Chapter 2, Part 2. Sous le ciel de Paris / Под небом Парижа (2/2)
— Правда? — спокойным тоном спросил он, расслабленно откидываясь спиной на стул и вытягивая ноги вперед. Так, чтобы его нога невзначай касалась оголенных щиколоток Апо. — И что ты там делал?
— То же, что и все люди делают в спа, — ответил Апо, поспешно облизывая начавшие пересыхать губы. — Наслаждался лучшим массажем в моей жизни.
Казалось, что напряжение между ними загоралось искрами, стоило только их телам соединиться друг с другом хотя бы в одной точке. Апо не мог и не хотел сдерживать себя, плюя на показательную незаинтересованность и прочую чушь, которая могла бы помешать ему делать то, чего он хотел больше всего на свете. Он позволил своей щиколотке потереться о ногу Майла, а затем поднял стопу с прохладного пола и начал двигаться ею вверх, скользя по брюкам мужчины.
— Значит, ты позволял кому-то еще прикасаться к себе, пока меня не было рядом? — широкая густая бровь взлетела вверх, но более ничем тот не выдал своих эмоций, пока Апо двигался по его ноге вверх.
— Определенно, — мурлыкнул Апо в ответ, не разрывая контакт глаз.
Прижимаясь стопой к теплому крепкому бедру, он чувствовал, как расслаблен и безмятежен был мужчина, заманивая его в ловушку. Ему хотелось, чтобы это Апо был тем, кто шагает в пасть ко льву, или, скорее, прыгает на его член, отдавая себя без остатка, и это отчетливо читалось в его поведении и повадках.
— И что, по-твоему, мне придется делать с этим?
В силу своего положения и статуса Майл, вероятно, привык к тому, что его хотят. Он был пресыщен вниманием и уверен в себе до скрежета в зубах. Это раздражало настолько же сильно, насколько заставляло хотеть упасть перед ним на колени и ждать его позволения ублажить его. Это было захватывающе, страстно и болезненно заманчиво.
Но Апо тоже мог сыграть с ним в эту игру.
— Я думаю, тебе стоит внимательнее следить за тем, что ты желаешь сделать своим.
В этот момент вместе с тем, как губы Майла растянулись в улыбке, нога Апо наконец достигла заветной цели, прижимаясь к внушительной горячей плоти под тканью натянутых брюк. Мужчина медленно протянул руки вниз, обнимая ладонями ступню, и ласково погладил ее, сжимая некрепко, но ощутимо.
— В таком случае, детка, — ответил он, продолжая улыбаться искренне и нежно и не сводя с Апо глаз, в глубине которых скрывалось нечто опасное и дикое, но все еще взятое под контроль. — Не выпускай коготки, когда найдешь себя прикованным к моей постели и идеально распахнутым для меня без шанса на спасение. Ведь я собираюсь предельно внимательно следовать твоему совету.
— Ловлю на слове, мсьё, — подмигнул Апо в ответ, ощущая покалывающее нетерпение в каждой клеточке тела. Теплые большие ладони Майла слегка разминали его стопу, пуская маленькие заряды электричества прямиком в пах.
Ему хотелось бесстыдно забраться на колени к мужчине и ощутить его твердый член, обтянутый тканью брюк, упирающийся в его задницу сладко и многообещающе. И он был уверен, что Майл считывал это желание как открытую книгу, но вместо того, чтобы поддаться, он изменил направление.
— Помнишь, что у нас планы? — спросил он, как бы намекая на то, кто из них в большей степени потерял себя, и мягко опуская ногу Апо со своих бедер на пол. — Я обещал показать тебе город. Не хочу, чтобы неделю спустя ты понял, что во всем Париже не видел ничего, кроме потолка моей спальни.
И все же это звучало очень, очень заманчиво, учитывая то, что именно мог испытывать Апо в это время.
— Конечно. Вот только мне придется сначала вернуться в отель, чтобы переодеться. Не хочу смущать тебя, проводя вторые сутки в одном и том же костюме.
Не то чтобы он действительно мог смутить этим мужчину, но все же для Майла Апо хотелось выглядеть на сто процентов привлекательно, так что свежая одежда и укладка не были бы лишними.
