будто размышляя.
— Вы считаете, что это было решением Эбигейл — принимать участие в преступлениях отца? Девушки ее возраста легко поддаются влиянию. Возможно, она присоединилась к его охоте только чтобы выжить.
— Это не имеет значения. Пропало семь девушек, и если моя теория верна — их исчезновению поспособствовала Эбигейл. Я хочу, чтобы вы навестили ее и составили для меня профиль. Вы можете это сделать?
— Конечно. Это все?
Джек практически рычит в микрофон.
— Нет. У нас есть еще одно тело. Точнее, тела. Мне бы пригодилась ваша помощь завтра.
— В таком случае, вы ее получите. Я навещу Эбигейл сегодня вечером, и приеду в Куантико завтра, после утренних встреч.
— Я буду признателен. До свидания.
Джек заканчивает звонок, а Ганнибал хмурится и вновь меняет полосу, разворачиваясь в сторону центра Балтимора, а не своего дома.
Ганнибалу интересно, каким выйдет профиль Эбигейл в этот раз. Он подозревает, что без неудавшихся покушений на ее жизнь она будет совершенно иным человеком — не той Эбигейл, которую он знал ранее.
Он лишь лелеет надежду, что она все еще будет той Эбигейл, с которой Уилл почувствует связь, и которую захочет взять под крыло. Если нет — Ганнибал не будет возражать против того, чтобы позаботиться о ней другими, менее милосердными способами.
К палате Эбигейл Ганнибала сопровождает жизнерадостный старик, у которого мало зубов, и еще меньше прядей волос. Он заставляет Ганнибала подумать о его собственном дедушке — человеке, которого он видел лишь раз или два, прежде чем тот умер. Странно, как воспоминания всплывают на поверхность при малейшем поводе. Ганнибал отмахивается от них, и сосредотачивается на ярких стенах скудно декорированной комнаты.
— Добрый день, — здоровается он с Эбигейл. Он проходит в знакомую больничную палату и кладет сумку на стул неподалеку. Эбигейл лежит на кровати — на ее шее нет повязки, а выражение лица достаточно угрюмое. — Меня зовут доктор Лектер.
— Мозгоправ? — спрашивает она.
Ганнибал не уверен, стоит ли ему ухмыльнуться или нахмуриться. Он решает не делать ни того, ни другого, сохраняя нейтральную интонацию, когда отвечает:
— Да, однако я надеюсь, что вы будете воспринимать меня как союзника, а не как помеху. Когда полиция пыталась задержать вашего отца, я был вместе с Уиллом Грэмом.
— Агент Грэм, — повторяет Эбигейл. — Разве это не тот, которого называют сумасшедшим? Я видела его фотографию в новостях. Там было сказано, что он представляет себя убийцей, когда воспроизводит сцены убийства. Что он может читать мысли человека, просто глядя ему в глаза.
— Я вижу, вы открыли для себя TattleCrime.
У Эбигейл, по крайней мере, хватило здравого смысла, чтобы выглядеть слегка смущенной.
— Но это правда, разве нет? Так он нашел моего папу, — она делает паузу. Сглатывает. Странно видеть ее без пореза на шее, без сморщенного шрама на бледной коже, видеть оба ее уха на месте. — Он нашел моего папу, думая, как он.
— Да, — говорит Ганнибал.
Мгновение они оба молчат. Ганнибал осматривает палату, замечая незапертое окно и грязные кеды, поспешно засунутые под кровать. Кажется, Эбигейл была достаточно занята, несмотря на то что прибыла в больницу лишь два дня назад.
— Гуляли по окрестностям, Эбигейл? — спрашивает Ганнибал.
Эбигейл паникует. Быстро отворачивается от пристального взгляда Ганнибала. Когда она вновь переводит взгляд на него, в ее голубых глазах вспыхивает злость.
— Нет, — это неприкрытая ложь, и это просто грубо.
— Понимаю.
Еще несколько минут они ведут светскую беседу. Ганнибал спрашивает, хорошо ли ее кормят. Эбигейл отвечает, что стейк в больнице больше похож на резину, чем на мясо. Ганнибал едва удерживает себя от того, чтобы сказать, что после употребления в еду человеческого мяса, в сравнении почти все будет подобно резине.
Ганнибал покидает больницу со смешанными ощущениями. Эта Эбигейл однозначно не похожа на прошлую. Она уверенней в себе. Более высокомерна.
И это определенно нехорошо.
Высокомерные люди менее податливы, менее открыты для манипуляций. Если Эбигейл должна стать их с Уиллом суррогатной дочерью — ей придется измениться. В данных обстоятельствах, Ганнибал не расстроился бы, если бы Эбигейл просто сломала себе шею, споткнувшись во время одной из своих ночных вылазок.
Со вздохом Ганнибал возвращается в свой Бентли, и едет в больницу Джона Хопкинса. Он звонит одной из медсестер, с которой поддерживал связь с момента своего ухода из хирургии, и говорит ей, что нет необходимости держать место в расписании для проведения МРТ — это больше не понадобится.
