Глава 8. Часть 1: «Похороны. Безумство. Вожделение.» (2/2)
Александра Ильинична повернулась полубоком, чтобы понять, о ком шла речь, и увидела голую ведьму, стоящую к ним со спины и бесстыдно сверкающую всеми своими прелестями. Будто почувствовав на себе взгляды, она повернула голову и кокетливо улыбнулась.
— Ах, это Гелла… она… впрочем, неважно. Что-то случилось?
— Нет, я хотела извиниться за то, что ударила тебя. Я не должна была этого делать, прости.
— Извинения принимаются, — поспешно произнесла Александра. Девушки замолчали, ощущая отягощавшую их неловкость. — Как дела?
— Всё хорошо. В Варьете сегодня ещё больший коллапс, чем был вчера вечером. После выходных увидишь последствия…
— Я не вернусь в театр.
— Что?.. — флейтистка удивилась и прикоснулась к руке подруги. — Почему? Это из-за слухов?
— Из-за них тоже. — грустно ответила альтистка на выдохе. — Чувствую себя ненужной в этом мире…
— Ты ошибаешься! — сильнее сжала ладонь Софья. — Как я буду без тебя? Саша, ты такая талантливая, такая хорошая, а я такая глупая, что даже не послушала тебя… Мне так жаль… — на глазах девушки проступили слёзы.
— Соня… не смей плакать, — Александра подошла ближе к подруге и крепко её обняла. — Мне плевать на слухи, но оставаться ради тебя я не могу.
После этих слов, флейтистка совсем разревелась, уткнувшись носом в нежную ткань халата.
— Ты уезжаешь? — успокоившись, поинтересовалась Софья, крепче сжимая альтистку.
— Возможно, — задумчиво отозвалась Александра Ильинична, заботливо поглаживая волосы подруги. — Меня больше ничего здесь не держит.
— Ты же можешь устроиться в другое место — город же огромный, — блеск надежды отразился в карих глазах флейтистки.
— Могу… Но не буду.
— Не смей уезжать не попрощавшись!
— Хорошо, — Саша вяло улыбнулась, и Софья укоризненно прищурилась — так было всегда, когда она ощущала подвох в словах.
Еще раз обнявшись, Софья Денисовна навсегда, как потом выяснится, покинула квартиру №50 на Большой Садовой. Александра, более не намеренная возвращаться обратно в гостиную, прошла в свою комнату, где также не смогла спокойно уединиться. За большим дубовым письменным столом сидел Воланд и рассматривал нотные партитуры, выданные девушке недавно в Варьете.
— Хотите что-то мне исполнить? — ехидно поинтересовалась она. — Ах, точно! Это те ноты, что вы нам выдали для финала представления. Кстати, для чего? — альтистка остановилась по середине спальни, сохраняя безопасное расстояние.
— Музыка — ваш удел — Александра Ильинична, мне не сравниться, — подыграл сатана. — Считайте эти партии моей личной прихотью.
— Как и многое другое… Вы уж очень требовательны — вам не угодить.
— Вам тоже…
— Вы и не пытались, — Саша вступила с мужчиной в словесную перепалку.
Воланд удивленно выгнул бровь, а в зелёном глазе блеснул огонь. Дьявол встал со стула, и по лицу его пробежала тень боли, сразу же сменяясь хищным оскалом. То мимолётное не осталось незамеченным альтисткой. Чем ближе Воланд подходил, тем предательски сильнее начинало биться сердце, а дыхание учащаться. Александра отвела взгляд к окну, стараясь отвлечься от навязчивых мыслей. Мужчина обошел её, встал за спиной, подобно ужасающей тени из недавнего сна, и положил свободную от перчаток ладонь на худенькое плечо. Место соприкосновения с рукой словно обожгло, оттого альтистка, дёрнувшись, резко развернулась к Воланду, оказавшемуся критически близко, и посмотрела с нескрываемым терзанием. Саше стало одновременно страшно и желанно. Она ненавидела себя за столь противоречивые чувства.
