Глава 17 «Условное бессмертие» (1/2)
Иногда лучше оставаться в сладком неведении, чем знать жестокую правду, способную надломить не одну отважную душу. Александра никогда не отличалась силой духа, она не ведала настоящей печали, превращающей сердце в пульсирующий камень, не знала добра, но и не знала настоящего зла. Вся её жизнь была чередой случайных совпадений, после которых не оставалось ничего кроме короткой поэтичной грусти, которую в своё время воспевал не один художник.
Но когда дело дошло до настоящих потерь, несоразмерных тем, что случались в её жизни ранее, разум отказывался их принимать. Психика вступила в борьбу с мозгом за право оставаться невредимой, но разве она могла победить? Воспоминания безжалостно пронеслись локомотивом, раздавливая всё то хорошее, что было в последние годы.
За каждое Знание приходиться платить несправедливо много, и если вам не хватает нужной валюты, чтобы расплатиться за бесцеремонное вторжение в законы мироздания, Незнание может оказаться куда полезнее своего пресловутого товарища. Александра думала, что наконец-то обретёт покой, что будет счастлива, вставь она недостающие фрагменты пазла, но обрела лишь неутешную печаль, скорбь, зияющую дыру потери… И как быть теперь, когда слова Вселенной не были поняты? Когда ты уже вмешался в её нити и запутался в них, трепеща, как испуганная бабочка, чьи крылья облепила вязкая паутина? Было ли это вмешательство в её планах или же нет?...
В какой момент всё пошло не так? Быть может, это было тогда, когда маленькая Саша замерзала на лавочке, или тогда, когда она столкнулась с причудливым незнакомцем по пути в Варьете? А может с рождения ей было суждено пройти этот тяжёлый путь? Может, её судьба и не принадлежит ей вовсе, может, кто-то сверху, как главный кукловод, дёргает её за невидимые нити, наказывая или поощряя?...
Дышать стало свободнее — лёгкие больше не сковывал дым сжигаемой в камине травы: её пепел уже давно остыл, и его унёс за собой морской ветер. Александра проспала оставшуюся часть ночи и половину следующего дня, и проспала бы гораздо больше, не будь на ней столько ответственности. Глаза совсем не хотели разлепляться, даруя спасительное беспамятство. И всё же девушка проснулась с чувством глубокой потери, сердце кровоточило от боли и скорби, разом свалившихся на него. Каждая кость в теле изнывала и словно трещала после воздействия магии крови. На белой наволочке всё ещё оставались следы слёз, свидетельствующие о том, что ночь была полна беспокойств.
Саша оказалась в квартире совсем одна. Потрескавшиеся стены, пустующие книжные полки, немытое окно едва ли могли спасти от неминуемого ощущения одиночества. Накинув поверх пижамы тёплое шерстяное пальто, девушка буквально выскочила на улицу, не желая оставаться один на один с собой. Прохожие с любопытством осматривали её не покрытые головным убором лохматые волосы, престранно торчащие из-под высоких сапог розоватые пижамные штанины, неаккуратно сидящее серое пальто, но Александру волновало лишь то, как рьяно обдувает её щёки морозный ветер, как сладостно он обжигает нежную кожу, вынуждая думать только об этом.
Не было ничего, что могло бы привлечь внимание альтистки. Ноги будто обрели собственную волю и вели её в неизвестном направлении, петляя по занесённой тонким слоем снега тротуарной плитке. Как давно она уже не ощущает того неподдельного восторга, с которым смотрела на местную архитектуру, стоило ей только очутиться в Дрездене? Сегодня? Вчера? Глаз замылился, и все здания стали похожи одно на другое. Солнце скрылось за тучами, кристаллики снега неспешно сыпались с неба, тая на покрасневших ладонях. На кожу приземлилась ещё одна снежинка и, как ей и было суждено, тут же растаяла, оставляя после себя прохладную влагу. Почему-то этот природный факт заставил Сашу скрупулёзно сравнить себя с ней, с быстротечностью и красотой её беспечной жизни, ловко жонглируя олицетворениями и метафорами, потому в голове роились мысли если не бредовые, то точно находящиеся на их грани. Думать о забытом прошлом, а ныне незабвенном, не хотелось, поэтому девушка всячески избегала травмирующие уголки памяти, и, стоит заметить, получалось у неё это крайне успешно.
