Глава вторая. Драконий рёв (1/2)

Выйдя из города, сразу повернули в лес к северу от дороги. Митя коротко пояснил: прежде чем наведаться в Фаргард, припрятал в лесу походный мешок; с собой захватил лишь необходимое. Как найдём – сделаем привал. Пока – молчать и искать.

К счастью, тайник нашли быстро. Новый знакомый выгреб мешок из-под коряги, быстро очистил от грязи и, наконец, разрешил Эньену присесть на землю. С разведением костра из соображений безопасности повременили.

Только теперь, плюхнувшись на жёсткую, но такую приятную лесную подстилку, купеческий сын понял, насколько устал. Волнения и физические нагрузки заставляли ныть ноги, руки, голову… да практически всё тело! Давненько не приходилось так изводить себя: Королевский семинариум с его уроками, молитвами и редкими упражнениями в воинском искусстве расхолаживает человека. Но тем приятнее растянуться под деревом, подышать свежим воздухом, поесть… Стоп!

Чувство голода резко перебило усталость. Не мудрено – последний раз Эньен ел ещё утром. Необъяснимо, как сил-то хватило до сего момента! А ведь во время сборов совсем забыл про еду, так что же – на голодный желудок пойти дичь стрелять?

- Держи, – в руках нового знакомого появились два странных зелёных предмета, один из которых он протягивал компаньону. Лишь втянув ноздрями аппетитный аромат, тот схватил пищу. Не прогадал: при ближайшем рассмотрении предмет оказался куриной ножкой, завёрнутой в широкий, пахучий лист неизвестного растения. Нос приятно щекотал аромат хорошо прожаренной птицы. Эньен впился зубами в хрустящую корочку, даже забыв поблагодарить Митю.

Недавний спаситель, впрочем, не ждал благодарностей. Первым делом он скинул плащ – тот при падении загремел, поскольку изнутри был набит всякой всячиной. Далее новый знакомый также приступил к еде, ни на что не отвлекаясь. Закончив с курицей, он извлёк из мешка два железных стакана, вложенных друг в друга. Из плаща же выудил флягу. Вскоре молодые люди пили напиток со вкусом хорошего вина, но совсем не пьянящий. За питьём последовали овощи – весьма свежие для походной еды – и новое наполнение стаканов. Голоду шансов не оставалось.

Обедая, юноша приглядывался к избавителю. Высокий и худощавый, тот выглядел целеустремлённо даже когда пережёвывал пищу. Никаких признаков щетины – похоже, брился руландец часто; однако лицо и одежда местами были испачканы. Гладкая кожа не ведала суровой погоды или тяжёлой работы, из-за чего легко краснела от походных случайностей. Неженкой новый знакомый не был, но путешествие едва ли давалось ему легко.

- Молодец, терпел сколько надо, – похвалил Митя по окончанию трапезы. – Можешь задавать вопросы.

Эньен поглубже вдохнул, думая, о чём бы спросить в первую очередь. На ум пришла странная сцена у ворот, когда путешественник внезапно оказался важной птицей из Арлании с указом от самого́ короля.

- Откуда вы? Из Руландии? Или нет? – произнёс Эньен, пристально осматривая доспехи спутника. Те определённо походили на руландские.

- Из Руландии, конечно, – подтвердил Митя. – И давай на «ты», без официоза.

Фенориец удивился, хотя ничего против не имел.

- Но капитан у ворот сказал – из Арлании! И доку́мент от Величества нашенского…

- А… мог бы догадаться! – Митя махнул рукой с таким выражением, словно ученик не оправдал надежд. – Я его подправил. Не тебя одного объявили вне закона.

- Вас… Тебя тоже разыскивают? Но ты получил королевский указ? И исправил его? И никто не заметил? Как? Почему? – юноша натурально вытаращил глаза и сам запутался, что именно хочет выяснить. Он ровным счётом ничего не понял.

- Эх… – новый знакомый тяжело вздохнул. Он отвёл взгляд в сторону, уставившись на ближайшую сосну. – Ты, наверное, догадался, что моих родных… папу… и брата… и… маму тоже… вёл твой отец? Их и ищу, пытаюсь узнать, что с ними стало… Конечно, первым делом я заявился к вашему фенорийскому Крону. Король или крестьянин – до ценностей все падки. Преподнёс ему алмаз, равных которому двор не видел. Вот он и подписал указ, требующий не чинить препятствий. С такой бумагой стучаться в ворота проще, я быстро напал на след твоего отца. Жаль, что со мной Джоком, похоже, заинтересовались и церковники. Специально я не таился. Шпионам не составило труда донести, о чём узнавал…

Кровь прилила к лицу Эньена. Правая рука сама собой легла на эфес меча, левая вцепилась в пучок травы. Митя не шелохнулся, продолжая буравить взглядом дерево. Отсутствие реакции и видимое безразличие лишь подлили масла в огонь – купеческого сына окончательно захлестнул гнев.

