Бонус (2/2)
— Ага, семь месяцев назад. Поэтому не будь слишком грубым со мной в первый раз, ладно, детка?
Тэхён раздражённо закатывает глаза, отворачиваясь к окну. Кончики его ушей горят огнём, когда он совершенно против своей воли представляет Чонгука, разрушенного под собой.
Вот чёрт.
***
Тем не менее, ничего не происходит ещё пару недель, и Чонгук седлает бёдра Тэхёна одним субботним утром, забирая у того кружку кофе из рук.
— Эй, — Ким недовольного щурится, откладывая в сторону газету. Да, он любил листать Корея Хералд, и что? — Какого хрена, паршивец. Я занят.
— Ты занят чем-то не тем, — Чон вжимается в него плотно, и его всё также бесстыжие руки скользят под домашнюю футболку Тэхёна с растянутым воротом. Совсем никакого лоска. — Когда ты займешься мной?
Ким излюблено закатывает глаза, пресно смотря в ответ.
— Я был занят тобой буквально полчаса назад.
— Не совсем, — Чонгук хмыкает, зажимая между пальцев левый сосок, легко царапая. Тэхён сглатывает, ёрзая под ним. — Это я был занят тобой.
— Какая разница? — шипит Ким, непроизвольно вскидывая бёдра. — Мне казалось, или в сексе участвуют двое? Мы оба были заняты друг другом, идиот.
— Ты знаешь, о чём я, — Чон прижимается губами к шее, поднимаясь поцелуями до местечка за ухом. — Когда ты займешься мной, Тэхён?
Чонгук прихватывает зубами мочку, оттягивая, и его тёплый язык ведёт мокрую дорожку по хрящу, покусывая.
— Я хочу, чтобы ты меня трахнул, — вкрадчиво шепчет он, покачиваясь на бёдрах замершего Тэхёна. — Когда?
— Мы что, теперь составляем секс-расписания? — голос Кима звучит глухо: он кусает губы, сдерживая стон, когда Чонгук скользит языком обратно к наверняка алой из-за его смущения мочке.
— Тогда сейчас? — паршивец оставляет поцелуй под челюстью, и его свободная ладонь сдавливает Тэхёну горло. — Хочу почувствовать тебя внутри. Давай?
Ким скидывает с себя одного несносного провокатора, недовольно ворча.
— Уймись, — бормочет он, заливая в себя уже остывший кофе, и берёт газету, вставая с дивана, удачно прикрывая пах. — У нас был секс полчаса назад. Я не хочу.
— Правда? — Чонгук тянет гласные, хитро щурясь. — Почему-то мне кажется, что ты врёшь.
— Отвали.
Тэхён ретируется на кухню, глотая американо.
Конечно, он врал. Конечно, он хотел трахнуть Чонгука прямо там, на этом грёбаном диване, уткнув лицом куда-то между подлокотником и подушками: тот наверняка совсем не был бы против. Проблема состояла в том, что последний раз Тэхён был сверху в университете. Да, с тем самым парнем с параллели, имя которого забыл Чон Хосок, но никогда не забывал Тэхён.
Как и не забыл его «Блять, это было ужасно, он просто нуб<span class="footnote" id="fn_38597343_0"></span>» и едкий смех: Тэхён никогда не должен был слышать этот разговор, но он его услышал. Ему было двадцать два, и он был слишком глуп для того, чтобы понять, что адекватный партнёр не будет высмеивать своего бойфренда перед своими друзьями на студенческой вечеринке. Тогда Тэхён во многом был слишком глуп.
А теперь ему почти двадцать семь, и он думает о том, что не хочет облажаться перед своим парнем, даже если зовёт того несносным ребёнком большую часть времени.
***
— Ты слишком загоняешься, — Хосок отправляет в рот горсть орехов с солью, сразу же запивая пивом. Сегодня пятница и они с одним уже не совсем трезвым Ким Тэхёном сидели в каком-то фешенебельном баре вдвоём: Чонгук застрял с Юнги на работе, буквально угрозами заставив не ждать их. — Это просто секс, Тэ.
— Это не просто секс, — цедит Ким сквозь зубы. Он уже сто раз пожалел, что вообще открыл рот: как он мог подумать, что обсудить эту тему с этим придурком могло быть хорошей идеей?
— Как мило, — Хосок смеётся, почти давясь пивом. — Я имею ввиду, вы любите друг друга и всё такое. Всё будет нормально. Чонгук будет в кайфе в любом случае.