Тем временем Гелла, ушедшая ранее в город за продуктами, уже вернулась в их маленькую квартирку и не обнаружила в ней Александру. Не раздеваясь, она выбежала на улицу. Вампиршу настиг животный страх, от которого каждая мышца тела теряла тонус, становясь неподвижной. Ни одно существо не захотело бы ощутить ещё раз всю ту мощь безудержной ярости, которой наградил её этой ночью мессир. Женщине казалось, что ещё чуть-чуть и под её ногами разверзнется пучина Ада, ждущая её преступно долгое время и затягивающая в свои жаркие объятия. Непростительная ошибка, что она совершила этой ночью, сбежав к ожидающему под окном Петеру, могла лишить жизни не только находящегося под её надзором человека, но и её саму.
«Почему ты вечно ищешь проблемы?!» — корила альтистку Гелла, идя по следу чуть слышного запаха крови.
Ровно на половине пути, на удивление женщины, показалась тонкая фигурка Саши — улыбчивой и спокойной, неспешно идущей навстречу.
— Wo bist du gewesen?!<span class="footnote" id="fn_37898885_0"></span> — зло взревела вампирша, испепеляя взглядом. — Тебя хотели убить, а ты разгуливаешь по городу! Одна!
— Не нужно кричать, — нарочито тихо произнесла скрывающая истинные эмоции Александра, проходя дальше. Ладони её сжались в кулаки, от чего ногти вонзились в ничего не чувствующую кожу. — Пойдём лучше домой.
— Твоё безрассудство доведёт до печального конца не только тебя, но и меня.
— Не переживай — такого больше не повторится.
Бо́льшую часть пути они шли молча, слушая шум изредка проезжающих рядом машин и не замолкающих разговоров прохожих. Вампирше стало совестно, что она так несдержанно накричала на Александру, но извиняться за это она, конечно же, не будет. То, что альтистку чуть не убили, была не главная её вина: не заметить чужое присутствие — вот главная проблема, волнующая мысли Геллы. Она не являлась новичком в мире магии и отнюдь не была слабой, вампирша точно знала о всех тонкостях тёмного искусства, для неё не составляло труда обнаружить сокрытое или спрятать явное, подчинить или заставить бежать. Тогда почему случилось то, что случилось? Неужели её маленькая интрижка с Петером могла так сильно ослабить бдительность?
На ум приходил всего один ответ, являющийся и причиной, и следствием всех бед: Алиса. О ней не знает никто. Эта ведьма появляется из ниоткуда и уходит в никуда. Её цели, мотивы остаются непостижимой загадкой. Загадкой является и её происхождение.
«Эта стерва так просто не отстанет, — рассуждала беловолосая. — Как она узнала раньше меня, что мессир появится в городе? Неужто она за ним следит? Безумная дрянь… И не сиделось ей в тени? Господин должен наказать её за проделки у Леманна. Нет… Он убьёт её, если встретит. И Александра такая бестолковая — пойдёт её искать… Нужно их всех опередить и всё выяснить».
— Так… ты всё вспомнила? — почти шепотом поинтересовалась Гелла, прерывая молчание. Теперь, когда они вместе и Саше ничего не угрожало, тело женщины расслабилось, а плечи уверенно расправились.
Девушка оставалась безмолвной, лишь задумчиво улыбаясь. Вдруг из ниоткуда появились двое: высокий худой, как спичка, и низкий толстяк с очень уж похожим на кошачье лицо, подхватившие Александру Ильиничну за обе руки под локтями.
— Конечно же госпожа всё вспомнила! — проорал Фагот, на высокий голос которого обернулись двое проходящих мимо дорого одетых фрау.
Признаться честно, компания образовалась довольно-таки прелюбопытная, где некогда известный, как переводчик при очень важном иностранце, совсем не изменился, будто не прошло всех тех лет. Он всё ещё носил косящее пенсне с треснувшим стёклышком, малый по размеру клетчатый костюм, поверх которого предусмотрительно было накинуто дырявое пальто; второй же выглядел поопрятнее и человеческий его облик напугал привыкшую к чёрной шерсти Александру. В общем, из общей массы выбивалась только ухоженная вампирша, словно держащаяся на расстоянии от странной троицы.
— Лучше бы я ничего не вспоминала, уважаемый Фагот, — с грустью отозвалась альтистка, пряча за маской спокойствия внутреннее изумление.
