Глава 14. Часть 2: «Игра» (2/2)

— Не пытайтесь меня переубедить.

— Знаете, с каждым годом люди удивляют меня всё больше и больше. Точно не помню, но такие игрушки быстро вошли в обиход, — под «игрушками» сатана имел в виду чёрный вальтер, взявшийся из ниоткуда в его руке. Мужчина игриво протянул Александре оружие вперед рукояткой. — Думаете я бы пожалел кого-то из ваших близких? Ваши родители не согласились бы с этим.

— Перестаньте, — альтистка буравила его взглядом.

«Зачем он злит меня? Виновен, он во всём виновен».

— Как думаете, вашей матушке понравилось замерзать в сугробе? — вальтер ждал своего часа, но Саша отказывалась принимать его. — Маленькая девочка так и не получила родительской любви. Поэтому вы с Карлом?

— Не нужно приплетать сюда Карла… — брови девушки сошлись на переносице.

— Я мог бы убить его на ваших глазах в этой квартире, — слова Воланда пропитались ядом. Александра не моргала. Девичьи руки желали выхватить пистолет и спустить обойму в чёрствое сердце.

«Нет, нет, нет, он хочет доказать свою правоту, нельзя вестись. Он не сделает этого, не сделает, я уверена».

— И как же вы его убьете? Не думаю, что вы любите пачкать руки. Прикажете это сделать Азазелло?

Ножки стула заскрипели и, царапая дерево, прочертили светлую линию от точки, где ранее сидела альтистка, до точки, где сидел Воланд. Теперь они были друг напротив друга, а между коленями оставалось всего пару сантиметров. Саша, разглядывающая сатану с азартным интересом, больше не злилась, но причины столь навязчивой провокации всё еще оставались для нее не ясны.

— Пусть будет по-вашему, но стал бы я раскидываться пустыми словами? Как думаете?

Александра, сама того не замечая, нахмурилась, комкая вязаную ткань кардигана в ладонях.

«Мы будто обсуждаем то, что он собирается сделать взаправду».

Вальтер, перекручиваясь в воздухе, мелькал чёрным пятном в руках сатаны.

— Мы же играем, так ведь? — встревоженно поинтересовалась Саша, недоуменно улыбаясь.

— Конечно.

— С Карлом точно ничего не случится?

— Вас только он интересует?

— А вас?..

— Я не буду иметь никакого отношения к его смерти.

Воланду не нравилось обсуждать другого, от того ответы были сухими и по существу, но Александра Ильинична, будто этого не замечая, продолжила свой расспрос:

— Вы знаете, как он умрет?

— Я могу узнать о смерти каждого человека, если этого захочу.

— И вы захотели узнать о смерти Карла. Зачем?

— Вы забываетесь.

Девичий рот сразу же захлопнулся, глотая очередную фразу. Весь вид дьявола говорил о том, что продолжать разговор в данном ключе он больше не намерен. Челюсти его плотно сжались, один уголок губ был приподнят, образуя милую ямочку на щеке, а бесстрастные глаза следили за кульбитами оружия в жилистой руке.

— Я бы не смогла убить ни вас, ни кого-то другого.

— Допустим, я поверил, — фыркнул он. — Ваша очередь.

Книга всё ещё лежала на столе, ожидая своего часа.

— Тогда продолжим говорить о любви, — шаловливо произнесла Александра, признавая, что к магической вещице она больше не прикоснется. — Что бы вы выбрали: полюбить один раз и на всю жизнь, но безответно или же не любить, но быть любимым?

Сатана с десяток секунд немигающе смотрел на альтистку, бесстыдно пользующуюся теми же ухищрениями, что и он. Она видела его реакцию, она слышала его неуверенность, она чувствовала его импульсивность и не планировала отступать, пробираясь через дебри неизведанных тайн.

— Второе, Александра Ильинична, — скоро ответил Воланд с довольной улыбкой и, прокрутив вальтер ещё раз, в очередной раз направил оружие рукояткой к девушке, предлагая. — И раз эта тема так волнует вас, я задам последний вопрос: «любовь или одержимость?».