— Как я могу восполнить ваши требования? — альтистке казалось, что он издевается над ней, говоря таким низким томным голосом, от которого по всему телу шли мурашки.
Воланд явно знал, как она реагирует на его провокации, и свободно ими пользовался. При чём обычных слов ему показалось мало, поэтому в знак закрепления дьявол заправил распущенные русые волосы Александры за ухо. Такой нежный и ни на что не претендующий жест по началу был приятен, но по итогу показался ей хуже удара кнутом.
— Смотря, что вы можете мне предложить, — Саша выправила волосы обратно.
— Всё, что пожелаете, — в глазах Воланда загорелся неподдельный азарт, вопреки внутреннему недовольству недавним её движением.
— Какова цена?
— Смотря, что вы можете мне предложить, — передразнил Сашины же слова мужчина.
— Душу?.. — робко предположила она, на что Воланд хрипло рассмеялся.
— Нет, нет… увольте, обычными душами я пренасытился, — сказал он сквозь улыбку. — Вы нужны мне полностью, — мужчина провел пальцами по скуле Александры, приподнимая её подбородок, — и телом, и духом.
— Тогда я желаю, чтобы и вы принадлежали мне, чтобы поведали все тайны, всё, что скрываете от меня! — горячо выпалила альтистка.
Сатана торжественно затрепетал: «Вот оно! Наконец-то!». Из-за спины он достал закупоренную бутылку из тёмного стекла и, с безумством смотря на девушку, произнес:
— Если вы себя пересилите, то узнаете все мои тайны, — он протянул сосуд Саше. Та скептически на него глянула, но Воланд продолжал поглаживать лицо, как бы успокаивая. — Главное — выпить нужно до конца, тогда никто вас не увидит. Даже я… не сразу вас замечу.
«Хуже уже быть не может, ведь так?»
— Всё также жаждите меня споить? — Александра Ильинична обхватила пальцы дьявола, останавливая.
— В алкоголе нет ничего плохого, если умеешь пить, — Воланд приблизился к уху, вторгаясь в личное пространство своим чарующим ароматом и вынуждая позабыть о таком неважном сейчас воздухе. — Не забудьте раздеться.
Пораженная столь наглым заявлением, Саша оттолкнула от себя мужчину, щеки её залились румянцем, а мысли в голове превратились в кашу. Воланд лишь поднял руки в знак капитуляции и бодро покинул комнату, оставив на столе ту самую бутылку.
«Каков нахал! Боже, на что я подписалась… — альтистка устало упала на кровать, смотря в потолок. — Если я выпью, пути назад не будет. А что, если я умру? — испытываемый недавно страх вернулся, бедное сердце не находило себе покоя. — Нет, это не так важно. Я безумна, раз согласилась на такое предложение. Значит бояться смерти не должна… — она грустно улыбнулась. — Хочет меня всю? Для чего… к чему все эти игры?.. — закрыв глаза, Саша ощутила, как сон начинал ей завладевать. — Я так устала…»
***
Стемнело. Инфернальная ночь вступила в свои права. Небосвод стал чёрным: ни звезды, ни луны не виднелось на его полотне, погружая город в кромешный мрак. Только редкий свет уличных фонарей спасал заблудившихся путников, решившихся прогуляться в этот вечер. Ветер, будто ополоумевший, обдувал с веток деревьев молодые листья, унося их далеко, прямо к реке. Туда, где собрался первый оркестр из скрипачей-сверчков и певиц-жаб, туда, где бесы остервенело отплясывали парами вальс. Листья неслись вслед и за воодушевленной, оседлавшей метлу Маргаритой, подгоняемой к реке тем же самым ветром.
«Сколько время? — Александра резко разомкнула глаза, на что большие настенные часы пробили одиннадцать вечера.
— Ох, сколько же я спала?