— А вот и зря! Людское горе ужасно угнетает!
— Согласен, зря вы так. Не знаю, что у вас произошло, но это не повод, чтобы жалеть о содеянном, — рассуждал Бегемот, — вечная жизнь на то и дана, чтобы мы могли обдумать все свои поступки и учиться не совершать то, о чём можем пожалеть.
— Подождите… — Саша остановилась, хмуря брови. — О какой вечной жизни идёт речь?...
— О вашей, конечно же! — восторженно вскрикнул Коровьев, но, заметив на лице девушки недоумение, пояснил: — Разве можно выжить после стольких ранений? Да и пусть с ними с ранениями, вы на себя в зеркало смотрели, госпожа? Вы ни на один час не постарели! И поверьте мне, в этом я точно знаю толк, но если не верите мне, можете спросить у Азазелло или у мессира…
«Чушь… Но какая-то слишком складная. Лучше сейчас думать об этом, чем…»
— Предположим… Разве не Гелла залечила мои раны? — продолжила идти альтистка, смотря на вампиршу.
— Нет, — холодно откликнулась женщина.
— Тогда… Я — кто?...
— Человек, конечно же, — гнусавил Бегемот.
— В этом вся и прелесть! — продолжал восхищаться Коровьев.
— Я ничего не понимаю. Мы же не в сказке, где автор может всё объяснить с помощью волшебства. Да… Я даже представить не могла, что существование Дьявола и… Бога — это не выдумка людей, ищущих надежду в том, что жизнь их имеет хоть какой-то смысл, не думала, что существуют ведьмы, вампиры, коты, которые не только разговаривают, но и творят чудеса…
— И это ещё малая часть! — добавил толстяк, пропуская дам вперёд. В подъезде витал аромат жареного мяса, заслышав который, Бегемот блаженно прикрыл маленькие глаза.
— Даже при таком раскладе, где всё, что я перечислила — правда, в мире не должно существовать того, что будет ему противоречить, например, человека, живущего вечность. Неужели я не права?
— Правы, госпожа! Ещё как правы! — трещал Фагот, открывая дверь квартиры. — Куда уж нам знать о путях, что изберёт нам судьба… Этой чертовке не составит труда обвести нас вокруг пальца, — клетчатый провёл круг вокруг своего пальца в качестве демонстрации собственных слов. — Да… — протянул он, поудобнее усаживаясь на диван. Мокрое от снега пальто его совсем не волновало. — Постигнуть Действительность, обуздать её неукротимый нрав — задача нелёгкая, можно сказать, невозможная, поэтому имеем то, что имеем. В один момент ты — первоклассный рыцарь, а в другой — шут гороховый…
— Разве мессир не даровал тебе освобождение? — с ехидством спросила Гелла на кухне, откупоривая бутылку игристого, купленного на сегодняшней вылазке в город.
— Освобождение? — переспросила Александра, забивая голову чужими мыслями. Она обещала себе, что обязательно подумает о своём, но позже.
— Даровал, — гордо визгнул некогда представляющийся как Коровьев. — Прошу заметить, я по собственной воле продолжаю служить ему верой и правдой!
— Всё лучше, чем слушать безмолвную тишину… — послышался голос Бегемота из спальни, и в ту же минуту показался он сам в привычном своём обличии.
— Безмолвная тишина… — повторила слова Саша, представляя угрюмую пустошь, застеленную жухлой, пожелтевшей травой, где местами проглядывались иссохшие кроны деревьев, напоминающих скелет дерева, нежели его самого. Не ясно, как выглядит Ад на самом деле, но та пустошь с сухим пролеском и запахом гниющей плоти стала личным Адом для девушки, до отвращения мастерски воплощенном в реальность.
— А здесь вы зачем? — вампирша поставила на стол открытую бутылку, пять бокалов и снова скрылась на кухне, гремя запылившейся посудой.
От сладкого шлейфа лёгкого алкоголя у гостившей парочки загорелись глаза, и, не долго думая, те расположились за столом по обе стороны от Александры. Этот запал почувствовала и она, ощущение скорого опьянения будоражило каждый рецептор гортани, от чего во рту быстро скопилась вязкая слюна, а на языке уже плескалось знакомое кисловатое послевкусие.
