Глава 20. Часть 2: «Последнее действие» (1/2)

Александра, немного дезориентированная, очутилась прямо в эпицентре событий, снова стоя на изменившейся площадке, где неизменно Маргарита и свита встречали выходящих из портала гостей.

«Не думала, что окажусь здесь снова. Что имел в виду Воланд под «несправедливостью»? Что он затеял? Чего ожидать?»

Наряд блондинки отличался от наряда Маргариты московской. Оставаясь откровенным, он представлял собой костюм из тугого лифа, словно выполненного из самого золота, и набедренной повязки с причудливым длинным шлейфом. Помимо того, голову её венчал золотой терновый венок, а в ноги впивалась длинная шнуровка сандалий в цвет. Белокурые кудри лежали на плечах, прикрывая собой лопатки.

Знакомые Саше приветствия на разных языках лились рекой из уст свиты, а королева величественно принимала знаки внимания и уважения от всех, кто склонялся к её колену или протянутой руке. Альтистка дала о себе знать Фаготу, чуть тронув его плечо. И без того улыбающийся мужчина заулыбался ещё ярче, по-настоящему, что, впрочем, заметила Маргарита и тут же возмущенно окликнула, искусственно улыбаясь:

— Ты здесь, Алеит? Наконец-то ты соизволила появиться! Я просила, чтобы ты была рядом всегда! Немедленно подойди ко мне! Эй, ты, — обратилась она к Бегемоту, — отойди в сторону и дай место моей фрейлине.

«Фрейлине?! Ты?... Девочка совсем заигралась…»

Кот был потрясён от такого обращения к нему не менее Саши и, не растеряв гордости, проговорил:

— Со всем уважением, королева, но место я уступаю не по вашему приказу, а потому что госпожа Нотбек мне давно уже симпатизирует.

Александра виновато потупила глаза, вставая по левую руку от Маргариты. Задумка Бегемота с сокращением ступенек превзошла все ожидания. Стройным рядом, как хорошо обученные солдаты, гости, не толпясь, поднимались по адской лестнице, от одного взгляда на которую у альтистки холодило все внутренности от страха. Кто-то уже разместился в залах, и их разговоры были слабо слышны из-за громко звучащей живой музыки. С приходом Саши королева успокоилась, продолжая приветствовать гостей одной только улыбкой.

Среди нечисти были лица знакомые и совершенно новые для Александры Ильиничны, но одно красивое и мертвенно бледное, она узнала бы из сотни тысяч других. Гость был не одинок и поднимался в компании себе подобных, одетых в серое. Противный комок застрял в горле, сердце рухнуло в пятки, а кожа покрылась липким ознобом, вопреки жару горящих повсюду свечей.

— Особые гости на нашем балу, госпожа, — прошептал взявшийся за Сашиной спиной Фагот. — Мне и дня не хватит, чтобы перечислить все те бесчинства, что они вытворяли при жизни, но знаю, вас интересует всего один из них, верно?

— Это он… — альтистка выдавила из себя два слова, борясь с охватившей разум паникой. Маргарита заинтересованно прислушалась.

— Гюнтер Кляйн… — ядовито протянутое Азазелло имя ввело Александру в предобморочное состояние. Она шатнулась, но быстро приобрела опору в предложенной Геллой руке.

— Кто он? — шепнула Маргарита, не отрывая от подходящих гостей взгляда.

— Гюнтер Кляйн был майором СС, выслужился ещё до войны, был комендантом лагеря, куда, кстати, и по сей день свозят евреев, но уже без его участия, безусловно. Regina delectatur!<span class="footnote" id="fn_38252179_0"></span> — бес выждал несколько секунд и продолжил: — Мало кто знал об их со старшим братом тайном клубе, но все, кто удостаивался в него попасть, уже не имели права покинуть его живым. Причин для этого могло быть много, не нам судить, я только упомяну их основной род деятельности, узнай о котором кто посторонний, всех бы тут же отправили на плаху.

Саша молчала, а Маргарита, напротив, поинтересовалась:

— Что это было?

— Каждый из членов клуба, коих насчитывалось десять, друг за другом раз в месяц приводил в условленное и обязательно безопасное место безродную девушку лет так двадцати, а бывало и меньше, безусловно красивую и целомудренную — это было главным условием отбора. Королева в восхищении! В последние годы безопасным местом было поместье рядом с лагерем, где жил наш комендант. Там, на собраниях, они вдоволь веселились с привезёнными бедняжками, которые уже никогда не покидали этого дома целиком.

— Что они с ними делали?... — не унималась блондинка.

— Много чего, королева.

— Они убили её?... — бесцветно спросила Александра Ильинична, без подробных рассказов представив, что могло произойти с названной сестрой.

— Лично перерезал ей горло, — заговорщицки прошептал бес. — Как символично, госпожа! Вы выбрали для него тот же способ смерти, не зная о его излюбленном способе убийства! — под конец голос восторгающегося Фагота взлетел на октаву, на удивление оставаясь тихим и неслышным для гостей.