— Нет, нет, подождите, — замахала она ладонями, пытаясь остановить. В Сашиных представлениях не было столь быстрого ответа, из-за чего она не сразу поняла, что отвечать уже пора ей. — Будьте добры пояснить свой выбор.

Мужчину позабавил её протест. Игра уже давно перестала ей быть, став словесной схваткой за возможность доказательства своей правоты. Каждый ход становился всё более вздорным, и, на первый взгляд, более поверхностным, чем предыдущий, утягивая в пропасть настоящих, поистине интересующих дилемм. Горделивый Воланд ни за что не признается, что хотел задать этот вопрос иначе, ставя выбор между человеком и ним, ни за что не признается в ревнивых сомнениях.

— Всё просто — мне не нужна любовь, мне не нужно, чтобы меня любили, не нужны страдания и самопожертвования во имя чистейшего чувства, — губы дьявола расплылись в подобии улыбки, казавшейся отнюдь не дружелюбной.

Устав ждать, молниеносным взмахом мужчина ухватил руку Александры, помещая в неё пистолет. Альтистка дернулась назад, ощущая тяжелый безжизненный металл в своей ладони.

«Зачем? Что он хочет?»

— Я воплощение страсти, похоти, разврата, — напирал Воланд, не отпуская девичью руку, зажатую между его пальцами и врученным оружием, направленным ему в грудь. В этот момент Саша казалась хрупким, безобидным, сжавшимся в клубок котёнком. — Ни о какой любви я не могу и мечтать, как вы этого не поймете? — он не кричал, но в голосе ясно читалась злоба с примесью чего-то ещё.

«Неужели это грусть? — пронеслась догадка в голове Александра. — Он врёт мне?»

— Чего я действительно не понимаю, так это вашей лжи, — Саша решила испытать судьбу, смотря с демонстративным вызовом.

Мужские пальцы сильнее сжались вокруг её, а взгляд напротив стал пугающе свирепым. Грубый стремительный рывок, и Александра, охая от неожиданности, оказывается на коленях Воланда, тесно прижимая дуло в солнечное сплетение. Она обеспокоена, но это действие никак не пугает её, вместо этого девушка усаживается поудобнее, наскоро облизывая пересохшие губы. Саша радовалась небольшой победе, радовалась такой несдержанной, животной реакции, но явно не умела выносить уроков из жизни, совсем позабыв о том, в каком бешенстве может быть дьявол, когда его пытаются уличить в чём-то уничижительном. Расправившиеся на ногах женские ягодицы ощутили сладостную остроту ногтей, впившихся через тонкую шелковую ткань пижамных брюк пальцев.

— Не понимаю: вы глупы или безрассудны? — размышлял он в слух, жалея, что позволяет девчонке слишком многое, на что Александра одарила его милой улыбкой и едкостью в глазах. — Может мне стоит наказать вас за вашу ложь?

— Я не врала, — самонадеянная бравада не скрывала очередное вранье.

— Тогда мне определенно стоит вас наказать, — шипел Воланд, двигая девушку ещё ближе, от чего её горячее дыхание лизнуло крылья носа, а тоненькая ладошка схватила увенчанный петлицами ворот кителя. — Стреляйте.

Это не просто приказ — это вердикт.

— Что?.. Нет… — Александра растерянно моргает и, напрягаясь всем телом, старается вырвать руку с пистолетом. Безрезультатно. — Я не буду этого делать!

— Вы маленькая лгунья, Александра Ильинична и должны отплатить за это.

Девушка осознавала, что, вероятнее всего, пуля не причинит вреда нечеловеческому телу, но сделай она выстрел — умрут её принципы, а вместе с ними умрёт и она сама.

— У вас нет выбора, — подытожил Воланд, чуть касаясь носом лебединую шею. Смотреть в бесстыжие глаза девчонки не было никакого желания.

— Нет! — взмолилась она, начав вырываться, но руки сатаны удерживали её в том же положении мёртвой хваткой. Голос сошёл на крик, подлетев на несколько октав.

