Глава 17 «Условное бессмертие» (2/2)

— Ты за же за этим сюда и шла! Не трать наше время зря.

— Зачем тебе моя смерть? — Александра, не моргая и также стоя в защищающейся позе, следила, как эмоции одна за другой сменяются на лице Алисы, не скупившуюся показать их все: удивление, недоумение, насмешка. Это точно было не тем, что ожидала увидеть альтистка.

— Дорогая, мне незачем тебя убивать, — рассмеялась ведьма. — Зачем мне это, если Порядок сам расставляет всё по своим местам?

— О каком Порядке идёт речь?

— Не глупи, Саша. Можно я тебя так буду называть? Тебе стоило лучше спросить: кто я такая, а там, глядишь, и узнала бы: что за Порядок.

— Тебе так не терпится рассказать свою историю? — позволила себе ехидство Александра.

— Когда ты живёшь столько лет и когда можешь позволить рассказать о себе только своё имя, рано или поздно захочется с кем-то поделиться, а ты, как никто, сможешь меня понять.

— Хорошо, Алиса, кто ты такая? — подыграла Саша.

«Время — это всё, что мне нужно».

— Рада, что ты у меня это спросила! Я расскажу тебе интересную сказочку, о юной девушке, соблазнённой Дьяволом.

— Она жила в небольшом поселении на окраине леса. Эта община осталась язычникам и не верила в существование единого Бога, поэтому там было обычным делом устраивать всякого рода обряды, шаманы читали заклинания, а люди, как ополоумевшие, выплясывали возле жертвенников. Эта девушка родилась в семье тех самых шаманов и должна была унаследовать их силы, но этого не произошло — она оказалась пустым сосудом, прямо, как ты, Саша. Она начала рыться в книгах, перечитала их от корки до корки, но ничего полезного в них не нашла, и душа её переполнилась отчаянием. Ненужная, бесполезная, убогая — так её называли не только за глаза, но и прямо в лицо собственные родители, помешанные на чистоте рода. Согласись, не самая лучшая мотивация, чтобы продолжать жить. Они считали, что боги наказали их и послали на свет пустого ребёнка, чтобы те не зазнавались и знали своё место. Вся община презирала её, следуя примеру шаманов, но всё изменилось, когда появился он — благородный, добрый, красивый. Ему не составило труда влюбить в себя всё поселение, да так сильно, что никому не было и дела до того, что он чужак. Он соблазнил меня сладкими речами, — Алиса, промаргивая слёзы, потерялась в своих воспоминаниях и не заметила, как начала повествовать от первого лица. — Я полюбила его, полюбила всей душой и телом, отдала всю себя на растерзание его жадности, и он требовал всё больше и больше… Самое интересное, что он рассказал мне, кто он есть, и я поверила! Я верила каждому его слову! Он показал мне то, чего ни один человек не смог бы осуществить. А потом… он исчез. Исчез также быстро, как и возник, оставил меня совсем одну на растерзание всей общины. Знаешь, тогда я и правда задумалась о смерти, надеясь воссоединиться с ним в Аду. Но в ту же ночь, когда Воланд исчез, мне приснился сон: мужчина в белом хитоне заверил меня, что в нашем поселении есть Знание, способное излечить боль в моём сердце. Тогда я не понимала, кто это, но сейчас, мне кажется, что это был сам Бог. Он был прав, Саша! Я нашла Знание, но за него пришлось заплатить слишком много! Теперь я не была пустой…

— Что это за Знание?..

— В нашем доме была одна книга. Я читала её, но значение ей не придала, посчитав бесполезной. Оказывается в ней была всего одна нужная страница, описывающая обряд человеческого жертвоприношения…

— Ты принесла в жертву человека?

— Я принесла в жертву всё поселение. Всех семьдесят шесть взрослых и двенадцать детей.

Александра охнула от неожиданности.

— Я убила всех, кто меня ненавидел и кого ненавидела я сама… Да, ты мне скажешь, что дети невинны, и я с тобой соглашусь, но любовь творит с людьми страшные вещи. Мужчина оказался прав — боль пропала, я наполнилась силой, но любовь никуда не исчезла, поэтому я стала наблюдать за любимым. Сначала я не давала о себе знать, предпочитая следить из тени, а он без каких-либо сожалений продолжал свои игры с новыми и новыми людьми. Мне не хватало смелости, Саша, я боялась, что он отвергнет меня, узнав, что я следила за ним сотню лет. Но страхи мои оказались напрасны, — ведьма улыбнулась с нежностью влюбленного человека. — Он принял меня такой, принял мою безумную любовь, но сам только играл в очередную игру, что быстро ему надоела, и он снова ушёл. Тогда я думала, что у нас есть вечность, чтобы он меня полюбил, но как же я заблуждалась, Саша, ведь Дьявол не способен любить. Ты же понимаешь меня? Понимаешь мои чувства?