- Ты! – закричал он, выхватывая меч и сжимаясь, словно готовясь к прыжку. – Это из-за тебя! Отца убили, меня схватили… из-за тебя?! Отвечай!

Руландец молчал. Он по-прежнему сидел без движения, не делая попыток защититься. Обезумивший юноша вскочил на ноги и замахал клинком, силясь привлечь внимание.

- Говори! Говори, а то… – он непроизвольно занёс меч для удара.

Новый знакомый ожил быстро и неожиданно. Руландец резко поднялся с земли – ровно с той скоростью, чтобы встретить замах фенорийца молниеносным выпадом. Из-за этого манёвра Эньен инстинктивно резанул мечом воздух. Левой ладонью Митя остановил руку, держащую клинок, одновременно нанося удар правым локтем в плечо противника.

Эньен потерял равновесие, споткнулся о подставленную ногу и полетел на землю. Клинок пришлось выпустить – руку, сжимающую оружие, вывернул руландец, и падающий юноша не мог этому противостоять. От резкой боли на глазах выступили слёзы. В довершение разгрома новый знакомый наставил на горло проигравшего его же собственный меч.

- Не умеешь – не нападай, – констатировал Митя, слабо улыбаясь. Впрочем, тут же посуровел. – Сочувствую твоей утрате. Я…, – он со всей силы пнул ногой подвернувшуюся ветку, – я должен был предвидеть! У церковников везде уши… Прости, слишком поздно понял, какую кашу заварил!

- Оставь меня, – выдавил поверженный юноша, чья душа болела не меньше тела.

- Так-то ты любил родителей? – возмутился руландец. – Хочешь в память о них скорее помереть, да?

Он размахнулся и швырнул клинок в ту самую сосну, на которую недавно пялился. С холодным оружием компаньон обращался хуже, нежели дрался голыми руками – меч лишь клацнул о ствол и, не оставив ни царапины, упал у корней.

- Да что ты понимаешь… – Эньен попробовал подняться, но Митя тычком ноги в грудь вернул его в лежачее положение.

- Там, – новый знакомый обвёл рукой окружающий лес, – ты всего лишь ходячий труп, без гроша за душой, отлучённый от Церкви и дерущийся как младенец. А если поможешь мне – получишь золото, новую жизнь в той же Арлании, ну и знания кое-какие переймёшь. Как считаешь, что выбрал бы отец?

Фенориец бессильно замычал. Он чувствовал себя разбитым и втоптанным в грязь – даром, что так оно, в принципе, и было. Осознание правоты победителя не доставляло ему удовольствия – но менее справедливыми слова от этого не становились.

- Знания! – фыркнул Эньен, желая хоть как-то отыграться, – Твою семью погубила именно тяга к знаниям!

- Догадываюсь, – мрачно кивнул Митя. – Что ценно – всегда опасно… Вставай уже, – он протянул юноше руку. Тот, однако, не обратил на примирительный жест внимания, встал самостоятельно и побрёл за мечом. Руландец нахмурился вслед и принялся перекладывать в мешок разнообразные предметы из карманов, буквально испещрявших подкладку плаща. На некоторое время повисла тишина.

- Насчёт документа… – Митя попытался возродить беседу. – Мои знания позволяют вывести чернила, а аккуратность – подделать почерк. Поэтому превратиться в арланца не составило труда. Но часто пользоваться указом не рискну – слишком приметно.

Попытка провалилась. Фенориец, отвернувшись, занялся отработкой удара мечом, демонстрируя безразличие к спутнику. Так продолжалось вплоть до окончания сборов: купеческий сын рассекал воздух, калечил дерево, вдруг ставшее ненавистным, рубил кустарник. Он старательно гнал прочь любые мысли. Потому и занимал голову более приземлённым, понятным делом, нежели размышления о туманном будущем, мрачном прошлом да досадном настоящем.