— Мы заглянем в бутик и подберем тебе что-нибудь, — вместо этого сообщил Майл, поднимаясь из-за стола и отпивая воду из нетронутого ранее бокала, который Апо приготовил для себя. Апо молча наблюдал за ним с томительным предвкушением, и когда мужчина подал ему руку, благодарно принял ее, поднимаясь.
У них не ушло много времени на сборы: Апо натянул белый костюм, в котором прошлым вечером отправился на вечеринку Dior, счастливо причесал еще слегка влажные после душа волосы расческой Майла, и с чувством абсолютного удовлетворения от ощущения преследующего его повсюду запаха мужчины, присоединился к нему в холле отеля.
Майл уже ждал его внизу, и его собственническая ладонь, нашедшая свое законное место на талии Апо, повела их прямо к машине. Апо ожидал, что это будет та же машина, на которой они уезжали с вечеринки, но Майл удивил его, отведя к стоящему неподалеку от входа темно-зеленого цвета кабриолету, от одного вида которого у Апо закружилась голова.
Возле машины их кто-то ждал, и стоило им подойти ближе, как Майл окликнул мужчину, заставляя того повернуться.
— Все готово, мсьё, — сообщил мужчина, слегка склонив голову при виде Майла, и Апо почувствовал, как на несколько мгновений земля ушла у него из-под ног.
Этот человек был ему так чертовски хорошо знаком…
Прямо перед ним стоял тот самый охранник, который пропустил Апо в клуб. Тот самый охранник, которому ему пришлось так беззастенчиво почти что предлагать себя ради того, чтобы оказаться внутри. Человек, который поверил в ложное имя Апо, написанное в пригласительном, и впустил его на вечеринку ценой парочки бесстыдных прикосновений к его телу.
Когда взгляд мужчины наконец встретился с шокированными карими глазами напротив, тот опешил не меньше, и Апо надеялся, что Майл никогда не узнает о том, что он с его охранником проделывали почти что прямо у него под носом.
— Вы и… мсьё Бас нуждаетесь в моем сопровождении? — несмело обратился к Майлу охранник. Точнее, его личный телохранитель, осознал Апо вместе с тем, что его ложное имя также всплыло в разговоре.
— О ком ты говоришь? Мы с Апо поедем одни, — вежливо, но строго заявил Майл в ответ.
Апо сгорал от стыда. Нет, серьезно, он абсолютно точно сгорал от стыда, стоя между двумя мужчинами, которым он позволил прикасаться к себе прошлым вечером, и осознавая, что чертов Морис или как бишь его там звали одурачил его, притворившись охранником клуба, воспользовался его положением и облапал его, хотя не имел на это никакого морального права. Да и к тому же оказался гребаным личным телохранителем Майла, мужчины, который едва ли спускал подобное с рук даже своим самым драгоценным пассиям. Кем Апо пока еще не был, а значит и потерять его расположение мог слишком легко.
Тот факт, что он и сам был при этом лжецом и прокрался на мероприятие, на котором не должен был быть, Апо совершенно не беспокоил.
— По, это мой телохранитель, который всегда сопровождает меня в Париже, — начал представлять своего подчиненного Майл. — Его имя…
— Не важно! — перебил его Апо, переводя полные ужаса глаза с телохранителя на своего мужчину, и, стараясь сбежать от угрожающих ему обстоятельств как можно скорее, потянул Майла за руку к машине, уводя как можно дальше от не менее растерянного взгляда Мориса. — Ну же, нам нужно поторопиться, если мы хотим все успеть!
Собственный голос показался Апо выше и фальшивее, но Майл повиновался и сел в машину, только окинув его недоуменным взглядом. Они оставили смущенного телохранителя у отеля, въезжая в стройный ряд машин на дорогу, и Апо наконец смог вздохнуть полной грудью.
Ему было плевать, насколько невежественно и грубо он повел себя только что. В конце концов, у него было оправдание — меньше всего на свете он готов был рисковать расположением Майла ради маленькой глупой шалости, о которой он теперь сожалел.
***
Париж был великолепен. Париж, который был благословлён присутствием Майла Пхакпхума Ромсайтонга был еще более великолепен. Настолько, что Апо уже не был уверен, нравится ли ему этот город или, скорее, этот мужчина в нем.