Происходящее далее выходило за рамки понимания Александры: указательный палец знающе шмыгнул в петлю, уверенно надавливая на курок. Глухой щелчок оглушил всего на секунду, заставляя вздрогнуть, но ни почему-то ожидаемой отдачи, ни крови, ни чего-то напоминающего её не последовало. Не было ничего, что напоминало бы выстрел. Тишина продержалась всего мгновение, и её тут же прервал раскатистый смех, ощущаемый мягкими вибрациями возле горла затаившей дыхание Саши. Рука её затряслась, выпуская оружие, провалившееся между телами и исчезнувшее в тот же момент.

— Да вы издеваетесь… — шокировано протянула альтистка, подхватывая смех сатаны, и наполняя его истеричными нотами. Руки Александры быстро нашли дорогу к голове Воланда, смело хватая её за волосы, и оттягивая достаточно сильно, чтобы он мог видеть её лицо. Мужчина продолжал усмехаться, любуясь тем, что он сотворил.

Нервно хихикая, Саша сбивчиво лепетала:

— Вы… вы вроде задавали вопрос… — язык прошёлся по пухлым губам, не оставаясь без внимания разноцветных глаз, следующих за каждым скользящим движением, собственный язык невольно вторил за ней. Растрепавшиеся локоны раскинулись по покатым плечам, зрачки расширились, как блюдечки, утопая в зелени радужки. Образ альтистки стал воистину демоническим. Подавшись вперёд, Саша закончила в щеку, шипя сквозь стиснутые зубы: — Я выберу Карла…

Какой бы простушкой не казалась, Александра не была глупа и сразу же поняла суть того самого последнего вопроса, нашла брешь в непробиваемой стене невозмутимости, пользуясь ей, чтобы ударить побольнее. Он ревновал, и осознание этого не могло не льстить, принося чувство эйфории, или даже больше: внутри девушки появилось извращенное возбуждение, без того подпитываемое всю ночь.

Маленькая бабочка оказалась чересчур примерной ученицей. Даже после небольшого урока она продолжала врать ему, но теперь делая это намеренно, как шторм, смывая остатки самоконтроля. Маленькая бабочка разгадала то, что не являлось секретом, но он не будет лишать её мига триумфа и великодушно позволит ощутить вкус власти. И всё же, сатана не мог не признать, что Саше удалось задеть его гордость.

— Интересный выбор, — мурлыкал Воланд, одной рукой сжимая и поглаживая округлые ягодицы, от чего широко расставленные ноги девушки крепко сомкнулись вокруг его бедер, а другой требовательно лаская теплую кожу прогнувшейся поясницы. Сжавшиеся ещё сильнее в её ладонях волосы приносили мазохистское удовольствие.

Александра ненавидела себя за очередную ложь, но ничего не могла с собой поделать — сладкое чувство торжества уже отравило разум. Она вдыхала носом и прерывисто выдыхала через рот, касаясь губами впалой щеки. В комнате стало слишком жарко, либо жарко стало от возбуждения, лавой кипящего в крови.

«Ревнует! Он ревнует! Какое очарование!»

— Карл будет нескончаемо рад этому, — горячо прошептал Воланд, подхватывая девушку за ягодицы и усаживая на стол.

Пепельница, принесенная Азазелло книга, пустая узорчатая ваза полетели на пол и, гремя на тутти<span class="footnote" id="fn_37649144_2"></span>, ознаменовали последний аккорд в пьесе. Александра торопливо находит губы дьявола, целуя так, будто они всё ещё продолжали бороться — остервенело, необузданно. Мужчина, обхватив ладонями пунцовые щёки, притягивает её ещё ближе, отвечая взаимностью на извращенные ласки. Языки знакомились заново, кружа в яростном танце, сплетаясь и расходясь, чтобы изведать мягкие стенки, пробежаться по острым зубам и вновь вернуться друг к другу. Сашина рука каким-то образом пробралась под китель, торжествующе блуждая по плоскому животу, ощущая как Воланд улыбается ей в губы, довольный смелостью.

Сомнениям не оставалось места, а такая вещь как «совесть» и вовсе была забыта.