Нет, альтистка не понимала её чувств, потому предпочла промолчать. Информация об убийстве общины ради любви к одному единственному мужчине отбила всяческую эмпатию к ведьме, да и червячок ревности снова прогрызал себе дорогу к ненужным сейчас визуализациям.

— Но я не отчаивалась и продолжала наблюдать не только за ним, но и за теми, с кем Воланд… сближался, как когда-то со мной, и заметила интересную закономерность, — озорные огоньки осветили тёмно-карие глаза Алисы. Было отчетливо видно, как ей не терпелось поделиться своим наблюдением.

«В какой момент с неё исчезла вся кровь?...»

— Какую? — Александре было тяжело продолжать держать руки на весу.

— Ты и сама о ней должна догадываться. Тут и вступает в силу тот самый Порядок.

— К сожалению, я обделена таким острым интеллектом, Алиса, поэтому предпочитаю, чтобы со мной не разговаривали загадками. Если тебе есть чем поделиться, то говори сейчас — у меня не осталось сил на ваши с Воландом игры.

— Ты такая грубая, Саша! Отбила всё желание…

— Тогда, если это всё, я могу пойти к Гелле? — альтистка ходила по лезвию, без осторожностей прощупывая грани допустимого. Пусть ведьма и не хотела её убивать, истеричность с примесью одержимой любви могли сподвигнуть темноволосую к непредсказуемым поступкам, но и вытягивать из неё каждое слово не хотелось.

— Гелла да Гелла! Что ты заладила?! Она спит, а ты теряешь драгоценные минуты знаний!

— Так просвети меня, Алиса. Ты же видела, как я вчера вышла на балкон, ты смотрела на меня и ничего не делала.

— Видела, — подтвердила ведьма и облокотилась спиной о стену. — Такой итог ждал и меня, если бы я не стала ведьмой. Ты никогда не узнаешь, когда это случится вновь, но оно произойдёт, чтобы разорвать вашу с Воландом связь. По крайней мере, я так считаю.

— То есть, чтобы снова не попасть под влияние Порядка, мне тоже нужно стать ведьмой?

— У тебя не получится — слишком много смертей пережила твоя душа. Первую ты устроила себе сама. Помнишь? Тогда, в Москве? Да даже вторую! Ты убила коменданта, зная, что тебя ждёт по итогу. Это же тоже своего рода — самоубийство. Чем больше ты умираешь, тем слабее становишься, а чтобы стать ведьмой нужна огромная сила, страсть, отчасти безумство, — Алиса оторвалась от стены и вплотную подошла к Александре, заглядывая в блёклые глаза. — Знаешь, как по мне, тебе пора прекращать заниматься этим! Заставляешь его прикладывать усилия, чтобы вернуть тебе память.

— Зачем ты мне всё это рассказала?

— Мне показалось, что мы с тобой похожи. Обе любим того, кто не способен любить.

— С чего ты взяла, что я люблю его? — усмехнулась альтистка, чем вызвала непонимание, отразившееся на лице девушки. — Да и ты не любишь его.

— Откуда тебе знать, что я чувствую?! — крикнула Алиса и, схватив Сашу за плечи, тряхнула. — Я люблю его! Он всё, что у меня есть! И когда ты окончательно умрёшь, он вернётся ко мне и мы останемся вместе! Понимаешь?! Смирись!

— Ты права — мы с тобой похожи, — тихо произнесла Александра, выдерживая на себе яростный взгляд. — Мы жалки в своей одержимости.

После слов девушки Алиса отскочила от неё, будто та могла ей навредить, и неверяще замотала головой, шепотом убеждая себя в обратном.

— Я поняла… Я всё поняла… Конечно же… Ты — дьяволица… Но тебе не получится обмануть меня, не получится…

Как по щелчку пальцев, время вернуло свой ход, а пространство расширилось, наполняя коридор затхлым воздухом, но таким нужным сейчас. Ведьма исчезла, и вместе с ней ушла давящая сила. Распахнув дверь в чулан, Саша подбежала к бессознательно лежащей на пыльном полу вампирше, тело которой было залито алым. Альтистка положила белокурую голову на свои колени, заботливо поглаживая волосы, как когда-то сделала сама женщина.

