What the true love can do (2/2)
— Они заслужили вечные муки, — мягко напомнил Кас. — А ты — нет.
— Я заключил сделку!
— Да, — согласился Кас. — Но не ради денег или славы, а во имя любви. Ты так и не понял, Дин? Ад расставил для тебя безупречную ловушку, в которую ты просто не мог не попасться. Сэм вообще не должен был умереть, и демоны вернули бы его в любом случае, даже без сделки: он ведь — сосуд Люцифера.
— Так же, как ангелы вернули меня? — хриплым голосом спросил Дин.
— Именно. — Кас вздохнул. — И Небеса, и Ад делали слишком большую ставку на вашу семейную линию, чтобы позволить вам умереть до того, как вы исполните свое предназначение.
— Звучит совершенно по-мудацки, не находишь? — насупился Винчестер.
— Ты прав. — Кастиэль погрустнел еще больше. — Я сотни раз прокручивал в голове те события, пытаясь понять, почему Небеса не предотвратили твою сделку с демоном или хотя бы не отправили меня за тобой раньше. До того, как… была сломана первая печать. И лишь месяцы спустя я понял: никто не собирался ничего предотвращать! Все это было частью плана, они хотели начать апокалипсис. Не только демоны — ангелы тоже. Все было спланировано нашим начальством. Но рядовых солдат, вроде меня, никто не потрудился поставить об этом в известность. — Он помолчал, ощущая на себе тяжелый взгляд Дина, и добавил: — Именно это осознание помогло мне восстать.
— Вот как, — криво ухмыльнулся Дин. — А я-то думал, ты сделал это ради моих прекрасных глаз.
— Я сделал это потому, что перестал верить в непогрешимость своего начальства, — сухо поправил его Кастиэль. — Но это не главное. Я просто хочу, чтобы ты понял: на тебе нет греха. Тобой манипулировали, используя любовь к брату, чтобы вынудить поступить так, как они хотели.
— Да? — Дин горько засмеялся. — Это и есть мое оправдание? А как насчет того, что я мог вообще не соглашаться на предложение Аластара?
— Ни один человек не был способен выдержать пытки, которые применяли к тебе, — твёрдо проговорил Кас. — Я слышал, как Захария обсуждал это с Наоми, когда… когда они забрали меня… на коррекцию. Я не должен был вспомнить этот разговор, и я не помнил. Пока не коснулся ангельской скрижали. Захария тогда сказал, что ты был «любимым проектом» Аластара. Что он применял к тебе такие изощренные пытки, коих не удостаивался никто и никогда — это его собственные слова. И в Аду, и на Небесах все были поражены, что ты продержался целых тридцать лет.
— Отец продержался сто лет, — закусив губу, напомнил Дин. — Аластар говорил, что вначале делал ставку на него, надеялся, что именно он станет тем, кто сломает печать. Но отец не сдался. А я…
— Аластар солгал. — Кас мягко прикоснулся к его плечу, пытаясь утешить. — Это всегда должен был быть ты. Джону Винчестеру никто не уделял повышенного внимания, его не подвергали особым пыткам и ему не делали таких предложений, как тебе. Он не был праведником, а значит, не мог бы начать апокалипсис даже если бы пролил кровь в Аду.
— Почему это он не был? — возмутился Дин. — Ты ведь сам сказал: я не грешник, потому что продал душу во имя любви. Но ведь и отец сделал то же самое! Он обменял свою душу на мою жизнь!
— Дело не только в том, как вы оба умерли. — Кас покачал головой. — Важно то, как вы жили. Каждым твоим действием, хорошим или дурным, всегда руководила любовь. А Джон…
— Хочешь сказать, он не любил нас? — перебил его Дин. — Или маму? Знаешь что! Ты не был с ним знаком и не имеешь права судить…
— Нет, я имею! — жестко проговорил Кастиэль и впился в глаза Дина, пылающие злостью, твердым и решительным взглядом. — Ты ошибаешься насчет мотивов своего отца! Не ради любви к твоей матери он посвятил всю жизнь преследованию Азазеля, а во имя мести. И именно этим недостойным чувством руководствовался, когда растил вас не как своих детей, а как солдат. Жажда мести заполнила его душу до краев, вытеснив остальные чувства. Такие как нежность, жалость, понимание и сочувствие. И то, что он все-таки нашел в себе каплю любви к сыновьям перед самой смертью, не стирает его предыдущих грехов.
— Ты просто… — Дин задыхался под суровым взглядом ангела, у него тряслись руки и дрожал голос. — Ты не вправе такое говорить… Отец не был… Он не грешник! Ведь сейчас он в Раю!
— Да, — согласился Кастиэль. — Ангелы, может, и жестоки, но способны на справедливость. Джон Винчестер стал жертвой планов Ада и Рая на вас двоих. Не будь этих планов, он до конца своих дней оставался бы любящим мужем и отцом. На Небесах приняли это во внимание.