Александра наконец-то потерялась в мужчине, растворилась, как он и желал, передавая инициативу в его руки. Сатана нехотя отрывается от её губ, жадно впитывая образ девушки, будто мог видеть его в последний раз: щёки, нос и шея по привычному розовели, глаза стали словно стеклянными, но смотрящими с вызовом, грудь вздымалась от частого поверхностного дыхания. Девичья рука, выбравшись из-под верхней части формы, шаловливо пробежалась по кожаному ремню, закрепленному на талии, кружа по серебристой бляшке, бесстыдно опустилась ниже и, нащупывая эрекцию через ткань брюк, медленно провела ладонью по всей длине. Воланд чуть слышно застонал, ругаясь:

— Scheiße<span class="footnote" id="fn_37649144_3"></span>.

Обхватив двумя пальцами её подбородок, сатана наградил пытками вспухшие губы, кусая нижнюю до крови и упиваясь её сладким металлическим привкусом, казавшимся вкуснее всякого вина. Влажные от её крови губы медленно скользили по тонкой шее, а язык оставлял на коже блестящий след. Его радовала её раскрепощенность. Александра уже не была той трусливой девочкой, дрожащей даже от лёгкого прикосновения. Она превратилась в голодную, нетерпеливую женщину, щедрую как до собственного наслаждения, так и удовольствия партнера. Не медля, мужчина обхватывает миниатюрную грудь, сжимая её в руке, и ловя ртом удивленный вдох. Струящаяся ночная рубашка явно была лишней в этом уравнении, потому быстро отлетела в сторону вместе с тёплым кардиганом. Перламутровые пуговицы, россыпью переливающихся жемчужин, разлетелись по полу. Пижамные брюки, снятые совсем не изящно, полетели следом.

Часть Саши всё ещё была обижена на дьявола за то, что он бросил её на произвол судьбы, но как она могла обижаться на него, когда он снова рядом, когда так неистово впивается ногтями в тонкую кожу, ещё и ещё очерчивая подушечками пальцев каждую линию шрамов, исполосивших грудь и живот, в то время как её пальцы бегали по пуговицам кителя, расстегивая каждую из них. Больше не было причин отрицать правду — она одержима Воландом, ей больше ничего не нужно, кроме спрятанных воспоминаний и него.

Они — две половинки одного целого. То, что они вместе — самая правильная вещь за все прожитые годы.

Саша сгорала заживо в умелых руках. Шея и ключицы горели от жёстких ласк, после которых оставались красноватые пятна. Мужские руки не останавливались в своей работе и, опускаясь к приветственно раскрытым ногам, мазнули по лону, собирая сочившуюся влагу и растирая её по половым губам.

— Измена так соблазнительна… — томно шептал Воланд в спрятавшееся за волосами ухо, медленно, почти издевательски погружая в девушку фаланга за фалангой средний палец. Александра, довольно заскулив в плечо, содрогнулась, напрягаясь всеми мышцами и требуя большего невнятным хныканьем. Как бы ни старалась альтистка, китель не поддавался манипуляциям ослабших рук.

— Bitte…<span class="footnote" id="fn_37649144_4"></span> — молила Саша, инстинктивно толкаясь бедрами в застывший, неподвижный палец.

На этот раз потеря контроля была непозволительной роскошью для сатаны. Он хотел насладиться каждым взглядом, каждым стоном, каждым чётко выверенным движением. Вновь подхватив девушку за бёдра, Воланд перенес её к зеркалу, ставя шаткими ногами на пол. На нём всё ещё оставалось слишком много одежды. Ремень, серый китель отлетели куда-то в сторону. Александра, обрадовавшись избавлению навязчивой преграды, тут же подлетела к белой рубашке, самостоятельно расстегивая её пуговицы. Как в старые времена, ей не терпелось прикоснуться к ледяной коже и охладить свой пыл. Ненужная вещь сползла с плеч под напором Сашиных рук, оголяя желанное тело.

Воланд был всё также прекрасен, как и в первый раз. Девушка нежно прижимается губами к его шее, язык заплясал по упругой коже, рисуя беспорядочные линии, а мягкие пальчики трепетали по острым ключицам, спускаясь к подтянутому животу. Сатана буквально вибрировал под её ласками, стараясь сдерживаться, от чего она и правда была готова съесть его, будь у неё такая возможность.