Ночь прохладная, с моря дует легкий ветер, приносящий с собой запах соли и рыбы. Ганнибал паркуется на нижнем уровни парковки больницы и, плотнее запахиваясь в пиджак, заходит внутрь.
Ослепительной улыбкой он приветствует секретаршу, небрежно называя свое имя, и с удовольствием наблюдая, как движения той становятся все более и более взволнованными. Похоже, репутация Ганнибала все еще хорошо известна, даже новым сотрудникам.
— Доктор Лектер! Чем я могу вам помочь?
— Я здесь, чтобы проведать друга. Мистера Уилла Грэма. Могу ли я узнать, в какой он палате?
Секретарша прикусывает нижнюю губу. Она бросает взгляд на экран своего компьютера, а затем вновь на Ганнибала.
— Палата 366. О, но тут написано, что мистер Грэм в настоящее время не принимает посетителей. Мне жаль.
Ганнибал замирает. Он поводит плечами и заставляет себя вновь улыбнуться.
— Конечно. Прошу прощения, что потревожил.
Секретарша краснеет и хихикает, незаметно протягивая Ганнибалу визитку со своим личным номером. Ганнибал кладет ее в карман и мысленно составляет список рецептов, которые лучше всего подойдут для полного тела этой женщины.
Он выходит через главные двери, а затем направляется к служебному входу сбоку. Бейдж, который он стащил со стола на входе, работает, словно по волшебный. Вскоре Ганнибал оказывается в лифте, поднимающемся на третий этаж.
Палата Уилла — полная противоположность палате Эбигейл: белые стены вместо синих. Плиточный пол вместо ковра. Ровный гул медицинских аппаратов вместо тишины. Ганнибал окидывает все это быстрым взглядом, прежде чем посмотреть на Уилла.
Уилла, который спит в кровати, чье дрожащее тело плотно облегают простыни. Ганнибал в несколько широких шагов подходит к Уиллу и подхватывает одеяло с обогревателя у кровати. Он укладывает его на тело Уилла, затем подтыкает края так, что даже если тот пошевелится во сне — к чему он склонен — одеяло все равно будет плотно обернуто вокруг его тела, сохраняя тепло.
Ганнибал позволяет себе подержать Уилла за руку пока его мальчик отдыхает. Ощущения успокаивающие. Знакомые. Подушечки пальцев в мозолях, ладонь лишь немного меньше, чем у Ганнибала. Она идеально подходит его собственной. Горло Ганнибала сжимается, пока он продолжает держать Уилла за руку большую часть часа, прежде чем наконец заставляет себя уйти. Он вернется завтра, после консультации с Джеком. Нет ничего, что могло бы удержать Ганнибала вдали от его возлюбленного. Не сейчас.
Тела, которые Джек хочет, чтобы Ганнибал осмотрел на следующий день… мягко говоря нетривиальны. Грибной сад, процветающий на человеческих трупах. В прошлый раз Ганнибал не присутствовал на этом конкретном месте преступления, а фотографии — размещенные в TattleCrime — не могли передать запах.
Ганнибал вынужден признать, что у этого убийцы определенно уникальное видение.
— Семь тел, разные стадии разложения, все очень хорошо удобрены, — говорит Джимми Прайс. Ганнибал ценит исходящее от мужчины едва уловимое восхищение. В конце концов, это достаточно захватывающий сад.
— Ну? — обращается Джек к Ганнибалу. — Что думаете? У нашего убийцы исключительные способности в садоводстве или это что-то иное?
— Я думаю, мы ищем кого-то… одинокого. Грибы ищут связь, которую может обеспечить лишь почва. Мицелий вновь и вновь убивает леса, создавая более глубокую почву для выращивания все больших и больших деревьев. Структура гриба является отражением структуры человеческого мозга. Запутанная паутина связей.
— Значит, наш убийца хочет создать связь с другими людьми, и… переносит это желание на грибы?
— Похоже, да.
— Спасибо за выводы, доктор Лектер. Мы отвезем тела в лабораторию, и посмотрим, что еще сможем обнаружить.
Именно в этот момент над одной из могил поднимается рука, прорываясь сквозь тонкий слой почвы в поисках воздуха. Один из технических сотрудников ФБР, фотографирующий место преступления, кричит — Ганнибал считает это непрофессиональной реакцией. Беверли ругается и вызывает скорую помощь. Ганнибал с весельем наблюдает, как погребенное, пропитанное сахаром тело везут на лечение, уже зная, что жертва не переживет короткую поездку в больницу.
Вскоре после этого Ганнибал покидает место преступления, и оставшаяся часть его дня свободна. Он почти чувствует головокружение, когда едет домой, переодевает костюм — который не будет пахнуть грибами и трупами — и проверяет куриный суп, который он варил на медленном огне почти двадцать четыре часа. Удовлетворенный его состоянием, Ганнибал упаковывает немного в термосумку, и направляется в больницу Джона Хопкинса, положив в карман украденное удостоверение на случай, если Уилл все еще не принимает посетителей.
