Глава 14. Часть 1: «Ревность» (2/2)
— Азазелло!
Голос сатаны ударил хлёстким кнутом по тихому пространству, пугая Александру неслыханной до этого властностью, пробирающей своей силой до костей. Эта интонация не была похожа ни на одну, какую довелось слышать альтистке — она поражала своей потусторонней ясностью. Саша натянулась струной, вжимаясь в спинку стула.
Первое, что ощутила девушка — это примесь новой энергии: менее мрачной и зловещей, но, тем не менее, увесистой и первостепенной. Пространство вокруг зеркала пришло в движение, закрутилось, размылось туманом, в нём больше не отражались часть круглого столика и уж тем более те, кто за ним сидит. Казалось, что массивная рама обрамляет не зеркало, а бурлящую в огромном чане воду.
Долго ждать не пришлось — сначала из вздымающегося потока показалась рыжая макушка, а затем и её обладатель, одетый в знакомую серую военную форму, поверх которой было накинуто такого же цвета занесенное снегом тёплое пальто. Такое эффектное появление было для Александры в новинку. В гостиной раздался то-ли писк, то-ли вскрик.
Суровый взгляд Азазелло стал чуть мягче и веселее, когда перед его глазами возникла испуганная девчонка, коей так увлекся мессир. Демон всё также не до конца понимал причин такой заинтересованности, ведь мир так полон разными женщинами, но и не смел высказывать своё мнение на этот счёт. Коренастый мужчина в несколько широких шагов достиг стола, держа в руках старинный фолиант, края которого совсем истерлись, а корешок книги отклеивался и болтался навесу.
— Мессир, — приветствовал гнусавым голосом Азазелло, кивнув сначала Воланду, а затем протянул, ехидно смотря на Александру: — Госпожа.
Фолиант с грохотом плюхнулся на стол, от чего по сторонам разлетелись частички пыли, щекоча собой нос альтистки.
— Здравствуйте, Азазелло, — Саша, чувствуя себя чересчур взвинченной и возбужденной от встречи со старым знакомым, зачем-то вскочила с места, будто перед ней возник важный начальник, и натянуто улыбнулась, глупо смотря на демона. Осознав нелепость своего поведения, Александра, как ни в чём не бывало, отошла к окну и, присев на корточки, начала рассматривать цветы в глиняных горшках.
«Какая глупость — так стало только хуже… Успокойся, Саша, вдохни и выдохни. Такое случается. Не нужно себя корить».
Гладь зеркала продолжала дрожать.
— Благодарю, Азазелло, — бывалая учтивость вернулась в голос сатаны, но та не унимала его твердости. — Передай Алисе, что я всё знаю. Такая оплошность не сойдет ей с рук. Делайте всё, как планировали.
Уши Александры, продолжающей сидеть ко всем спиной, выцепили из речи мужчины знакомое имя девушки, которая помогла ей в «Большом доме», когда альтистка осознанно оказалась в нем в первый раз.
«Еще тогда Рихард посмеялся над тем, что она приводит всякий сброд. Я толком ничего о ней не знаю. Кто она?»
Удивительно, но после того раза девушки больше не встречались, хоть и работали в одном театре. Была ли это именно та Алиса, Саша не могла знать наверняка, но загадочное исчезновение темноволосой сейчас наводило на какие-то доводы. Если она как-то связана с нечистью, то, может, и никуда не пропадала?...
«И что с внешним видом Азазелло? Он также влился в ряды СС? Что за план?»
— Ступай.
Вежливо кивнув на прощание господину, демон посмотрел на спину Александры и, снисходительно улыбнувшись, обнажая торчащий клык, растворился в зеркальной поверхности.
«Не понимаю я этих женщин…»
Как только пространство в комнате успокоилось, а чужая энергия, отчего-то так остро ощущаемая девушкой, исчезла, Саша вновь вернулась за стол, вопросительно смотря на потертую обложку книги.
— Что это?
— Ответ на ваш вопрос.
— Признаться честно, их стало куда больше, — усмехнулась альтистка.
— Мы всё обсудим, когда вы ответите, — Воланда начала раздражать затянутость их бессмысленной беседы. Очевидно, маленькая бабочка старалась оттянуть момент выбора, поэтому пора оборвать её изворотливость на корню. — Говорите.
Строгость в голосе мужчины пробуждала в Александре липкие, неприятные чувства, от которых хотелось тут же избавиться. Девушка была убеждена, что дьяволу не составляет никакого труда залезть в её голову и найти в ней ответы.
«Почему он этого не делает? Хочет, чтобы я как следует пострадала?»
— Какой смысл в том, что я скажу это вслух, если вы и так знаете, что я выберу? Разве вы не узнали ответ, как только задали свой вопрос?
