Часть 22. А меня научишь? (2/2)

Его ответ… Хочу верить в него, но боюсь загадывать. Я так рад своему хрупкому, неустойчивому счастью, и так боюсь уточнять. Вдруг все не так, как кажется? Почему же тогда он так легко ушел, если сейчас — по первому зову — вернулся? Что творится у него в голове?

— Я, наверное, никогда тебя не пойму… — говорю то, что крутится в голове.

— Почему? Спрашивай, я все расскажу. Только, может, пойдем в дом? Я замерз и ты тоже.

В мыслях миллионы вопросов, но ни один не складывается в слова. Я и сам не до конца понимаю, о чем хочу спросить. Узнать. Но он прав, тут действительно адски холодно.

Поднимаюсь, разминая затекшие руки-ноги. Сколько я тут просидел? Час-два?

Но мне надо сказать кое-что срочно. Я слишком долго молчал, скрывая то, что чувствую.

— Я рад, что ты пришел. Очень.

Да, может, и глупо звучит, но и веду себя я не лучше.

А без его объятий даже плед не греет.

— Я тоже.

Он улыбается и, взяв за руку, ведет вниз. Не первый раз он меня водит за ручку, но каждый раз это так странно… И почему-то не хочется, чтобы заканчивалось.

***

Кощей

Мы спускаемся вниз и идем на кухню, где я завариваю чай и достаю из пакета такое же мороженое, как у него. Удивить хотел, не вышло. Потом съест. Убираю лоток в морозильник.

— Два ведра мороженого точно лучше, чем одно, — улыбается Фокс, а сам аж трясется от холода.

Ставлю перед ними обе кружки и, сев рядом на диванчик, залезаю к нему под плед, обнимая. Как же я, блядь, скучал.

Фокс греет руки о кружку, прижавшись ко мне, и молчит. И я молчу. Просто радуюсь тому, что могу его обнимать.

Когда чай заканчивается, он вдруг утыкается носом мне в грудь и шепчет:

— Я скучал. С тобой дышать легче.

В груди ёкает и снова, там, в самой глубине, разливается тепло.

— И я скучал, мое тепло.

— Планы, наверное, тебе сорвал, да?

— Похуй на них.

Прижимаюсь и целую его в висок, не в силах себя сдержать.

— Утром опять сбежишь?

— Только, если попросишь.

Я бы вообще никогда не хотел от тебя уходить.

— Боялся к тебе привыкнуть. Думал, потом больнее будет. Зря. Куда уж хуже-то?

— Фокс…

Я и не думал, что ему тоже было плохо. Думал, ему все равно.

— Что? — отрывается от моей груди и смотрит. В глаза.

И я замираю на секунду, любуясь подсолнухами и моим личным летом.

— Я тебя люблю, — слова даются легко, хотя произношу их впервые в жизни.

— А меня научишь?

Эх.

— Не знаю, но ты ж меня как-то научил, может, и у меня получится.

Блядь, я не хочу, как с Антоном. Я не хочу так же страдать.

А он уже тянется к моим губам за поцелуем. И меня бы не остановила даже внезапная глобальная катастрофа. Целую, притягивая ближе к себе, сжимаю. Боюсь, что это все сон или видение.

***

Фокс

Я не знаю как это — любить. И не знаю каково это — быть любимым. Но мне хочется этого больше всего в жизни.

Пока что любовь для меня — это ничего не значащие слова.

Зато от его поцелуев в душе поднимается что-то огромное, незнакомое, но совсем не страшное.

Не хочу, чтобы это заканчивалось. Целую и целую, запустив руки на его спину, прижимая сильнее, боясь, что он просто развеется. Исчезнет. Сбежит куда-нибудь, опять оставив меня наедине с ней. Пустотой.

— Стой, — он отрывается от моих губ, а у меня аж сердце обрывается. — Подожди. Мне нужно в душ. Ты просто не представляешь, где я лазил, пока шел сюда.

Душ. Всего лишь душ. Снова дышу.

— От станции полчаса по тротуару, где там можно было изваляться? — спрашиваю с напускным возмущением, чтобы как-то замять свой глупый испуг.

— Когда я сошел с электрички, в нашу сторону уже ничего не ходило.

Так, кажется, до меня начинает доходить.

— Эм… А где ты сошел?

— Да недалеко. На «Черной».

Хуя се «недалеко»!

— И ты оттуда пехом?!

— Да. Потому и задержался.

— С ума сошел? Там ж километров десять! Такси не мог взять?

Вылезаю из его объятий и из пледа, очумело присматриваясь к парню. Он действительно весь грязнючий, как не заметил-то? На рукавах кофты репейники, джинсы по колено в грязи. Он там по болоту, что ли, топал?

Точно псих.

Глядит на меня недоуменно и выдает:

— Какой придурок поедет в ту глушь, считай, ночью?!

Он дурак, или притворяется? Пытаюсь понять и ни хрена не выходит.

— Любой, кому за это заплатят, — все-таки нахожу слова для ответа. — Такси разве не так работает?

— Я идиот, совсем крыша с тобой поехала. Я даже не подумал об этом.

Приятно, конечно, но зачем же так над собой издеваться?

Безумный. То-то холодный такой, замерз весь.

— Давай тебе ванну налью? Устал ж небось…

— Ванна — это долго. Не хочу тебя оставлять.

— Я же тут… — говорю, а у самого сердце куда-то в пятки проваливается. Так странно, когда ты кому-то нужен, оказывается.

— Лучше в душ, только полотенце дай, пожалуйста.

Киваю и иду в комнату. Беру то самое полотенце, что давал ему в прошлый раз и ту же футболку. Она новая, и сильно мне велика — купил чисто из-за рисунка да так и не надевал ни разу. Вот и пригодилась, прям как знал.

Так-то меня не смущает, когда он в одних трусах, но он же дергается каждый раз, оставаясь голым. Черт знает, с чем это связано, но не хочется добавлять ему дискомфорта.

Когда протягиваю ему вещи, он вдруг осторожно берет меня за запястье.

— Побудь со мной. Просто постой рядом, ладно?

Не понимаю причину его просьбы, но киваю.