— Вот видишь! — горячо ухватился за его слова Дин. — Он не виноват! Это вы, придурки, его вынудили! Если бы мама не умерла…
— Жена Бобби Сингера тоже умерла, — мягко напомнил Кас. — По вине сверхъестественных сил, и не менее страшно, чем Мэри Винчестер. Но разве Бобби перестал из-за этого быть хорошим человеком? Джон посвятил свою жизнь мести, забыв про нужды собственных детей. А Бобби стал для этих детей вторым отцом.
— Но…
— Каждому человеку приходится проходить через страдания, — добавил Кастиэль. — Но не каждый использует их для оправдания своей навязчивой идеи. Твой отец потерял любимую жену, но у него остались прекрасные сыновья. И вместо того, чтобы жить ради вас, отдать вам всю свою любовь, он…
— Ладно, прекрати! — резко прервал его Дин. — Я не хочу больше это слушать.
— Конечно, не хочешь. — Кастиэль не смог скрыть нежности с своем голосе и взгляде. — Потому что иначе это был бы не ты: самый любящий и заботливый человек из всех, кого я когда-либо встречал. Ты не грешник, Дин, и не должен вечно наказывать себя за то, на что тебя вынудили силы, во много раз превосходящие твои собственные. Никто не смог бы выстоять против совместных интриг Небес и Ада. Даже ангелы! А ты — всего лишь человек. Даже если и лучший из людей.
— Это все — полная херня! — Дин, тем не менее, не справился со смущенным румянцем, окрасившим его скулы в розовый цвет. — Я обычный парень, а не какой-то там герой. И тебе не нужно…
— Мне нужно это говорить, чтобы ты прекратил себя казнить, — уверенно перебил его Кастиэль. — Забудь про Ад, ты больше не там и никогда туда не вернешься. Позволь своей душе обрести мир.
С этими словами он мягко прикоснулся ко лбу Дина, погружая его в глубокий сон без сновидений, и вернулся в реальность. Винчестер лежал на своей постели в бункере, и на губах его играла счастливая улыбка. А Кастиэль стоял рядом, сжимая его левое плечо в том самом месте, где его ладонь когда-то оставила метку.
Мягко разжав пальцы: ангел выпрямился и обвел взглядом комнату, только сейчас понимая, что она все еще запрета снаружи, и что он каким-то образом просто переместился сюда, кинувшись на зов Дина. На лице его отразился шок, когда он повел плечами и ощутил за спиной давно забытую тяжесть крыльев. Полностью здоровых и готовых к полету.
Кастиэль прислушался к благодати и не ощутил ни малейшего сопротивления. Она послушно отзывалась на его волю, словно и не была чужой. И только тогда он вспомнил, что именно произошло на кухне: как сила любви, охватившая все его существо, заставила благодать покориться. Дин, взывавший о помощи, сам того не подозревая, указал Кастиэлю выход из многодневной агонии. Спас его — снова.
И теперь Касу требовалось спасти Дина в ответ. Не позволить ему вновь взяться за нож, обрекая свою душу на новые страдания и угрызения совести.
— Я не могу такого допустить, — прошептал Кас, любуясь спящим человеком, на лице которого впервые за много дней разгладились горестные складки. — Чего бы мне это ни стоило!
✯ ✯ ✯
Глаза Метатрона вылезли из орбит, когда в подземелье, превращенном в тюремную камеру, с легким шелестом крыльев материализовался Кастиэль. Писарь дернулся всем телом, явно изнывая от желания что-то сказать, но клейкая лента на его губах держалась крепко.
Кас поморщился, изучая взглядом бывшего собрата: от близости Метатрона благодать встрепенулась внутри его сосуда, словно увидевшая хозяина собака. Пришлось снова усмирить ее, представив залитое слезами и искаженное страданием лицо Дина, застрявшего в созданном его мозгом Аду. Винчестер вечно будет переживать этот кошмар, если Кастиэль не сделает сейчас то, что должен.
— Здравствуй, Метатрон, — ровным голосом проговорил Кас, прежде чем рывком поднять пленника на ноги, ухватившись за воротник его рубашки, и перетащить на стоящий в центре подвала стул — за шкирку, как шелудивую собачонку. Гримасу отвращения при этом ему сдержать не удалось: неделя в компании собственных нечистот не пошла писарю на пользу.
Привязывать пленника Кастиэль не стал, лишь слегка шевельнул запястьем, лишая Метатрона возможности двигаться. Вторым небрежным жестом он удалил скотч с его рта.
— Зад-стиэль, какая встреча! — тут же проговорил тот, награждая Каса глумливой улыбкой. — Решил стать… Как там люди называют тех, кто пожирает себе подобных? Ах да, каннибалом!
— Я сделал то, что было необходимо, — сухо прервал его Кастиэль.
— И как тебе? — Метатрон сочувственно покачал головой. — Не жжет?