Майл начал их небольшую экскурсию с Jardin du Luxembourg, Люксембургского сада, где среди зелени и кажущегося бесконечным неба скрывались живописные скульптуры и неспешно прогуливались туристы. Ласковое солнце освещало огромные пространства полей, где люди наслаждались своим временем на природе, теплый ветер путался в волосах, а окружающая красота поражала воображение Апо, заставляя улыбку на его лице сиять все ярче.
Казалось, что Майл знал все и даже больше об истории этого места и о том, какие еще чудеса скрывает собой Париж. И стоило Апо упрекнуть мужчину в попытке впечатлить его этим, как он был награжден первой смущенной улыбкой из всех, что он успел увидеть на лице Майла. И с появившейся вместе с ней очаровательной ямочкой на правой щеке мужчины сердце Апо забилось чаще.
Прямо оттуда Майл потащил его в Quartier latin — Латинский квартал, где каждый уголок и каждое здание не меньше восхищали Апо, заставляя его фотографировать все вокруг. Он не смог удержаться и от того, чтобы сфотографировать Майла в надежде оставить на память те трепетные мгновения, когда они вместе танцевали в переулке, под звуки играющих на гитаре музыкантов, обнимая друг друга.
Когда по дороге им встретился бутик Dior, Майл без сомнения вошел туда, привыкший к такому уровню роскоши, и Апо вошел с ним, чувствуя пронизывающее его до кончиков пальцев волнение. Ему казалось, что он не подходит этому месту, что людям внутри будет достаточно лишь бросить на него взгляд, как они поймут, что, даже работая годы, он не сможет ничего себе в нем позволить. И что еще хуже, Майл поймет это тоже.
Но мужчина уверенно и увлеченно водил его между рядами, оказавшись одним из возможно самых больших любителей шоппинга, которые были известны Апо, и ни единым словом не высказал своих сомнений о том, что столь дорогая и изысканная одежда не подходит Апо и не может быть для него.
Так он вышел из бутика, в который еще сутки назад боялся заглянуть даже одним глазком, с несколькими комплектами одежды и мужчиной, который заплатил за них, не задумавшись ни на секунду. Его белый костюм, в котором он был на вечеринке, лежал в одном из пакетов, а сам Апо теперь был одет в высокие джинсы, идеально подчеркивающие его бедра и узкую талию, белую майку и легкий синий пиджак, идущий его глазам. В этом образе он чувствовал себя увереннее настолько, что даже позволил себе утянуть мужчину в страстный, полный огня поцелуй, вынуждая опереться на дверь машины, чтобы просто поддаться этому порыву. И, кажется, при этом понимающе улыбнуться.
Апо был счастлив. Он не знал, что было самым важным элементом, составляющим его счастье, потому что казалось, что все его мечты сбылись разом, в один момент, и он уже не мог быть уверен в том, какая из них была наиболее значимой. Он подпевал песням на радио и чувствовал тяжесть широкой ладони, лежащей на его бедре, пока они ехали по городу и наслаждались наступающим закатом. Его губы болели от улыбки, а вся майка была испачкана в крошках от вкуснейшего в его жизни круассана из пекарни, в которой они остановились по пути. Он с чувством абсолютного обожания смотрел на то, как Майл кладет на свой круассан кусочек масла, а затем пачкает губы, откусывая его целиком. Апо хотелось смеяться, но вместо этого он жадно слизывал остатки масла с губ мужчины, наплевав на то, с каким удивлением и задором тот любовался им в ответ.
Когда небо окрасилось в сказочный пурпурный цвет заката, они оказались прямо у подножья Эйфелевой башни, и от одного ее вида в такой приятной близости и ее величия у Апо захватило дух. Майл достал из багажника припрятанную там корзинку для пикника и плед, которые, как он сам неохотно признался десятки вопросов спустя, для него с утра подготовили сотрудники отеля. Они нашли для себя красивое место в Марсовом поле с видом на башню, и остались, чтобы провести остаток вечера там.
Апо с нетерпением ждал, когда Эйфелева башня, пришедшая прямиком из его снов, загорится яркими огнями, и засияет точно также, как сияла прошлой ночью, когда он растворялся в Майле, ощущая тело другого мужчины как бесконечное продолжение собственного.
Устроившись, они разложили клубнику, аппетитные маленькие булочки и сыр, ждущие своего часа в корзинке, прямо на плед, а после Майл достал оттуда и бутылку шампанского в паре с двумя фужерами, которые были бережно укутаны вафельными салфетками, чтобы не разбиться.
