Часть 13. А другие делают так, чтобы тебе было комфортнее? (1/2)

Фокс

Я не знаю, что у него случилось, но очень хочу помочь. У него явные проблемы, и это неправильно. Не должен у людей секс ассоциироваться с болью.

Откладываю вибратор, чтоб не мозолил глаза, и, легонько приподняв Костю за подбородок, нежно целую в губы.

Странно, обычно я не хочу целоваться, а сегодня получаю от этого не меньшее наслаждение, чем от секса. Я переживал, что загрузившийся Костя не ответит, но его губы с жаром встречают мои, утягивая обоих в страстный поцелуй. Оглаживаю ребра, чувствую россыпь мелких шрамов, вдыхаю терпкий, немного горький, как полынь, запах, и отчётливо понимаю, что безумно хочу ему помочь.

Отпускаю губы и перехожу на шею, наслаждаясь его отзывчивостью. Дикий, сильный кошак, который может растерзать одним взмахом острых когтей, под моими прикосновениями усмиряется, но всё ещё дышит той опасной, безграничной силой лютого хищника.

Охуенно.

— Только не ограничивай мои движения, — вдруг говорит тихо, — не удерживай и не говори замолчать или потерпеть. Никак, даже по-милому.

Я и не собирался. Во-первых, терпеть точно не надо, а во-вторых, ограничивать дикого зверя, пытаясь воздействовать на него силой, заведомо проигрышная затея.

— Ты будешь контролировать абсолютно все, — обещаю совершенно серьёзно. Причем, пытаясь донести информацию так, чтобы он не только услышал, но и понял. Поверил. — Более того, я не хочу, чтобы ты молчал. Говорить о своих ощущениях и желаниях— это прекрасно.

Холодные пальцы касаются плеча.

— Ладно.

— Не хочу тишины, — шепчу на ухо и ощущаю, как бешено колотится его сердце, а потом, не дождавшись ответа, быстро спускаюсь вниз, стягиваю трусы, целуя вслед за исчезающей тканью его ногу, доходя до самых пальцев, и, откинув ненужную тряпку в сторону, возвращаюсь к животу.

Его и так крупный член давно стоит, но от перенапряжения, став, кажется, ещё больше, и я склоняюсь, заглатывая блестящую от выступившей смазки головку.

Слышу тихий стон, но этого мало. Почему он всегда такой тихий? Только рычит.

Точно кошара дикая.

Плотно сжимаю губами ствол и медленно прохожусь по нему, не так как в тот раз. Не допускаю до горла, лишь поверхностно ласкаю, выписывая языком узоры.

Чувствую, как он хватает мои волосы, в попытке надавить, но останавливается, не принуждая. Намёк понят, но у меня другие планы.

***

Кощей

Дурею от его рта и хочу сильнее, но он этого не делает, а я — не заставляю. Это в любом случае приятно.

Фокс выпускает член изо рта, и я даже хочу возмутиться такой наглости, но он проводит языком по стволу, спускается ниже и руку с волос приходится убрать. Такой раскрасневшийся, он завораживает. Целует яичко, и я вздрагиваю. Все приятно, и мне не хочется его ударить, и это самое главное сейчас. Ведёт языком ниже, но быстро возвращается, и я даже подумать ничего не успеваю. Возможно, все будет не так хреново, как я себе представлял. Как говорила Еся: «Хуйня случается», и мне просто нужно это пережить. С какого-то неведомого рожна я доверяю Фоксу сейчас. Он не сделает мне плохо.

Парень снова вбирает член в рот, и рукой елозит по простыне. Понимаю, что он ищет смазку, которую я оставил на тумбочке, когда снимал постельное. Подаю ее ему. Хочу переступить свои страхи и забыть херовые моменты. Если не буду ничего с этим делать, оно так и будет гнить во мне. А я больше не хочу быть калечным.

Он спускается языком ниже, и я, чувствуя его там, на секунду зажмуриваюсь. Все в порядке. Выдыхаю и снова смотрю на парня; он щелкает крышкой смазки и проводит языком ещё раз. Язык пропадает, вместо него теперь чувствуется палец, легонько надавливающий на вход, а губы снова возвращаются на член.

Ощущения абсолютно иные. Это совсем не похоже на то, что было в детстве, но то, что меня там кто-то касается, волнует.

Чувствую, как в меня проникает палец. Это не больно, я ожидал чуток другого. Просто странно, но рот, вбирающий мой член в себя, отвлекает, и я не напрягаюсь. Теперь палец полностью внутри, он двигается и…

Что это, блядь?