— Ни капли, — отрезал Кас. — Ты забываешь, что как ангел я всегда был значительно сильнее тебя. Мы оба серафимы, но мне присвоен второй ранг. А у тебя какой был до того, как Бог призвал тебя на службу? Двенадцатый, не так ли?
— Вот именно, Бог меня призвал! — возмущено выкрикнул Метатрон. — Он приблизил меня к себе, поверял мне свои тайны! Я записал Слово и помню его наизусть! А ты — обыкновенный ангел, и еще смеешь нас сравнивать!
— Слово, может, и давало тебе дополнительные возможности. — Кастиэль равнодушно пожал плечами. — Но на изначальную силу благодати оно ведь никак не повлияло. Я подчинил ее, Метатрон. И ты ничего не можешь с этим поделать.
— А ты попробуй тронуть меня, и моя благодать порвет тебя на куски! — злобно прошипел писарь, хотя взгляд его выдавал панику и смятение.
Вместо ответа Кас нанес сильный удар кулаком ему в челюсть.
— Достаточно? Или ты хочешь, чтобы я продолжал тебя… трогать? Мне не сложно, даже доставляет удовольствие.
— Но… Как это возможно? — похоже, Метатрон впервые в жизни утратил свое хваленое красноречие и откровенно растерялся. — Бог говорил мне, что ни один ангел не способен совладать с чужой благодатью, пока ее настоящий владелец жив.
— Бог не догадался включить в эту формулу кое-что очень важное, — бесстрастно поведал Кастиэль. — Решающий фактор, который даже Он не мог предвидеть. Я говорю о чувствах. Ангелы не созданы для того, чтобы их испытывать. А я научился. Ты, может, и был поверенным Бога, но понятия не имеешь, как много может сделать стремление защитить дорогого человека.
— Это Дина-то? — фыркнул Метатрон. — Скорее уж я нуждаюсь в защите от твоей любимой бешеной обезьяны! Посмотри, что он со мной сотворил!
С этими словами он выразительно скосил глаза на свою перебинтованную грудь.
— Ты сам напросился. — Кас брезгливо поморщился. — Тебе предлагали честную сделку, но ты надеялся извлечь побольше выгоды, не так ли? Что ж, теперь ты вообще ничего не получишь.
— Я не собираюсь говорить, куда спрятал твою благодать, — прошипел разозленный Метатрон. — А без нее ты скоро умрешь! И даже если будешь резать меня на куски, я все равно не скажу…
— Резать тебя мне не нужно, — спокойно сообщил Кастиэль, снимая плащ и принимаясь медленно закатывать рукава.
— Тогда что ты намерен…
— То, чего клялся никогда не делать с ангелами или людьми без их разрешения, — жестко проговорил Кас. — Я вырву нужную информацию из твоей головы.
— Но… ты не можешь… — Глаза писаря испуганно забегали.
— Могу, и сделаю это, — заверил его Кастиэль. — Что мне помешает? Я же сказал, твоя благодать полностью под моим контролем.
— Даже если так! — теперь Метартрон выглядел откровенно напуганным. — В моем разуме содержится Слово Божье! Проникнув туда, ты поджаришь мозг нам обоим!
— Возможно. Но я рискну.
С этими словами Кастиэль прижал пальцы ко лбу писаря и глаза его засветились голубым.
— Goho iad balt… — забормотал Метатрон, но Кас мгновенно зажал его рот свободной рукой, не давая закончить фразу.
— Извини, — проговорил он. — Но я не могу допустить, чтобы ты продолжал причинять вред людям, которых я люблю.
Проникновение в мозг Метатрона было сродни пытке. Направив поток благодати в его сознание, Кастиэль и в самом деле ощутил, как его голова взрывается от невыносимой боли, и до крови закусил губу, чтобы не закричать. Писарь же вопил так, что содрогались стены, его тело тряслось, словно сквозь него пропустили высокое напряжение, глаза бешено вращались. Впрочем, скоро они закатились, а из распахнутого в вопле рта потекла обильная пена.
Кас отшатнулся от него и привалился к стене, дрожа от пережитого шока. Перед глазами плавали цветные круги, а мозг едва ли не взрывался от впитанной информации. Потребовалось слишком много времени, чтобы успокоиться и прийти в себя, и когда он наконец смог сфокусировать зрение, то невольно содрогнулся.
От Метаторна осталась пустая оболочка. Он слегка раскачивался на стуле, пуская слюни и бездумно пялясь в одну точку. Кастиэль снова коснулся его лба, но не почувствовал ни малейшей искры разума — человеческий мозг, когда-то принадлежавший Эдди Дугласу, был мертв. Ангельская сущность, захватившая сосуд, могла бы со временем восстановить его, будь у нее благодать. Но став смертным, Метатрон утратил эту способность.
Убивать его больше не требовалось. Он и без того практически перестал существовать.
Впрочем, Касу совершенно не было до него дела. Он получил то, что хотел. Дину больше не придется калечить свою душу.