— Так каков твой план? — мужчина наконец прервал тишину, комфортно устроившуюся между ними в процессе.
Апо поднял на него вопросительный взгляд, наблюдая как его умелые руки справляются с бутылкой и разливают теплый шипящий напиток в бокалы. Его собственные руки не удержались от того, чтобы схватить сочную клубнику и отправить ее прямо в рот.
— На эту поездку, — пояснил Майл, видя его замешательство и вместе с тем с улыбкой провожая взглядом ягоду, скользнувшую к пухлым губам. — Этот город, ближайший год…
— Звучит так, будто мы что-то отмечаем, — в шутку ответил Апо, вспоминая, как каждый его день рождения, задавая этот вопрос, его родители ждали, что он наконец определится с тем, чему посвятит свою жизнь.
— Разумеется, — одарил его кивком Майл. — Мы отмечаем нашу встречу. Несмотря на то, как тесен мир, мы могли бы никогда не встретить друг друга в Бангкоке. Но в Париже мы встретились, и теперь я хочу знать, чего ожидать.
Апо не смог сдержать смешка, наблюдая за тем, как красиво и вместе с тем непринужденно Майл подбирал слова. Очевидно, что мужчина не хотел усложнять то, что происходило между ними, но и оставлять без ответа тоже. Это неожиданно грело и пугало Апо одновременно.
— Что ж, я… Ищу себя, — признался он, не желая лгать так же сильно, как и выворачивать душу наизнанку перед, фактически, первым встречным. — Я приехал в Париж, чтобы увидеть мир за пределами стен моей квартиры. Узнать, чем здесь живут люди. И, может, понять, могу ли я быть тем, кем хочу быть, или я ошибаюсь и все это время иду не в том направлении.
— Мм, — спокойное выражение лица Майла ничем не могло выдать его истинной реакции на ответ.
— А каков твой план? — Апо не смог сдержать ответного любопытства. — Раз уж ты задал этот вопрос, у тебя, должно быть, есть на него ответ.
— Конечно, — улыбнулся мужчина, выбирая крупную ягоду клубники и целиком отправляя ее в рот. — Я тоже приехал в Париж, чтобы найти тебя. Так что нам, очевидно, лучше искать вместе. Так поиски станут увлекательнее и плодотворнее для нас обоих.
Они провели несколько секунд в молчании, пока Апо позволял удивлению и слепому восхищению накрыть его с головой, а лапше медленно и размеренно стекать с его ушей, прежде чем он наконец заливисто рассмеялся, практически падая на спину. Люди вокруг оборачивались на громкие звуки, но ему было все равно.
— Какая немыслимая чушь, — в неверии покачал головой Апо, до глубины души пораженный тем, как бессовестно Майл ушел от ответа, попытавшись вместо этого просто склеить его. — Неужели это хоть с кем-нибудь срабатывало?
— Каждый гребаный раз, — с сияющей улыбой ответил Майл, салютуя своим бокалом бокалу Апо.
Раздавшийся от этого тихий звон врезался в слух куда сильнее, чем звуки голосов десятков людей вокруг. Апо не отрываясь смотрел в темные, глубокие глаза напротив и со страхом в сердце позволял им видеть себя насквозь: все свои мысли, потаенные страхи и желания. Он прекрасно знал, что ужасные попытки флиртовать с людьми делают Майла, возможно, еще более привлекательным и желанным, потому что они делают его живым. Не идеальной мраморной статуей, неприкосновенной и слепящей любого простого смертного, осмелившегося подойти к ней поближе, а человеком со своими достоинствами и недостатками, который ничем не отличается от других.
Идеал разрушителен, а потому любой, кто к нему стремится, заранее обречен на поражение. И Апо хотел бы не видеть ничего больше, чем идеал, чтобы разбиться о него было быстрее и проще, а собственное несовершенство уже не пугало так сильно и не заставляло бежать от себя как можно дальше. Но он видел, его сердце видело, и он ничего не мог поделать с тем, что оно ускоряло свой бег, пока он наблюдал за человеком напротив.
И когда розовые цвета заката сменились на темноту ночи, а Эйфелева башня зажглась тысячами огней, он мог смотреть только на Майла, и в этом для него заключалось все волшебство.