— Не подумайте, Александра Ильинична, что это моя прихоть. Разве я бы стал настаивать, зная что вы мне ответите? — тёмные брови мужчины сошлись на переносице, а глаза опасно засветились. — Признаться честно, я потерял над вами контроль.
— Что, простите?.. — глаза девушки недоверчиво сощурились. — Разве совсем недавно вы не…? — Саша остановилась, не способная подобрать нужных слов.
«Да быть такого не может!»
— Это разные вещи.
— Правда? Как по мне, совсем одинаковые.
— Дорогая фройляйн, в чем причина вашего недовольства? — Воланд и сам не был доволен возникшей брешью в его способностях, но принял её с достоинством, признавая. На лице альтистки проступили тени, а на устах просыпался истерический оскал. — Разве для вас не важнее то, что я лишился этой возможности? Или вы хотите, чтобы каждая ваша мысль болталась у любого встречного беса на слуху?
«Всё-таки все знали, что у меня на уме… Какой стыд…»
Александра не узнавала свой смех: гротескный, высокий, безумный, принадлежащий кому угодно, но точно не ей. Смеялась ли она от признания сатаны или от того как беспомощны люди, точно не скажешь. Девушку не заботило, что на дворе ночь, что она разбудила соседей, чутко слышащих безудержный смех сквозь тонкие стены, из-за чего через минуту послышался недовольный стук по батареям. Всё казалось настолько неважным и нереальным, что даже Воланд более не вызывал в ней того первозданного трепета перед силой, что он излучал. Зелёные глаза застелила пелена слёз. Расхаживая по комнате и изредка посмеиваясь, Саша чуть звучно произнесла:
— Давайте играть… Я устала… Мне нужно… — скинув с головы на пол махровое полотенце, альтистка направилась в кухню.
Трясущиеся руки быстро нашли тёмное стекло, плотно закупоренное деревянной пробкой. Второй верный друг никогда не подводил Александру Ильиничну, и этот случай тоже не должен стать исключением. Настенные часы глухо тикали, чётко отмеряя бегущие секунды. Дерево в бутылке не поддавалось слабым потугам задумавшейся девушки.
«Не слышит моих мыслей… Значит и в «Доме Леманна» не слышал меня. Так вот в чём его интерес — он хочет знать то, что ему не доступно. Смешно… Это так смешно…»
Схожесть их мотивов нездорово веселила Сашу. Слёзы на щеках уже высохли, а пробка так и не хотела доставаться.
— Чёртова бутылка! — рука, держащая сосуд, с злостью вздернулась вверх, намереваясь разбить его о поверхность тумбы, а штопор и вовсе отлетел на плитку.
На талию легла широкая ладонь, а поднятую руку перехватили чужие пальцы, крепко удерживающие за запястье. Возле уха, прикрытого влажными волосами, раздалось томное:
— Ну же, Александра Ильинична, бутылка ни в чём не виновата.
— Она заслуживает быть разбитой, как я.
— У вас будет много попыток собрать себя.
«Неправда».
Стоя спиной к Воланду, альтистка ощутила, как пьянящая наполненность распространяется по каждой клеточке тела, кружа тяжёлую голову, от чего сердце в груди учащенно забилось. Она не думала ни о чем, что волновало её мгновение назад.
«Чувствует ли он то же, что и я? Нет, не думай об этом. Не смей! Неправильная. Сломанная. Как тебе самой от себя не противно?!».
Рука мужчины осторожно, но настойчиво, потянула руку девушки вниз, но пальцы Саши разжались, и, несколько раз перевернувшись вокруг своей оси сначала на тумбочке, а затем в воздухе, бутылка упала на пол и, разбиваясь, мелкими каплями забрызгала содержимым штанины стоящих. Под тёмными осколками образовалась янтарная лужа, переливающаяся золотом на свету слабо горящих лампочек.
— Я бы выбрала вернуть воспоминания, ценой потери их у другого.
Александра сделала выбор и, повернув голову насколько возможно в бок, старалась рассмотреть реакцию сатаны, но тот, чуть пригнувшись, зарылся носом в её висок. Лежащая на талии ладонь заползла под край кардигана, словно хотела согреться, но вместо этого бороздила по тонкому шёлку пижамы, словно спрашивая разрешения на большее.
— Как эгоистично, — по-змеиному прошептал Воланд в волосы, довольствуясь ответом.
— Если даже Дьявол признает свои слабости, то и я могу. Разве я не слишком испорченный человек, чтобы делать другой выбор?
Из груди сатаны вырвался утробный звук, похожий на стон, будто слова альтистки приносили ему физическое удовольствие.
— Категорично, но вы правы.
— Моя очередь? — развернувшись, спросила Александра.
«Какой же вопрос задать?»