I.4. Лихие люди (2/2)
Ну вот, опять он за свое. Фан Добин помассировал переносицу, подбирая логичные, а главное цензурные слова, чтоб донести до этого упрямого осла простую истину — Ли Ляньхуа умер. От этих мыслей стало тошно: он уже почти уговорил себя не впадать в апатию, но постоянные напоминания словно вырывают по кусочкам остатки его душевного равновесия.
— Глава Ди, даже выискивая его по всему миру, почему ты опять и опять возвращаешься с этим вопросом ко мне?
Фан Добин вскинул голову и удивленно огляделся, не находя собеседника. Только вдалеке ему навстречу спешил кто-то из посыльных городской стражи. Приблизившись мальчишка ни то учтиво поклонился, ни то согнулся в три погибели, чтоб отдышаться.
— Господин Фан, там... Там...
— Выдохни и говори понятнее, — посерьезнел Фан Добин, едва уловив тревожные нотки.
— Там письмо пришло. От похитителей.
— Идем скорее, по дороге расскажешь.
Не теряя времени, они направились в поместье, где словно кто-то улей перевернул: все шумели и стенали, а хозяин дома пребывал почти в обморочном состоянии. Дрожащей рукой он протянул Фан Добину письмо и уткнулся лицом в ладони. Чтоб разобрать почерк понадобилось много усилий и доля фантазии — иероглифы плыли подобно комку спутанных водорослей, а количество ошибок наталкивало на мысль, что даже самый образованный из преступников в этой шайке едва ли учился грамоте. Тем не менее, разобрать удалось следующее: за то, что торговец Цзян подключил городскую стражу, сумма выкупа удваивается, а если в дальнейшем кто-то попытается вмешаться — девушка погибнет незамедлительно. К письму прилагался клок волос, измазанных в крови. Было ощущение, что его просто выдрали с головы. Как-либо подтвердить принадлежность волос молодой госпоже Цзян, было разумеется невозможно, но само их наличие привело родителей в полный душевный раздрай. Господин Цзян умолял стражу прекратить расследование, клялся, грозился, требовал, но было понятно, что в нем говорят исключительно эмоции и по здравому размышлению он поймет, что договариваться с преступниками самостоятельно гиблое дело.
— Лихие ребята эти похитители, — заметил подошедший глава стражи, — запросы у них будь здоров.
Фан Добин присмотрелся к усталому, явно недоспавшему этой ночью мужчине. Вчера они уже общались и впечатление о нем сложилось как о человеке, явно непривыкшем отлынивать от дел.
— Смелый ход, — согласился Фан Добин, — но меня куда больше интересует их осведомленность. Либо за домом следят, либо...
— Либо в доме шпион, — кивнул мужчина, — я тоже об этом подумал. Слишком быстро прознали, слишком удачно подбросили письмо. Мои парни никого постороннего не заметили, а они свое жалование не за просто так получают.
— Могу я попросить вас собрать кое-какую информацию? Мне нужны сведения о слугах и ближайшем окружении семьи. Возможно, кто-то покажется подозрительным или имеет большие долги — таких выделить в первую очередь. Возможно, у кого-то были конфликты — месть тоже нельзя исключать. В общем все, на что посчитаете нужным обратить внимание.
— Сделаем. На это потребуется время, но я прослежу, чтоб с этим делом не затягивали.
— Отлично, буду ждать вестей. А сейчас прошу меня извинить, но есть кое-какие срочные дела.
Они распрощались и Фан Добин покинул дом Цзянов, чтобы вернуться в собственный. Утром впопыхах он забыл покормить Лисёнка и за это едва ли получит много собачьей благодарности. По дороге он все присматривался — слова Ди Фэйшэна о том, что за ним следят, не шли с головы. Но ничего мало-мальски подозрительного не наблюдалось и Фан Добин почти убедил себя, что у того слишком параноидальные наклонности. Не понятно только, почему именно в адрес Фан Добина.
Уже на подходе к Лотосовому терему стало понятно, что некоторые параноики еще и провидцы. Дверь дома оказалась открытой, Лисёнок, закрытый в своем небольшом вольере, метался и лаял. Обнажив меч, Фан Добин подкрался ко входу, внимательно прислушиваясь к малейшим шорохам, но внутри все было тихо. Похоже, неожиданные визитеры либо уже ушли, либо затаились в ожидании хозяина. Если уйти за подкреплением, вероятность застать кого-то слишком мала, и Фан Добин решил рискнуть. Может, с Ди Фэйшэном ему не тягаться, но на нескольких бандитов сил всяко хватит. У входа было пусто, только царящий вокруг хаос служил очевидным подтверждением, что в гости заходили явно не друзья. Вещи и мебель разбросаны и разбиты, словно в доме провели обыск с пристрастием. Фан Добин поморщился, предвкушая генеральную уборку, но это позже. Сперва надо было убедиться, что дом чист от незваных посетителей. Он осмотрел каждый угол, поднялся на второй этаж, даже по кругу обошел и, кроме разгрома, других сюрпризов не обнаружил.
Что ж, похоже эта банда — противники куда серьезнее, чем он ожидал. Если про сыщика из Байчуаня успели прознать, то вариант с поимкой на живца отпадал сам собой. Слишком хорошо налажена у них шпионская сеть для простых наемников. Возможно, придется запросить поддержки. Эта идея Фан Добину не нравилась — не хотелось сейчас встречаться с людьми из Байчуаня, но если того потребует дело, придется наступить на горло эмоциям. В творящемся хаосе он не сразу заметил надпись, украсившую одну из стен. Кривым, легко узнаваемым почерком, чернел иероглиф ”смерть”<span class="footnote" id="fn_37704123_0"></span>, выведенный чернилами из разбитой тут же тушечницы. Что ж, послание весьма доходчивое, но Фан Добина больше расстроила испорченная стена.
Накормив, наконец, Лисёнка, он отправился в управу городской стражи. Настало время всерьез заняться этим делом, раз уж местные бандиты совсем растеряли страх перед законом. А еще очень хотелось расспросить Ди Фэйшэна — не верилось, что он оказался тут случайно. Но этого типа выловить будет не так просто. Оставалась надежда, что он объявится сам в очередной раз. Уходя, Фан Добин не заметил скрытую тенями фигуру, не спускающую с него внимательного, обеспокоенного взгляда.