— О! Это долгая история, и, боюсь, вы не захотите слушать её целиком… — Фагот, заискивая одобрения, хитренько смотрел на Сашу. Бегемот, старательно пыхтя, раскурил взявшуюся из ниоткуда сигару. На удивление кот был молчалив. Альтистка кивнула, и мужчина продолжил: — Но раз прелестная госпожа настаивает, то я расскажу без утаек.
— После небольшого путешествия по полной впечатлений Москве, а посмотреть там точно было на что, мы всей свитой двинулись в место, куда ни один здравомыслящий и особенно верующий человек не захочет попасть, но для нас это место — больше, чем дом. Так о чём это я?... Ах, скука там смертная! Вы не представляете какое это мрачное местечко! Камни, камни, камни… А между тем, и города все стали каменными, только форма у них чуть поинтереснее, потому и смотреть на них приятнее. Вот, насидевшись вдоволь да отдохнувши после душераздирающей московской драмы, мессир решил лично понаблюдать за… событиями в мире, так сказать. Для Абадонны большая работёнка, по-другому и не скажешь! Ох, донна, а если представить: сколько из этих головорезов попадёт в Ад, то по коже сразу же бежит морозец, я не шучу! В этом году на балу будет многолюдно, и нашей дражайшей королеве будет куда сложнее, чем предыдущим. Госпожа, верите или нет, но найти подходящую в этом городке оказалось куда сложнее, чем в Равелло<span class="footnote" id="fn_37898885_1"></span>! Уже несколько месяцев мы скитаемся по улочкам и ни одной достойной Маргариты так и не нашли! Мы предложили перенести бал в другой город, но мессир настоял, что праздник должен пройти именно здесь. Ну-с, а потом, уважаемая госпожа, на вас соизволили напасть, а ваша защитница не всегда бывает дома, поэтому теперь, помимо нашей основной задачи, мы будем присматривать за вами.
— Сейчас же я дома! — возмутилась Гелла.
В комнате установился приятный галдёж. Фагот перебранивался с протестующей вампиршей, а Бегемот своими колкими вставками лишь поддавал жару в огонь конфликта. Благодаря ним Александра не чувствовала себя одиноко и даже на время забыла обо всём, что её тревожило. Как и раньше, бесы забавляли её, веселя остроумными фразами, а от уморительных историй кота у девушки заболели щёки. Недаром говорят, что смех — спасение от всех бед.
Просидев за пустыми разговорами, время пронеслось незаметно, и на часах пробило четыре часа. Гелла вынудила Сашу поесть, аргументируя тем, что мессир дал ей такое указание, и, плотно пообедав, неразлучная парочка покинула квартиру, а у соседок совсем скоро начинался рабочий день.
***
Рождественская постановка стала спасительным кругом среди творящегося в мире хаоса. Что, как не вера, могло вселить в людские сердца чувство спокойствия не только о завтрашнем дне, но и о благополучии близких. Сцену украсили плотными синими шторами, на которых крепились плоские фигурки ангелов и снежинки, по краям расставили пышные ели, а в центре виднелись старенькие декорации каркасов домов.
По пути в театр, Александра Ильинична решила, что лучшим вариантом будет разобраться с тем, что есть сейчас. Всё, что ей было известно — это то, что некая Алиса желала ей смерти, мотивы которой оставались секретом, и свалившееся на голову бессмертие, о котором, вероятнее всего, знал только Воланд. Если это была та самая Алиса, о которой она думает, то всё становилось ещё более непонятным. С возвращением памяти вернулись и воспоминания, связанные с темноволосой девушкой. Они были знакомы, и инициативу к этому проявила сама Саша, когда, спрятавшись за кулисами после очередного конфликта с Рихардом, заговорила с приветливой костюмершей. Как оказалось, девушки были довольно близки со скрипачом, потому, не стесняясь резких слов, мужчина ехидничал в тот день, когда Александра потерялась в незнакомом здании. Но почему после этого случая Алиса стала избегать альтистку? Если представить, что темноволосая и есть та самая ведьма, то вопрос отпадал сам по себе, но доказательств тому, что она ей являлась, пока что не было.