— Очнись, Гелла, очнись, — по щекам Александры побежали слёзы бессилия. Она посмотрела на дрожащие окровавленные руки и ясно видела в них кровь убитого ей коменданта. Прозрачные капельки стекали по подбородку, разбиваясь об океан красного, размазанного по ладоням, фалангам пальцев и трусливо забившегося под ногти.

«Почему здесь так много крови?»

— Я не хотела… Я не хотела никого убивать…

Саша продолжала пребывать в собственном кошмаре, пока голова на её коленях шевельнулась, и вскоре комнатку заполнил кряхтящий кашель вампирши.

— Ты жива! — слёзы полились пуще прежнего, но теперь от переполняющей сердце щемящей радости. Подобно коварному злодею, судьба не жалела для девушки излишних переживаний.

— Где… Где эта стерва? — прохрипела женщина, поднимаясь. — Я уничтожу её, если встречу ещё один раз! Как она посмела усыплять меня?! Она испачкала мой наряд!

— Она знала, что я приду к ней с вопросами.

— Может я открою тебе тайну, но я тоже знала, что ты пойдёшь к ней, поэтому решила опередить, но эта стерва заколдовала меня, стоило только переступить порог этого пыльного недоразумения!

— Я так счастлива, что с тобой всё в порядке, — Александра думала, что ей придётся успокаивать Геллу, но успокаивать пришлось только её саму. — Я не знаю, что со мной было бы, потеряй я ещё одного близкого мне человека.

Вампирша хотела было воспротивиться и привычно съязвить, но в груди, чутко откликнувшейся словам альтистки, тоскливо защемило — ещё никто не говорил ей подобного. В этот момент она поняла, что вся её ненависть к людям уже давно не распространяется на подопечную и даже больше: она начала считать её своей единственной подругой. Именно поэтому Гелла, не задумываясь, пошла к ведьме, сильнее и намного старше её самой, чтобы оградить Александру от грозящей опасности.

Женщина уверенно встала и подошла к всё ещё сидящей на коленях девушке и, смущенно протянув руку, произнесла без зла и ехидства:

— Я тоже рада, что с тобой всё хорошо. Вставай, мы же не хотим, чтобы нас нашли в луже крови.

Александра оказалась права, что их с Геллой отсутствие не останется незамеченным. Не успели они выйти из чулана, как в дверях возник глумливо улыбающийся Фагот и, закрыв за собой дверь с внутренней стороны, сотворил нечто невообразимое для понимания Саши — ненастоящая кровь (а она таковой и являлась, ведь на теле вампирши не оказалось никаких явных ран), что была чуть ли не повсюду, исчезла, не оставив после себя ни пятнышка. Девушка осмотрела со всех сторон свои чистые руки, проверяя даже складки между пальцами, но сознание продолжало подрисовывать страшную картинку.

От чувства вины пульсировали виски, и почему-то заложило уши, потому мир потерял часть своих красок. Александра Ильинична вернулась в зал к середине репетиции, когда даже самые опаздывающие уже сидели за пультами. В голове крутилось столько разных мыслей, что не удавалось зацепиться ни за одну из них. Алиса приоткрыла для неё дверь в те знания, которые не стоило знать, но, тем не менее, Саша была ей благодарна. Ведьма потеряла себя в одержимости к Воланду. Неужели тоже самое ждало и альтистку?

Репетиция прошла быстро, и в перерыве до начала представления, Александра отпустила ситуацию, наслаждаясь беседой с Рихардом под выразительное чтение содержания пьесы и одобрительный гул оркестрантов. Они обсудили то, что она ранее услышала в коридоре у уборных, мимолетом упомянула, что Алису так и не удалось найти, и, оправдывая своё опоздание, солгала, что заболталась с подругой. Врать у неё получалось всё лучше и лучше, и даже подозрительный во всём скрипач ничего не заметил.

Зал заполнился наполовину — не у всех оставалась возможность посещать подобного рода мероприятия, как это было раньше, потому первые ряды партера и вовсе оставались полностью пустыми. Как оказалось, «Большой Дом» продолжал свою деятельность только благодаря благотворительности Леманна, устраивавшего в своем особняке субботние вечера, и не будь его щедрого спонсирования, то театр ждала бы та же участь, что и остальные театры не только в Дрездене, но и по всей Германии. Доброе по своему содержанию представление прошло сдержанно и без громких оваций, пусть и многие не смогли сдержать слёз.