Маргарита смерила Сашу оценивающим взглядом. В альтистке бурлящей магмой плескалось отвращение. Ответ на вопрос, что когда-то не давал покоя, всё время лежал на поверхности.

Герр Гюнтер в сопровождении похожих на него мужчин к тому времени уже поднялся на площадку, смотря на Александру также боязливо и обескураженно, как и она на него. Не бывает такого, чтобы жертва и её убийца встретились после смерти!

— Приветствую, светлая королева, — заикающимся голосом обратился он к Маргарите заученной фразой и, целуя её протянутую руку, не отрывал взгляда от зарезавшей его еврейки, что, как живая, сейчас стояла прямо перед ним. Он замер, выпрямившись.

— Ну чего застыли, голубчик?! Идите, не задерживайте очередь! — Фагот собственноручно подтолкнул мужчину вперед, к залам.

Оставшееся полчище нечисти Саша уже не замечала, погрузившись в мысли. «Прошлое должно оставаться в прошлом» — к такому выводу она пришла несколько дней назад, но когда это прошлое так неожиданно захлёстывает тебя, от него становится не скрыться. Поэтому ли Воланд попросил её подумать о нём? Дьявол определенно всё знал заранее. Что он ещё скрыл? Что поручил Азазелло?

«Могу ли я ему доверять?»

Расквитавшись с последним гостем, Маргарита не чувствовала себя уставшей или измождённой до потери сознания, как это было с Маргаритой Николаевной, потому было решено сразу же отправиться по залам. Александра на правах главной фрейлины королевы следовала за всеми. Испытывать ощущение полёта было ей не впервой, однако все полёты альтистки ограничивались либо снами, где всё по утру уже забывалось, либо падением с высокой террасы, что также не удалось прочувствовать в полной мере. Это было невероятно? Свободно? Легко?

Фагот был прав, сказав когда-то, что «на балу будет многолюдно» — в залах было не протолкнуться, и если бы не особая привилегия королевы и её свиты, никто даже не подумал пропустить их. Облетев так все залы и тайные их ответвления, Гелла всё же увела Маргариту, дабы придать свежести её виду, Фагот скрылся в толпе, а Азазелло уже давно как испарился. В зеркальном зале остались только освободившаяся от обязанностей Александра Ильинична и Бегемот. Если раньше альтистка списывала любопытные взгляды на то, что все хотели посмотреть на новую королеву, то теперь, когда её уже не было рядом, она поняла, что посмотреть хотели вовсе не на Маргариту. От мёртвых взглядов, что было не счесть, в жилах стыла кровь, но Саша старалась не выдавать страху. Она знала на что идёт, вернувшись в это место, потому держалась в спокойствии, только инцидент с Кляйном всё ещё не давал ей покоя.

— Им надоест, — Бегемот подставил вытянутый бокал под струю шампанского, бьющую из фонтана, и залпом его осушил. — На меня тоже все глазеют и вопят, мол: «Говорящий кот!», а, между прочим, должны радоваться, что встретили единственного в своём роде меня.

Слова демона немного позабавили девушку, и она приободрилась. Недалеко от них Александра заприметила знакомую женщину, запомнившуюся ей своим кольцевым сочащимся тёмно-бордовой кровью шрамом и чёрным кнутом. Помнится, она танцевала с мужчиной, который клялся принести ей в дар сотню душ. В этот раз она была одинока. Немного дальше танцевала ещё одна запомнившаяся своей трагичной историей фигура девушки в пышном чёрном платье. Её имя вертелось на кончике языка, но Саша никак не могла его вспомнить.

— Почему ей не подали платок? — спросила она про единственную несостыковку у кота, и тот, удивившись такой осведомлённости, ответил:

— Уже лет пять не подают, госпожа.

«С Москвы?»

Прошло ещё около часа, а, может, и два — счёт времени в этом месте был невозможен. Никто, кроме Бегемота, не пытался заговорить с Александрой, но взгляды гостей говорили ёмче слов. Они присматривались к ней, изучали, как диковинную зверушку, завидовали. Все понимали, что королева — это ставшая заложником традиций условность, а истинная дама сердца оставалась в тени и вот наконец-то явилась публике.

— Пойдёмте, госпожа. Скоро все начнут собираться в главном зале, — мягкая лапа легла в ладонь девушки, и в мгновение ока они уже стояли возле кровавого цвета трона, на спинке которого была выточена перевёрнутая звезда.

От резких перемещений Сашу повело, но быстро отпустило. В зал начали стекаться все присутствующие, среди которых, она была убеждена, был Гюнтер Кляйн, ни разу не попавшийся ей на глаза после площадки. Теперь она старалась ни на кого не смотреть, ожидая появления короля и королевы. Музыка стихла, и за спиной послышались шаги. В тотальной тишине Воланд и Маргарита вышли вместе, держа такую дистанцию, что незнающий мог бы поверить в их единство, а знающий был бы доволен соблюдением обычая. Дьявол, оставив королеву по левую сторону подле трона, подошёл к Александре, собственнически взяв её за руку, отвёл вправо и сел, не выпуская ладони.

«Как же неловко!»