— Здравствуйте, — говорит он секретарю — мужчине с тонкими губами и достаточно отталкивающим неправильным прикусом. — Я здесь, чтобы проведать Уилла Грэма. Он сейчас принимает посетителей?
Секретарь смотрит на Ганнибала, отмечает его отглаженный костюм и термосумку, и одаривает его надменной улыбкой.
— Позвольте мне проверить, — накладные ногти мужчины клацают по клавиатуре, прежде чем он опять поднимает взгляд. — Похоже, да. Вы найдете его в палате 366.
— Спасибо, — говорит Ганнибал, испытывая слишком большое облегчение — и откровенное удивление — чтобы обращать внимание на отношение этого человека. — Я ценю это.
Секретарь смягчается, его плечи расслабляются, и он прогоняет Ганнибала к лифту с уже гораздо более милой улыбкой.
Палата Уилла не изменилась, за исключением того, что шторы на окне раздвинули. Вид довольно гнетущий — мили асфальта и припаркованных машин, но Уилл, кажется захвачен им — он сидит на кровати с максимально поднятой спинкой, глаза прикованы к земле за окном.
— Уилл, — зовет его Ганнибал. Он делает глубокий вдох, отгоняя стерильный запах больницы, чтобы почувствовать Уилла. Лихорадочная сладость почти исчезла, оставляя за собой опьяняющий запах Уилла — его собак, резкости ледниковой воды, пряного мускуса. Ганнибал делает еще один вдох и садится у кровати. — Как у вас дела?
— Доктор Лектер, — говорит Уилл. Он бросает взгляд на термосумку на плече Ганнибала. — Еще один белковый омлет?
— На самом деле суп. Я слышал, что он очень полезен для души.
Уилл фыркает и складывает руки на коленях.
— Вы не должны были. На самом деле, я… я хотел извиниться. Мне следовало сразу прислушаться к вам. Вы были правы, хотя я сомневаюсь, что вам нужно подтверждение. Врач сказал, что это анти-NMDA-рецепторный энцефалит. Они поймали его в начальной стадии. Судя по всему, это такая болезнь, которая при отсутствии лечения может убить человека. Вы спасли мне жизнь.
У Ганнибала сжимается горло. На глаза наворачиваются слезы. Его руки сводит судорогой, и он хватается за подлокотники дешевого пластикового стула в попытке вернуть себе хоть какое-то подобие контроля. Он прочищает горло раз, затем еще раз, прежде чем сказать:
— Что ж, в таком случае, это облегчение, что вы получаете необходимое лечение.
В палате повисает молчание. Уилл наблюдает за ним, и его пронзительный взгляд прорезает человеческий костюм Ганнибала насквозь, словно тот сделан из марли.
— Как долго вы будете оставаться в больнице? — спрашивает Ганнибал.
Уилл хмурится и вновь поворачивается лицом к окну.
— Я здесь еще на шесть дней. Если бы энцефалит зашел дальше, врачам, вероятно, пришлось бы ввести меня в медикаментозную кому для лечения.
— Понимаю, — Ганнибал скользит взглядом по профилю Уилла — как всегда очарованный выступом его челюсти, щетиной неухоженной бороды, тем, как от пота спутанные кудри прилипли к его шее. — Вы голодны?
Уилл искоса смотрит на термосумку.
— Я мог бы поесть.
Сияя от радости, Ганнибал открывает сумку. Он достает керамическую миску супа и берет еще одну пустую миску — для Уилла. Когда Ганнибал снимает крышку, от супа исходит пар — его завиток зависает в воздухе, пока Ганнибал наливает большую порцию для Уилла.
— Пахнет вкусно, — говорит Уилл. — Что это?
— Шелковая курица в бульоне. Птица с черными костями, которую в Китае ценят за лечебные свойства еще с седьмого века. С дерезой, женьшенем, имбирем, зизифусом и бадьяном.
— Вы приготовили мне куриный суп, — поддразнивает Уилл, забирая у Ганнибала миску и ставя ее на поднос на коленях.
О, Ганнибал обожает его.
— Да. Полагаю, так и есть.
Мгновение Уилл и Ганнибал улыбаются друг другу, и это что-то маленькое — что-то теплое — прежде чем Уилл съедает первую ложку супа и стонет.
От этого звука в паху Ганнибала пульсирует жар. Он так ясно может представить, как Уилл издает тот же звук, только на этот раз вызывают его искусные действия рта Ганнибала, а не его мастерство на кухне.
— Вы приносили мне еду всего два раза, но я уже скучаю по вашей готовке. Проведя в больнице двадцать четыре часа, я научился опасаться того, какую «еду» мне принесут в следующий раз.
Ганнибал физически ощущает, как его эго разбухает и расширяется в грудной клетке. Он ухмыляется Уиллу, и скрещивает лодыжки.
— Должен признаться, я пытался навестить вас прошлым вечером. Я рад, что меня не пустили: у меня не было с собой еды. Возможно, мой визит был бы нежеланным.
Уилл краснеет и ерзает на кровати, сгибая и вытягивая ноги под тонкой белой простыней.