Даже на дальних рядах амфитеатра слышался пьянящий аромат хвои. Переодевшись в концертное, Саша живо проскочила по залу, скрывшись в оркестровой яме. Среди нескольких других пришедших на репетицию вовремя, уложенная гелем кудрявая голова того, кто ей был нужен, уже маячила за напольным пюпитром. Мужчина, как всегда, был одним из первых. Ещё до того, как зайти в театр, Александре пришлось хорошенько обдумать то, как ей стоит относиться к немцам, принёсшим в её жизнь и жизнь близких ей людей неописуемую боль и угнетение. И как следует поразмыслив, она сделала вывод, что плохие люди есть везде, и даже такие чистые души, как Рихард или Карл, о коем Саше не получалось не думать, не застрахованы от страшного натиска системы. И чего греха таить, она сама стала её жертвой, уподобившись убийцам, которых так рьяно ненавидела.
— Richard!<span class="footnote" id="fn_37898885_2"></span> — Александра окликнула сосредоточенного мужчину, аккуратно расставляющего партитуру, и дружески помахала рукой, от чего тот одарил её тёплой улыбкой. Альт остался лежать на её стуле, а сама девушка прошла в группу первых скрипок и завела тривиальный разговор: — На улице так холодно, что я думала, что мои уши отмёрзнут и отвалятся, — с губ слетел неестественный смешок. — Ты не замёрз?
— Ты забыла, Алеит? Я живу в этом квартале, — усмехнулся скрипач, замечая в лице подруги плохо скрываемое любопытство. — Ты же не о погоде подошла поговорить, верно? Выкладывай.
Саша благодарно выдохнула.
— Ты не знаешь куда пропала Алиса?
— Алиса?... — мужчина задумался, хмуря тёмные брови. — Я бы не сказал, что она пропала, но видеть её я стал и правда меньше. Вы поругались?
«Значит она всё ещё работает в театре».
— Нет, но она так неожиданно исчезла, что я начала переживать, — приврала Александра, и дабы придать своему виду грусти, испустила разочарованный вздох. — Почему она так со мной поступает?...
— Точно! Я же видел её сегодня! — вспомнил Рихард, на эмоциях ударив себя по коленям, из-за чего инструмент и смычок, лежащие на ногах, рискованно дёрнулись в сторону пола. — Ты заглядывала в уборную к актёрам? — Саша отрицательно помотала головой. — Вероятнее всего, сегодня она готовит их костюмы к спектаклю. Вообще, я удивлён, что мы ещё работаем. Интересно, откуда берётся финансирование этого балагана?
— Рихард, извини, пожалуйста. Мне нужно сбегать к уборным, может, она действительно там…
— Конечно, — скрывая досаду за безразличием, прерванный на интересующей теме скрипач пожал плечами и, вперив взгляд в ноты, прибавил: — Время ещё есть.
— Мы обязательно обсудим дела театра позже. Обещаю! — уже на ступеньках пообещала девушка, на что Рихард неверяще хмыкнул, настраиваясь на репетицию.
За кулисами творилась настоящая суматоха, что было не похоже на аккуратных немцев, чьим философским девизом можно считать императив Канта: «Ordnung muss sein»<span class="footnote" id="fn_37898885_3"></span>, а это значит, что что-то шло не по плану. Более всего суетились гримёры и костюмеры, не стеснявшиеся в жестких выражениях в адрес начальства, и порой с их уст проскакивали такие фразы, как «Drecksäcke»<span class="footnote" id="fn_37898885_4"></span> и «Kein Gehalt»<span class="footnote" id="fn_37898885_5"></span>.
«Значит с Рихардом и правда будет что обсудить».
Поборов неловкость, Саша заглянула во все имеющиеся в здании гримерные комнаты, но ни Алисы, ни даже Геллы, что должна была готовиться к предстоящей роли, в них не оказалось, что наводило девушку на тревожные мысли.
«Думай, думай, голова! Где она может быть? — Александра прошла дальше по всё более пустеющему коридору и не заметила, как осталась совсем одна. Тело почему-то перестало слушаться — его словно сковали в цепи, и альтистка замерла на месте. Дыхание стало частым и прерывистым, образуя отдышку, будто из помещения выкачали весь воздух. Присутствие посторонней силы ощутилось всем естеством намного раньше, чем мозг успел осознать происходящее. — Что?... Что происходит?»