О каком контроле вообще шла речь, когда Александра так раскрепощена? Она собственноручно разрушала все выстроенные им границы. Воланд порывисто развернул девушку к себе спиной и, толкая к зеркалу так, что она уперлась в него ладонями, примостился сзади, одой рукой расстегивая мешающие брюки и просто стягивая их вниз.

— Посмотрите на себя, — заклинал сатана, смотря на Сашу через отражение. И она смотрела, ловя алчный, затуманенный взгляд, поровну поделенный между ними.

Взяв ногу под коленкой, мужчина, удерживая её на весу, до основания вошёл в девушку, совершая резкие, размашистые толчки, практически вколачивая альтистку в холодную гладь зеркала.

— Оно… сейчас упадет, — в каком-то полубреду произнесла Александра, пытаясь ухватиться как можно крепче то за скользкую поверхность, оставляя на ней отпечатки пальцев и вспотевших ладоней, то за деревянную раму. Почему это вообще волновало её сейчас?

Комментарии были излишними.

Не прекращая ритмичных фрикций, попеременно меняя их на медленные и тягучие, Воланд жадно осматривал исхудалое тело. Свободная рука сама собой поползла по пояснице, огладила выступающие лопатки, нырнула под ребра, игриво щипая сосок, поднялась к шее, не сильно, но ощутимо сжав её. Из горла Саши вырвался развратный стон, а гладкие мышцы влагалища сильнее сжались вокруг вколачивающегося члена. Тут и сам сатана не смог сдержаться и, удивленный тому, что альтистка так ярко отреагировала, ускорил движение. Грубость должна была её напугать, напоминая о боли и унижениях со стороны мужчин, но не пугала, раскрывая все тёмные, скрытые от глаза стороны души.

Александра почувствовала, как пальцы сильнее сжались вокруг шеи, но на этот раз она слабо стонала от необычного ощущения.

— Запомни раз и навсегда: ты — моя, и если решишься потрахаться с кем-то на стороне, то помни, что никто и никогда не сможет удовлетворить твою развратность. Запомнила?

Саша согласно закивала. Ягодицу опалил хлесткий удар. Всё казалось каким-то безумным. Она сама казалась безумной, иступлено подаваясь бедрами навстречу, ускоряя подступающий оргазм, но, как назло, Воланд замедлился, делая всё более и более спокойные толчки, полностью выходя и дразня лишь погруженной головкой.

— Вам следует поторопиться, мессир, — с нескрываемой агрессией, сквозь плотно стиснутые зубы прорычала Александра, одаривая через отражение недовольным взглядом. — Петухи уже скоро пропоют: «утро».

Непристойные, влажные шлепки вновь наполнили комнату. Отпустив худую ногу на пол, мужчина продолжил вколачиваться в податливое тело. Соски скользили по холодному зеркалу, затуманенное небольшим пятнышком от горячего дыхания.

Саша запульсировала вокруг него, предвещая разрядку.

— Скажи моё имя, — требовал Воланд, кусая плечо. Он чувствовал как трепещет её тело. — Скажи.

— Воланд… — долгожданное слово слетело вместе со стоном от кульминации. Оно звучало бы молебно, если не было таким сладким для мужских ушей.

Александра сотрясалась в его руках, от чего сделав пару глубоких фрикций, сатана, шепча на ухо слова ободрения, кончил вслед за ней.

Первые лучи солнца пробивались сквозь густые снежные тучи. Длинная ночь подошла к концу. Лежа на узкой кровати, Саша уютно уместилась на груди Воланда, слушая неестественно медленное сердцебиение. На этот раз она не потеряла сознание, а сатана не сбежал. Они были вместе. Было так комфортно, как, пожалуй, не было никогда. Мужчина молчал и ласково, почти любовно перебирал русые локоны. Сон наконец начал овладевать.

— Вы мой должник, вы ведь помните об этом? — слабо произнесла альтистка, цепляясь за реальность. Ей нужно услышать ответ.

— Помню.

Этого было достаточно, чтобы перестать сопротивляться и, наслаждаясь нежными, убаюкивающими касаниями, кануть в беспамятство.