По глазам Маргариты было видно, что она злится, но открытого недовольства более не выражала. Зал прибывал в безмолвии, пока на другом конце зеркального зала не послышались шаги двух или даже больше людей. Чем ближе они приближались, тем лучше было видно их источник, и вскоре Саша, помнящая к чему ведёт самая главная часть пирушки, разглядела всех, кого вёл перед собой Азазелло: плачущую Алису, опасливо ступающего Петера и Эриха Кляйна, что уже точно был на грани обморока. В толпе послышалось тихое: «Брат!».

«Что он задумал? Что он задумал?», — навязчивая мысль так крутилась в её голове, пока приговорённые не остановились в центре зала.

— А вот и мои дорогие гости, — приветливо улыбаясь, Воланд смерил их хитрым взглядом. — Ну же, Петер, не стесняйтесь! Подойдите ближе. Вы выполнили первую часть нашего уговора и так ловко заманили к нам на праздник женщину, которую ненавидит львиная доля наших друзей, что находится в этом зале.

Петер, смотря куда угодно, лишь бы не за спину дьявола, где стояла роскошная Гелла, сделал три неуверенных шага вперёд и остановился.

— Приветствую вас, мессир, — прохрипел он.

Альтистка обернулась, ища вампиршу взглядом и, найдя, заметила каким безжизненным стало её лицо. Александра захотела подбежать к подруге, но рука сатаны ещё крепче сжала её, призывая оставаться на месте. Сердце металось в груди, предчувствуя плохое.

— Теперь пришло время ко второй части… — губы Воланда тронула загадочная улыбка. — Или вы передумали?

— Нет, мессир, — Риккерт замолчал, явно собираясь с мыслями, и через долгую минуту заговорил вновь: — Я отрекаюсь от Бога, и предаю все блага, которые он предоставил мне, как своему шпиону. Я отрекаюсь от любви, презирая её, и отдаю всего себя на служение Дьяволу. Отныне он — мой повелитель, а я — его верный слуга.

«Нет! Что он несёт?!».

Сатана громко рассмеялся, а за ним, как один, вторила вся нечисть.

«Прямо, как в том сне!».

Однако свита, Александра и даже Маргарита молчали. Одинокая в своём горе Гелла тихо глотала подступающие к глазам слёзы. Единственный мужчина, которому она смогла довериться, отрекался от неё. И ради чего? Неужели ради бессмертия?

— «Верные слуги» в наше время такая редкость! И вот я откопал этакую диковинку! — Воланд перестал смеяться, став серьёзным. — Хотя, знаете, герр Риккерт, почему-то я не верю в вашу верность… Чего я могу ждать от перебежчика, вроде вас? Очередного предательства?

— Мессир, но я же привёл сюда эту ведьму. Я думал… Это должно доказать мою преданность вам?... — Петер побледнел, теряясь от страха в собственных словах.

— И мы благодарны вам за этот дар, а теперь встаньте обратно, и молитесь, чтобы рука палача не легла на вас, и вы выбрались отсюда живым.

Риккерт послушно отступил назад. Алиса перестала плакать и, обняв себя за плечи, глядела себе под ноги. Эрих Кляйн, вроде как стоя, не выказывал признаков жизни. Саша повернула голову в сторону дьявола, заметив его задумчивый взгляд, обращенный на неё, — ровно так же он смотрел сегодня в гостиной. Снова отведя глаза к публике, он громогласно огласил долго вынашеваемую им идею:

— Ну а теперь, когда виновные собрались, мы можем начать наш суд, на котором не будет ни свидетелей, ни присяжных — один лишь судья, он же палач, решит судьбу всех, принеся в жертву из трёх всего одного, достойного смерти, — Воланд развернулся всем телом к Александре и, сбавив громкость до повседневной речи, добавил, сжимая в ответ руку альтистки: — И этим судьёй будете вы.

Весь зал устремил свои взгляды на неё, а привыкшая быть в центре внимания Маргарита театрально охнула, но никому до неё не было дела. Она ожидала быть актрисой первого плана. Кто бы мог подумать, что король предпочтёт королеве её фрейлину? Впрочем, мировая история насчитывает кучу таких примеров.

«Так вот что он задумал!»

Тишина оглушала. Стало бы куда лучше, если после слов сатаны по толпе пролетел шелест шёпота, только смельчаки, к счастью или к сожалению, не находились. Были только горящие глаза на неразборчивых лицах, яркое пламя свечей и удушливая духота.

— Нет… — Саша замотала головой, отрицая услышанное. — Я не буду этого делать…

— Тогда это сделаю я, и никто из них не покинет этого зала живым. Они все виновны, вам же нужно решить — кто в меньшей степени. Помните, всё так, как и должно быть. Сделайте последний ход, и партия будет окончена.

«Ты обещал, что больше не будет игр! Ты обещал!»

Александра сгорала от отчаяния, злости и необычного в этом случае едва уловимого чувства предвкушения, вкладывая в свой взгляд всю ту боль, что причинил ей Воланд поставив перед таким выбором. Ей хотелось смеяться над собой, плакать от бессилия и с тем же принять, протянутый ей топор самосуда. Чего он хочет добиться, придумав эту идею?