Это словно выстрел. Фокс дотронулся до чего-то, и от взрывных ощущений вздрагиваю и охаю.

Так у меня точно никогда не было.

Он надавливает ещё, и мне нравится, хочу, чтобы продолжал. Но Фокс не читает мои мысли, поэтому палец медленно исчезает, а рот покидает мой член, вызывая разочарование.

Смотрит мне в глаза своими подсолнухами, а я готов уже рычать от желания. Член практически дымится.

Парень берет в руки ту игрушку, что показывал ранее, и, что-то щёлкнув на пульте, сует управление мне.

— Там много режимов. Рекомендую проверить все, — говорит Фокс и распределяет смазку по черному предмету.

Вижу, как он опускает эту хрень вниз, и начинаю мысленно паниковать, а Фокс смотрит в глаза и медленно надавливает на вход. Реальность начинает дрожать, и я уже вижу пол родительской спальни. Дабы не утонуть в воспоминаниях, хватаю парня за свободную руку, и его жар выдергивает меня из ада. Сюда. К нему. Выдыхаю. Отпустило.

Он, не прерывая зрительного контакта, медленно вводит предмет до конца и отпускает, возвращаясь ртом к члену. Не могу перестать держать его за руку, боюсь, что засосёт в кошмар, боюсь, что накроет. Но, я все ещё тут. Жар — от руки и ото рта Фокса — такой сильный, что отвлекаюсь и привыкаю к непривычному ощущению инородного предмета в себе.

Фокс вбирает член ещё пару раз, потом отрывается, но лишь для того, чтобы сказать:

— Пульт.

И возвращается к своему занятию. А я нажимаю кнопку и…

Ёб твою мать!

Оно вибрирует и разносит по телу искры. Голова кружится, но я не могу перестать смотреть на Фокса, который непрерывно сосёт. Он тянется рукой вниз и начинает движение игрушкой, имитируя проникновение членом. С шумом выдыхаю от переполняющих ощущений. И тут, и там, и это все он. Это не сравнится с тем, что было в детстве, это вообще другое. Нет боли. Нет отца. Нет пола.

Только огненный парень, сводящий с ума и приближающий меня к всепоглощающему удовольствию.

Пальцы сжимаются сами собой, и я случайно давлю на пульт, врубая новый режим. Внизу аж всё взрывается от кайфа, и я чувствую, что просто больше не могу.

Помня, что ему нужно сообщить, говорю:

— Я щ…

Но договорить не успеваю, тело скручивает, меня выгибает, из горла вырывается звук, и я лечу.

Придя в себя, вижу довольного парня. Внутри уже нет игрушки и даже, кажется, что как-то пусто. Я по-прежнему сжимаю пальцами его руку. Чертыхаюсь и разжимаю хватку. Руку я ему не сломал и это, определенно, хорошо, но синяк точно будет.

— Охуеть, — сообщаю ему.

Глаза опускаются ниже, и я вижу, что он возбуждён. Охуеть в квадрате. Это он из-за того, что вытворял, что ли?

— Ну как, понял, чё я так ору? Не завидно теперь? — а в глазах озорной, весёлый бесёнок.

— Угу. С членом круче?

— Смотря с кем, — пожимает плечами. — С твоим точно круче.

Да уж. Смотря с кем. Это точно. Но теперь это не кажется таким страшным, как раньше.

— А с твоим?

— Со своим не пробовал. Хотелось бы, конечно, но, увы, не дотягивается.

— Ну, может, тебе рассказывали?

Ну, банный ты насос, на хера я сам полез в эту тему?!

А Фокс вдруг откинул голову и заржал. Громко так, звонко. Я сказал что-то смешное?

— Никто не жаловался, — сквозь смех заявил он.

Не хрен тут ржать! Поднимаюсь и валю этого ржущего лиса, на спину. Кровать не такая большая, как хотелось бы. Голова Фокса оказывается в воздухе, и я, придерживая ее рукой, впиваюсь в хохочущий рот. Странно ощущать свой привкус, но я не брезгливый и забиваю на это.

Фокс отвечает, обхватывая шею руками. А потом стонет, когда его член, сквозь трусы, вжимается в мой живот. Блядско-ненасытный. Охуительно!

Взвешиваю все за и против и все-таки решаюсь попробовать ещё кое-что новое сегодня. Подхватываю парня и перекладываю нормально на кровать, отрываюсь от губ и говорю:

— Учи.

Целую шею и спускаюсь ниже, задевая языком проходную металлическую бусинку на соске, кайфую от его реакции и одновременно стягиваю с него трусы.

Фокс охает, когда его член освобождается от стягивающей тряпки.

— Чему?