Всё пространство сузилось до одной маленькой комнатки, становясь крошечным, как пустая коробка, а вместе с ним затянуло всех, кто в нём находился. Время остановило свой ход. Справа, в маленьком чулане, где хранились старые декорации по типу тех, что участвовали в сегодняшней постановке, была приоткрыта дверь, через щель которой сочился тусклый луч света, наполовину заслоненный чьей-то уродливой фигурой. В этом освещении она была похожа на тень, очертания которой плясали, как огни свечей, но то был лишь странный наряд фигуры. И стоило ей выйти в коридор, как Александра была готова упасть в обморок, побледнев и потеряв силы. Тёмные вьющиеся, как лоза, локоны окропила кровь, ровно также, как и исказившееся полуулыбкой некогда точно красивое лицо. Чёрные глаза горели торжествующим блеском, и если бы не её женское обличие, то фигуру эту легко можно было бы спутать с самим Дьяволом.
— Алеит? Вот так встреча! Не думала тебя увидеть здесь, — заговорила девушка, поправляя на плечах окровавленные рюши цветастой блузы. Саше потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что знакомая говорит с ней по-русски.
— Алиса?... — выдавила сквозь плотно сомкнутые губы альтистка, пытаясь вернуть контроль над телом.
«Ну же, тряпка, соберись! Чего ты так испугалась?! Ты и не такое пережила!»
— А кого ты здесь хотела увидеть? — улыбка темноволосой стала нежнее. Она с интересом осматривала, как Александра борется с собой, и стоит отдать ей должное, получалось у неё это великолепно, от чего через пару секунд девушка отмерла, активно хватая ртом воздух. — Браво! Так быстро из людей ещё никто не справлялся с барьером. А… — Алиса загадочно прищурилась, что-то осознав. — Конечно же мой барьер ничто по сравнению с его! Каково это? Ты должна мне всё рассказать!
— Чья это кровь, Алиса? — Саша не собиралась играть в игры ведьмы. Ненавистное ощущение бессилия пробудило ярость, стремительно растекающуюся по венам.
— Кровь? — ведьма обхватила двумя пальцами подбородок, наигранно задумавшись. — Точно! Кровь! — неожиданно вскрикнула она.
«Опасно находиться с ней рядом, прямо как Воланд, ведёт себя непредсказуемо. Если она действительно желала мне смерти, то ей не составит труда прихлопнуть меня прямо сейчас», — судорожно соображая, Саша сделала шаг назад, замечая на себе недобрый взгляд напротив.
— Кровь эта твоей подружки, — холодно ответила Алиса, без тени былой улыбки, и, заметив отступление девушки, спросила: — Куда-то спешишь?
«Геллы?! Нет, она не позволила бы себя ранить! Чёрт! Да что тебе нужно?!»
— Не смотри на меня так! — театрально смутившись, темноволосая прикрыла выразительные глаза ладонью, хитро выглядывая одним. — Она первая напала на меня — я лишь защищалась.
— Гелле незачем на тебя нападать, — не верила Саша, вкладывая в свой взгляд всю пульсирующую в ней злость. Мозг бился в истерике и молил о побеге, но ни одна мышца в теле не шелохнулась, не слушаясь его приказам.
— Реальность говорит об обратном, — Алиса безразлично пожала плечами и сделала шаг к альтистке, инстинктивно выставившей ладони в защите. — Не переживай за неё, Алеит. Или лучше Александра Ильинична? Знаю, мессир любит тебя так называть, а ваши милые обращения друг к другу на «вы» до тошноты любезные.
— Гелла жива?
— Если её существование можно назвать жизнью, то жива, — хихикнула девушка.
— Хорошо…
«Главное, что с Геллой всё хорошо, если она говорит правду. Нужно как-то попасть в чулан и проверить самой. Видимо, Алиса играется, раз я ещё жива. Тем лучше… Чем больше она тратит времени, тем большая вероятность, что кто-то из свиты заметит нашу пропажу. У меня нет и шанса, чтобы тягаться с ней».
— Молчишь? — ведьма огорченно выдохнула и, ссутулив плечи, протянула: — Скучно… Я думала, ты бросишься ко мне с расспросами: кто я такая и откуда всё знаю, но ты… молчишь! Ума не приложу, что он в тебе нашёл?! — безразличие Саши вызывало в девушке раздражение, от чего в последних словах голос её подлетел чуть ли не на две октавы, а руки не находили себе покоя, активно жестикулируя.
— Я и сама не знаю, что он во мне нашёл, но, если ты хочешь, чтобы я…