Новый знакомый принял правила игры. Он взвалил на плечи собранный мешок, махнул товарищу рукой и повёл того в чащу, не осведомляя ни о дальнейших действиях, ни о месте назначения. Фенориец покорно следовал за спутником. Никто их не беспокоил – погоня, если и была выслана, не обнаружила следов беглецов, а дикие звери редко попадались в такой близости от оживлённого торгового пути. Какая бы бесовщина не творилась на юге, сюда безумие не добралось.

Так они шли до позднего вечера. Хотя купеческий сын потерял направление окончательно и бесповоротно, он не проронил ни слова. Новый знакомый отличался тем же; вёл куда-то вперёд, по одному ему известному маршруту, временами делая магические пасы над запястьем левой руки. Было любопытно, чародейский ли то ритуал или в рукаве скрывается хитрая магическая штуковина, однако Эньен твёрдо решил проявлять к спутнику равнодушие.

Наконец, Митя остановился, сбросил мешок и посмотрел на звёзды, что усыпали потемневшее небо. В лесу действительно стало слишком темно. Продолжить путь значило бы постоянно спотыкаться о корни да проламываться сквозь кустарник. Стоило руландцу опуститься на землю, фенориец нырнул под вековой раскидистый дуб, в спешке выгреб из вещей кое-какую одежду и обложил себя, словно птица в гнезде. Вскоре он показательно захрапел, не проявляя интереса к дальнейшим действиям товарища.

Долго притворяться, впрочем, не пришлось – тяготы дня быстро погрузили купеческого сына в забытье. Когда нежданный спаситель только ужинал, вырученного им юношу уже окружали грёзы.

Сон оказался страшнее дневных событий. Разум, измученный пережитым, выдавал картины одна ужасней другой, и в каждой несчастного юношу преследовал призрак отца. Джока снова и снова хватали храмовники, грозя ему смертью – а Эньен ничего не мог сделать. На пути возникали то железные решётки, то густые заросли, ощетинившиеся колючками, то болота, по которым и шага не сделаешь без того, чтобы не быть затянутым в пучину. Как бы купеческий сын не действовал – всё равно попадал в смертельную ловушку: либо окружённый врагами, либо сдавливаемый стенами, внезапно начавшими сдвигаться, а то и проваливался сквозь разверзнувшуюся землю.

Но когда начинала сгущаться тьма, клинки рвались к телу жертвы, а с небес били молнии – всегда возникала спасительная рука, вытаскивающая беднягу из самой безнадёжной ситуации. Эньен хватался за неё, летел вверх, к яркому свету – а потом отпускал и снова падал в пропасть, напичканную кошмарами, к следующему жуткому видению. Лицо отца, возникшего для очередной сцены, наполняла печаль, а мать, стоящая вдалеке, не скрывала слёз. И снова храмовники, снова ловушка, снова рука… И снова, и снова, и снова, и десятки раз одно и то же.

Под конец юноша понял, что спит – однако не мог проснуться по-настоящему; он вроде вставал – и обнаруживал себя одного в лесу, без Мити и без снаряжения. Испугано озираясь, видел родителей, затем храмовников, ну а дальше по накатанной. Попутно лес менялся до неузнаваемости, превращаясь в место очередной трагедии, затем следовала новая попытка сбросить оковы дрёмы…

Эньен вскочил в холодном поту, когда лучи солнца уже пробивались сквозь кроны деревьев. Поднялся на локтях – и первым делом осенил себя священным знаменем, увидав недалеко Митю. Руландец, впрочем, не обратил на пробуждение знакомого никакого внимания, возясь со своими чудными приспособлениями. Он вывалил их на траву и снова упаковывал в мешок, сортируя да пересчитывая.

Меж прочих штуковин виднелись прозрачные коробочки, как будто из особо чистого стекла. Они содержали вчерашнюю курицу и другую пищу. Должно быть, какие-то чары помогали продуктам оставаться свежими – ведь перед юношей лежал образчик действенности чужеземных наговоров. Мягкий хлеб покрывал аппетитный ломоть мяса, в металлической тарелке дымилась порция каши, а в стакане краснел уже знакомый напиток. Запах, источаемый кушаньем, заставил молодого человека накинуться на еду и не останавливаться до последней крошки.

- Пошли, – приказал Митя, стоило закончить завтракать. Он стоял рядом с полностью собранным мешком на плечах. Эньен нерешительно поднялся на ноги, отправил наскоро вытертую посуду себе в кладь – и выпалил скороговоркой:

- Слушай, я… дурака давеча свалял. Жизнью же тебе обязан. День страшный выдался, отец… ну, понимаешь. Прошу, прими извинения!