Подождав Геллу возле гримерных комнат и обсуждая сегодняшний инцидент, подруги вышли в тихий вечерний город. На улице уже давно горели фонари, и их мягкий свет рассеивался по свежевыпавшему снегу.

— Was für ein schönes Treffen!<span class="footnote" id="fn_37898885_6"></span>

Сердце ухнуло куда-то вниз. Александра ненавидела себя за то, как из раза в раз реагирует на его низкий голос. Одетый во всё серое, Воланд стоял в компании ранее упомянутого улыбчивого Леманна и личности совершенно неожиданной — Эриха Кляйна. Глаза, плавные черты лица и цвет волос — всё в нём напоминало коменданта Гюнтера, тем самым подтверждая догадку, что эти двое являлись родственниками. Саша чувствовала, как земля была готова уйти из-под её ног. Заметив, как побледнела альтистка, Гелла взяла ту под руку, поддерживая, но всё же заставляя подойти к мужчинам. Вампирша и не догадывалась об истинных причинах ступора, списывая такую реакцию на события рождественского вечера.

— Ich stimme Ihnen vollkommen zu, Major,<span class="footnote" id="fn_37898885_7"></span> — в игривой манере подтвердила женщина, озорно подмигнув. — Вы были на спектакле?

— Вы были, как всегда, обворожительны, — ответил Леманн, продолжая очаровательно улыбаться.

— Благодарю! Ваша похвала для меня на вес золота, герр Леманн.

Гелла влилась в любезную беседу, перекидываясь фразами с незаинтересованным Воландом и очень даже заинтересованным бизнесменом. Саша молчала, также, как молчал Кляйн. Он будто стал отражением девушки: на его побледневшем лице читался, казалось бы ранее, несвойственный для него страх, а осознанные кристальные глаза метались по округе, ища поддержки. Он чего-то боялся, но чего?

— Совсем забыл о том, почему мы здесь задержались! — сатана по-дружески хлопнул Кляйна по плечу, и тот пугливо дёрнулся. — Герр полковник хотел извиниться перед вами, Алеит, за испорченное Рождество, — речь неестественно сладко лилась с его уст, и последнее Воланд добавил ядовито приторно, заметно сжав лежащую на плече мужчины руку: — Так ведь, герр полковник?...

— Примите мои искренние извинения, фройляйн Нотбек. Все слова были сказаны в пьяном бреду, и я раскаиваюсь за них, — губы Эриха дрожали пока он говорил, вселяя в Сашу ещё больший страх.

«Что он с ним сделал?»

Дьявол вцепился взглядом за Александру, ожидая ответа, — он не отпустит Кляйна, пока она не скажет, что простила. Воланда точно подхлёстывала животная ярость, что одно неверное движение со стороны немца могло стоить ему жизни, цена которой упала даже в глазах сатаны. Он видел, как на дне её сузившихся зрачков кипит гнев, хоть страх брал под контроль всё остальное тело. Воланд исполнил всё, что она желала, извинения или унижение от Эриха, что не так важно, было его личной прихотью, и Александре стоило бы радоваться такому исходу партии. Так почему его бабочка так дрожит, словно с её крыльев украли всё опыление? Почему сотрясается её душа? В этот момент дьявол, раздражённый играми судьбы, не позволяющей ему коснуться девичьего сознания, был готов пожертвовать многим, дабы узнать: что же её так волнует.

— В жизни случается многое, герр полковник, поэтому я вас прощаю, — Сашины слова стали подобны заклятию, после которого загнанного в капкан Кляйна отпустили, и он, наконец, мог позволить себе долгожданное расслабление.

***

По приходе домой, Александру, погрузившуюся в ежедневную рутину, быстро сморил сон, что она не успела как следует обдумать всё то, что обещала себе и откладывала целый день.

«Яркий белый свет бального зала слепил не хуже настоящего. Блестящие мраморные лестницы возвышались по обе стороны от девушки и соединялись в выступающем балкончике с чуть виднеющимися цветными оконными фресками. От одного только взгляда на блестящие ступеньки, ступни болезненно закололо тысячи иголок.

Чёрные пьедесталы. Серебристый трон с перевернутой звездой. Всё было таким же, как помнила Саша. Время в этом месте застыло. Пусть альтистка понимала, что всё происходящее — сон, ощущение реальности не покидало её, тем самым не на шутку волнуя слабую душу.