— Заткнись, — Тэхён бросает в коллегу салфетку, тихо рыча. — Заткнись. Я больше не хочу говорить с тобой об этом.
— Тэ, секс не всегда бывает хорошим, это нормально. Но я уверен, что ты зря паришься. Просто поговори с ним.
— Ты предлагаешь мне обсудить с моим двадцатитрёхлетним парнем то, что я не умею трахаться? — Ким выгибает бровь, кривя губы. — Может, взять у него, блять, уроки?
— Не говори ерунды, вы занимаетесь сексом чуть ли ни каждый божий день, судя по довольной роже Чонгука в офисе. Ты умеешь трахаться.
— Это другое.
— Тэхён, не будь идиотом.
— Я не идиот. Просто не хочу…
— Чего ты не хочешь?
Ким вздёргивает вторую бровь, когда на его плечо ложится ладонь, сжимая. Чонгук садится рядом, с громким стуком опуская на стол стакан с каким-то коктейлем. Хосок давит гадкую ухмылку в своём бокале, паскудно поглядывая на них.
— Не хочу говорить о работе, — Тэхён замирает, когда Чон целует его в волосы. Чёрт, так нежно. — Где Юнги?
— Поехал за Чимином, они скоро будут.
Чонгук как будто ему не верит, но больше ничего не спрашивает. Тэхён крадёт его коктейль, морщась от крепости.
***
— Хосок мне всё рассказал.
Тэхён ощущает, как булочка встаёт комом в горле: он просто хотел перекусить перед собранием, которое наверняка затянется часа на три, какого хрена?
— Что рассказал? — Ким отпивает ореховый фраппучино, сжимая стаканчик из Старбакса. — О чём ты?
— Тэхён, — Чонгук, этот мелкий засранец, усмехается, толкая язык за щёку, — не придуряйся.
Тэхён наблюдает, как Чон жмёт кнопку на кофемашине, и по кухне раздаётся треск молота кофейных зёрен.
— Не знаю, что там тебе рассказал Хосок, но, чтобы этот болтливый мудак не сказал, всё не так.
Чонгук подходит слишком близко: на кухне больше никого нет, но Ким всё равно напрягается, отправляя в рот остатки булки с глазурью.
— Он сказал мне, что ты боишься поменяться местами, потому что бывший в универе высмеял тебя за неудачный секс, — Чонгук покачивается на носочках, говоря это прямо в лицо. Кофемашина перестаёт трещать, но он не спешит забирать свой эспрессо.
— Не имею понятия, о чём ты, — шипит руководитель проектов, пряча пунцовые щёки за бежево-зелёным стаканчиком. — Звучит, как херня собачья.
— Вот именно, — Чон перестаёт раскачиваться, выдыхая Тэхёну в губы. — Абсолютная херня собачья, Ким Тэхён. Серьёзно? Ты думаешь, я стал бы высмеивать тебя из-за секса? Я вчера кончил через три минуты, как ты начал мне сосать. Не помню, чтобы кто-то из нас смеялся или переживал из-за этого.
— Вот именно, ты кончил, — цедит Тэхён, сведя брови. — Чего я не обещаю.
— Ещё одна херня, — Чонгук фыркает, и его губы опасно касаются уголка недовольно сжатых губ. — Тэ, иногда я готов спустить, просто смотря на тебя. Выбрось весь этот бред из головы, я не твой бывший.
Дверь на кухню распахивается, и Ким отскакивает от Чонгука, всё ещё хмурясь. Он одёргивает рукав своего пиджака от Гуччи красного цвета и уходит, нацепив привычную маску безразличия.
Его губы, так и не получившие поцелуй, ноют желанием прикоснуться.
***
Тэхён виртуозно избегает Чонгука всю рабочую неделю, но всё равно оказывается пойманным им в пятницу на парковке.
— Так глупо, Ким, — Чон садится в мерседес, надувая пузырь из жвачки. — У меня есть ключи от твоей квартиры, если ты вдруг забыл.
Тэхён не отвечает, механически включая радио, цокая языком. На светофоре Чонгук целует его, сжимая бедро ладонью.
— Я голодный, — шепчет он, и его шёпот горячей лавой льётся по венам Тэхёна. — Позаботься обо мне сегодня, хён. Пожалуйста.
Ким закатывает глаза, кивая. В конце концов, бегать от этого всю жизнь у него не получится — полчаса позора можно как-нибудь пережить.