Он замолчал, отвёл взгляд и нервно забарабанил пальцами. Руландец внимательно рассматривал спутника. Юноша чувствовал себя так, словно провинился перед родителями, и вёл соответственно. Ожидал, что сейчас новый знакомый, как когда-то Джок, заведёт гневную нравоучительную тираду, а может и подзатыльник отвесить.

Однако не было ни оплеухи, ни обличающей речи. Иноземный знакомый просто закончил осмотр, если и сделал вывод – не подал вида. Он протянул приятелю руку, похлопал по плечу, после чего просто сказал:

- Не стоит. Пошли, – и развернулся. Удивлённому компаньону оставалось лишь вскинуть мешок да последовать за спутником. Некоторое время они шли молча.

- Эээ… Митя, – Эньен попытался оживить спутника. – Видел, ты несёшь куда больше моего. Я твой должник, в конце концов, давай хоть поровну поделим груз!

- Не стоит, – снова был короткий ответ. Неужто горделивый чужестранец юношу не простил? Или издевается? В конце концов, ему ж помощь предлагают!

По кислому лицу руландец догадался, что стоит пояснить отказ:

- В Новгарде ещё нагрузишь спину.

Таким образом фенориец узнал пункт назначения. Ничего удивительного: Новгард был ближайшим к столице городом по Чарующему Тракту. Поодаль него отходила и к Мрачному дорога. Впрочем, дорогой она была раньше, во времена расцвета города, а сейчас – так, тропа, не заросшая лишь благодаря сборщикам налогов да редким путникам. Именно этим путём Эньен покидал родной городишко – по всей видимости, им же и вернётся. Ненадолго: наверняка предстоит пойти стопами отца, и даруй Всевышний, дабы их странствие кончилось лучше, нежели пять лет назад.

- В Новгард, затем на юг – и к злополучным Вратам? – уточнил юноша на всякий случай. И, в ответ на кивок приятеля, добавил: – Но… я ж не отец, я не ходил туда!

- Знаю, – подтвердил Митя. – Ничего, доберёмся. Зато тебе объяснять меньше. И, – тут его ровный голос впервые дрогнул, – можешь рассказать, что запомнил, о моей семье?

Эньен заметил, как сжался кулак спутника: крепко-накрепко, так, что ногти впились в кожу. Внезапно он почувствовал себя плохо, как утром, если не хуже. Собственная потеря ужасна, конечно – но Нечистый побери, он знает судьбу обоих родителей! А какого руландцу, который понятия не имеет, куда пропала семья, кого в этом винить… который понёсся за тридевять земель с одной лишь мыслью выяснить правду? Юношу всего передёрнуло, стоило представить себя на месте приятеля. А тот просто сделал глубокий вдох, разжал ладонь и с прежним кажущимся спокойствием продолжил путь.

На этот раз тишина долго не продержалась. Фенориец прекрасно понимал: товарищ ждёт от него рассказа. Оставалось собраться с мыслями, постараться припомнить всё до единой детали – и пуститься в долгое повествование, изобилующее оговорками, неточностями да прыжками от одного события к другому и обратно. Митя слушал молча, порой тяжело вздыхая, порой снова сжимая кулаки, а иногда – тихо посмеиваясь. Кое-где купеческий сын дополнил рассказ по своему разумению, кое-где наверняка соврал, но в целом выходило близко к истине, пусть и не слишком складно.

По завершении Эньен не удержался от комментариев, особенно – о роли таинственного эха во всей чертовщине, что творится теперь на юге. Когда он припомнил факты, прибавил мрачные пересуды, то всерьёз забеспокоился, не грядёт ли, случаем, конец мира. Спутник на сей раз решил не отмалчиваться. Благодаря ему, у юноши словно камень с души свалился.

- Сказки для старших, – презрительно фыркнул компаньон. – Лишь сам человек опасен для собственного существования. Но связь событий – очевидна. Совет хочешь?

- Эм… Конечно! – не сразу сообразил фенориец.

- Не думай об этом, пока правду не выясним. Лишь тревогу умножишь.

- Но… Мы же туда направляемся! – Эньен остановился в растерянности. Ведь правда, если их цель – Врата, а там вокруг бешеные твари да рассвирепевшие орки, не говоря уже о возможных демонах… Замешательство сменилась нешуточным испугом.