— Скучаете по прошлому? — по залу ожидаемо разнесся эхом голос Воланда, не спешно подходившего к своему трону. Рука в чёрной кожаной перчатке пробежалась по подлокотнику. — Я тоже часто вспоминаю наше с вами беззаботное время. Признаюсь, ваше присутствие на балу было таким захватывающим, что я не мог… сосредоточиться.

— Как по мне, вы прекрасно справлялись с игнорированием моей персоны, — холодно произнесла девушка, а сама мысленно корила себя за излишнюю отстраненность.

Криво улыбнувшись, сатана сел на трон и, поставив перед собой шпагу, несколько заелозил, словно примеряясь к сидению, что показалось милым для Саши, от чего её губы тронула улыбка.

— Вам следует меньше искать приключений, Александра Ильинична. Вас не всегда смогут защитить, — мужчина явно подразумевал события с Алисой.

— Она просто одержимая вами девушка и ничего не собиралась со мной делать, — не торопясь альтистка подошла к трону, и даже, не смотря на то, что она стояла, ей приходилось держать подбородок достаточно высоко, чтобы заглянуть в глаза дьявола. Пальцы легонько коснулись острия сабли. — Алиса считает, что любит вас.

Воланд недовольно хмыкнул, словно чем-то разочаровавшись, и откинулся на спинку. Ему не нравилось, к чему клонит маленькая бабочка, прекрасную голову которой забили чужие мысли и воспоминания. Не было никаких сомнений, что ведьма поделилась всеми возможными подробностями, чтобы Александра Ильинична совершила сейчас что-то необдуманное, ведь тема любви была так болезненна и важна для неё.

— Но вы и так это знаете… — добавила Саша и отошла в центр зала.

— И… чем же ещё она успела поделиться? — сатана неожиданно оказался за спиной, не издав при этом ни единого шума. От этого перемещения у Александры перехватило дыхание, пусть во сне оно не так и важно.

— Многим… — расплывчато ответила девушка и повернулась, задевая подолы мужского пальто.

— Я могу рассказать куда больше, чем она, — заманивал Волнад, заботливо заправляя непослушные волосы за ухо альтистки. В её снах ему хотелось примерять роль нежного, отчасти любящего человека, чтобы внести раздор в сложившийся в её представлении образ. Тем более сейчас предчувствие говорило о том, что подозрения его окажутся верными, и Саша, ведя беседу ни о чём, просто набирается храбрости, чтобы совершить то, что мало ему понравится. — Вам стоит только попросить меня, и я всё вам расскажу. Разве вы не хотите знать причины вашей необычайной живучести? — от такого предложения она точно не должна отказаться. Воланд, испытывая навязчивое чувство тревоги, был готов выложить все карты на стол, если на то потребуется.

Конечно, конечно, она хотела знать! Знать всё то, что ей недоступно и даже больше. Ей хотелось познать все тайны, докопаться до самых глубин мироздания, чтобы наконец утолить тот зуд любопытства, возникший с появлением в её жизни Воланда. Но она не могла позволить собственным прихотям перечеркнуть все те старания, которые пришлось приложить, чтобы сказать дьяволу:

— Нет.

Сегодня Александра решила, что каким бы не было желание быть с сатаной, ей станет намного легче, уйди он из её жизни хотя бы на время. От этой мысли сердце девушки рвалось на кусочки, и его острые края впивались в плоть, оставляя ещё бо́льшие душевные раны. Нет, она не могла оставаться рядом, и одержимость Алисы стала финальной точкой в принятии единственно верного решения, хоть оно противоречило всему естеству, всеми силами тянущегося к Воланду.

— Я благодарна вам за всё, что вы сделали вчера, но я больше не хочу вас видеть. Пожалуйста, дайте мне время, чтобы всё обдумать. Если в вашем сердце есть небольшое место для жалости, то оставьте меня, — тихо-тихо молила Саша с закрытыми глазами, боясь смотреть на мужчину, зная, что увидит в его очаровательном взгляде злорадство, а быть может и гнев. — Пожалуйста… Отпустите меня…

Когда Александра всё же решилась поднять глаза, в бальном зале уже никого не было, и, испытывая чувство глубокого опустошения, девушка расплакалась, всем весом упав на колени, что будь то реальностью — точно бы разбила бы их в кровь. Почему он послушал её и ушёл так легко, ничего не сказав? Что это — презрение или безразличие? Для Саши и то, и другое было сродни удара по виску дулом проклятого фашиста, но только одному Дьяволу будет известно, как сильно его разозлила просьба маленькой бабочки, после которой он был готов запереть её где угодно, только бы никогда больше не слышать подобных слов.»