***
Тэхён привык рассыпаться под Чонгуком, но сегодня рассыпается Чон, уронив голову на подушку кровати с тихим стоном. Ким нависает сверху, целуя, и всё ощущается иначе, острее — возможно потому, что они оба знают, чем всё закончится. Кожа Чонгука влажная после душа, и Тэхён собирает губами капли, оставляя россыпь бордовых меток, опускаясь до резинки пижамных шорт.
— Детка, совсем не похоже, чтобы ты не знал, что делать, — Чонгук позволяет развести свои бёдра, и Тэхён приспускает шорты вниз. — Мне кажется, ты очень хорошо знаешь, что нужно дел…
— Помолчи, — Ким спускает шорты ниже по бёдрам, до щиколоток, оставляя Чонгука восхитительно обнажённым. — Помолчи, паршивец.
Тэхён наклоняется, ласково касаясь языком набухшей головки, слизывая вкус: немного солоновато с привкусом чистой кожи. Он ведёт языком ниже, до основания ствола, и опускается губами дальше, под яички: Чонгук сдавлено стонет, когда кончик языка касается сфинктера, обводя по кругу, толкаясь дразняще легко.
Может быть, Чон и хорош во многом, и в этом тоже, но Тэхён тоже отнюдь не плох, сколько бы не сомневался в себе.
Поцелуи уходят ниже, расцветая по внутренней стороне бёдер, и Чонгук издаёт прелестный звук, похожий на нетерпеливое хныканье, когда рот Тэхёна возвращается к члену, обхватывая головку плотно.
Тюбик смазки не романтично лежит рядом — Ким выдавливает на ладонь гель, разогревая его между пальцев, двигая головой вверх-вниз с влажным причмокиванием. Чон запускает руку в его отросшие волосы, сжимая пряди, и тянет ниже нетерпеливо: Тэхён жмурится, расслабляя горло, пока не утыкается носом в жёсткий завиток паховых волос, смаргивая выступившие слёзы.
— Так хорошо, хён, — голос Чонгука трескается, когда он вскидывает бёдра, толкаясь в мокрый рот. — Давай, я хочу твои пальцы.
Тэхён стонет, и вибрация его глотки заставляет Чонгука застонать тоже. Ким ведёт губами выше, пуская слюну по стволу, и когда его язык обводит уздечку, нежно потеревшись под головкой, прежде чем втянуть её в рот, словно конфету, его указательный палец мягко толкается в Чонгука, не встречая особого сопротивления. Ким вопросительно вскидывает брови, всё ещё занятый минетом, и мелкий паршивец смеётся, осекаясь на выдохе.
— Ты так долго не мог решиться, — Чон берёт свой член в ладонь, сжимая у основания, и проводит головкой по чужим губам, оставляя влажный след. — Пришлось самостоятельно вспоминать, каково это. Всего два пальца вчера вечером, детка. Не стоит ревновать, я думал о тебе.
Ким добавляет смазки, тихо рыкнув, и вставляет безымянный, разминая мышцы. Чонгук дрожит, когда губы его парня мягко касаются под яйцами, втягивая их в рот поочерёдно, посасывая с пошлым влажным звуком. Пальцы Тэхёна длинные и тонкие, чертовски изящные, и когда они находят простату, толкаясь в комок нервов, Чон стонет в голос, не стесняясь.
Такой бесстыдный.
— Да, — Чонгук сжимает плечи Тэхёна бёдрами, буквально зажимая его у себя между ног, ёрзая по сбившейся простыне. — Вот здесь детка, чёрт, да…
Ким думает, что он настоящий кретин, раз добровольно лишал себя этого.
Тэхён разводит пальцы на манер ножниц, растягивая мышцы, медленно добавляя третий, оставляя на тазобедренных косточках одного паршивца укусы-поцелуи, и Чонгук под ним дрожит, рассыпаясь по простыням нетерпеливым беспорядком.
Такой нуждающийся, как он и представлял.
К сожалению, Ким никогда не узнает, что был высмеян своим бойфрендом в университете не из-за того, что был плох, а скорее, наоборот — пожалуй, Ин Сон просто оказался не готов принять факт, что его парень, слегка андрогинной тогда внешности, занимался сексом лучше, чем он. Он был мудаком, не забывайте, а один Ким Тэхён наивным дураком.
Когда три пальца входят легко, а уголки губ горят, Тэхён раскатывает презерватив по своему колом стоящему члену и поднимает голову, смотря на Чонгука потемневшим взглядом.
— Как ты хочешь? — спрашивает он, нависая над своим задыхающимся парнем. Их дыхания смешиваются, и он целует того с жадностью, зарываясь ладонью в спутанную копну волос, грубо дёргая на себя. – Я спрашиваю, как ты хочешь, Чонгук?
— На животе, — Чон кусается, прокусывая Тэхёну губу до крови, слизывая алую каплю. — Сперва так.
Он переворачивается, прогибаясь в спине, и его грёбаные накаченные бёдра, ноги и задница просто сводят Кима с ума: Тэхён наваливается сверху, направляя себя одной рукой, второй ныряя Чонгуку под живот, обхватывая твёрдый член в кольцо. Проникновение осторожное: Ким толкается медленно, и блять, окружившая узость и жар опьяняли. Когда он входит наполовину, Чонгук шумно выдыхает, снова дрожа под ним, и подмахивает, ища ритм.
— Двигайся, детка, — шепчет он, вгрызаясь в край подушки. — Двигайся, я готов. Давай.
Абсолютно нетерпеливый.
Тэхён делает движение бёдрами, погружаясь до конца, до хлопка яиц по чужим, и стонет Чонгуку в шею, начиная толкаться, беря средний темп с оттяжкой — Чон легко ловит его, подаваясь навстречу с жарким выдохом. Тэхён трёт пальцами влажную от предэякулята головку, размазывая смазку по ней, целуя Чонгука в шею — точно также, как тот обычно целовал его, прикусывая кожу до мурашек.
— Тебе…нравится? — Ким толкается глубже, ускоряясь, и паршивец отбрасывает подушку куда-то в сторону, опираясь на руки. Его голова падает на сложенные локти: он протяжно стонет, дыша загнанно. — Всё…нормально?
— Ахуенно, хён, мне так ахуенно, — он издаёт невнятный звук удовольствия, вскрикивая, когда Тэхён попадает по простате. — Ты такой врун, Ким. Но мы…обсудим это…потом.
Тэхён давит ему на шею, вдавливая лицом в простыни, рыча уже совсем не тихо. Чонгук узкий. Он такой узкий и так сладко сжимается, двигая бёдрами навстречу в бешеном ритме. Он громкий. Этот маленький дьявол такой оглушительно громкий, нисколько не стесняющийся своего удовольствия. Они оба липкие от пота, но Тэхёну плевать: он толкается, дроча Чонгуку в ритм своих движений, внезапно осознавая, что всё действительно проходит отлично и парень под ним явно собирался кончить в самое ближайшее время, как и он сам.
Ужасно неприятно признавать, но Чон Хосок был прав — ничего страшного не произошло, и он действительно умел трахаться.
— Детка, — Чонгук стонет, цепляясь пальцами за изголовье кровати, выгибаясь дугой: Тэхён смотрит на этот прогиб почти с животным удовольствием, оставляя звонкий шлепок на покрасневших ягодицах. — Я…я почти…
Ким толкается особенно хорошо, аккурат попадая по простате, и пацан кончает с протяжным стоном, пачкая ладонь Тэхёна тёплым, замирая под ним: Киму хватает всего пару движений, чтобы догнать его, упав сверху.
Им требуется некоторое время, чтобы прийти в себя, за которое Чонгук успевает поцеловать его несколько долгих раз.
Когда он заговаривает, его голос звучит разбито.
— Знаешь, твой бывший полный мудак, — Чонгук тянется за ещё одним поцелуем, усмехаясь лисьи. Его волосы лезут Киму в лицо и Тэхён смеётся, безрезультатно пытаясь отпихнуть того. — Нужен второй раунд, большой босс: я плохо распробовал, насколько сильно мне понравилось. Хочу ещё.
— Согласен, — Ким кусает Чонгука за подбородок, притягивая к себе. — Ты так кричал, что я тоже ничего не понял.
— О, я буду кричать ещё больше, — Чон понижает голос, ухмыляясь. — Хочу оседлать тебя, хён. Ты будешь так глубоко — я буду кричать очень сильно.
— Несносный засранец, — Тэхён смеётся, утягивая Чонгука к себе на бёдра. — Ты всегда так много болтаешь.
Возможно, в этом всё так же не было шика и лоска, но Тэхёну по-прежнему было на это плевать — он любил этого парня, и это единственное, что его волновало.