Альтистка подскочила на постели, огляделась по сторонам и удивилась безлунной ночи за окном. Невообразимое чувство предвкушения заполнило каждую клеточку её тела, посылая импульсы к движению во все четыре конечности. Тут в поле зрения попала бутылка, рядом с которой стояли отсутствующие перед сном прозрачный хрустальный бокал и какая-то коробочка. Саша поднялась, включила прикроватный свет и в миг подобралась к письменному столу, разглядывая его содержимое. Честно говоря, более всего её заинтересовала та самая коробочка красного цвета, обмотанная и завязанная в аккуратный бант белой атласной лентой. Закусив губу, дрожащими пальцами альтистка распустила ленту, открыла коробочку и изумилась: её взгляду предстало аккуратное золотое колье с инкрустированными изумрудами и бриллиантами в форме капель, в пару которым шли небольшие серёжки.
«Голова идет кругом… — удивилась она. — Зачем?»
Положив украшения на стол, Александра взяла в руки бутылку, несколько раз её покрутила по своей оси, пытаясь найти на ней хоть какие-то знакомые надписи, но всё тщетно. С какой-то неимоверной легкостью, будто всегда так делала, Саша протолкнула пробку внутрь, и та, в свою очередь, с тихим «бульк» упала в содержимое. Поднесённое к носу горлышко словно обожгло рецепторы, молниеносно впитывая в себя аромат алкоголя.
«Кого я обманываю? Даже если бы знала как пахнет яд, то всё равно бы выпила».
С предельной аккуратностью альтистка налила похожую на красное вино жидкость в бокал, внимательно её рассматривая. Смелость куда-то пропала. Небо начало проясняться, всё же впуская в свои владения серебристое светило. Саша решила, что то знак, и наконец пришла пора перебороть отвращение ради собственного любопытства. Осторожно поднеся вино к губам, она жадно осушила бокал одним глотком. Лицо её забавно сморщилось, глаза сощурились от непривычного кислого вкуса и обжигающего горло спирта. Голова почему-то сразу начала кружиться, а к щекам прилип горячительный румянец.
— Мне действительно всё это нужно выпить? — воскликнула Александра Ильинична.
Пространство словно расширилось. В квартире послышались голоса. Александра тихонько, будто кто мог её услышать, подошла к двери, приоткрыла и прислушалась. Ещё никогда коридор не был так темен.
— Установилась традиция… — где-то вдалеке говорил Коровьев, вызывая резонный диссонанс и в без того перемешанных мыслях.
«Каким образом он может говорить настолько далеко, когда квартира не настолько большая? Будто в погребе».
—… Хозяйка должна непременно носить имя Маргариты, во-первых, а во-вторых, она должна быть местной уроженкой…
Далее Саша перестала слушать, погрузившись в свои мысли:
«Маргарита… Хозяйка… Хозяйка чего?»
Маленький огонёк света осветил часть её лица, уличая в подслушивании. Шаги приближались, и каждый их стук совпадал с ударами сердца Александры.
— Не откажусь, — рядом с дверью послышался незнакомый приятный голос женщины. От неожиданности альтистка отпрянула, прячась, как воришка.
— Кончено! Прошу за мной.
Александра Ильинична засуетилась, начала измерять комнату шагами, но вскоре краем глаза заметила себя в отражении зеркала. Точнее было бы сказать, что почти не заметила себя в нём. По спальне расхаживали халат и тапочки, а тело, облачённое в эту одежду, потускнело и стало почти невидимым взору. Александра подбежала к отражающей поверхности, обнятой коричневой деревянной рамой, и начала рассматривать себя, пытаясь разглядеть мутное видение.
— Ах, — она трогала лицо, шею, плечи. Там, где пальцы касались ткани халата, оставались вмятины, помогая сделать вывод, что все прикосновения неизбежно будут видны и будут ощущаться также, как если её тело было материальным. — Если я выживу сегодня, то точно отправлюсь вслед за Бездомным.
Ведомая энтузиазмом, Александра Ильинична выпила оставшееся содержимое бутылки. Хмель распространился по телу, приятная слабость овладела конечностями, разум помутился. Саше больше не казались вздором слова Воланда об оголении — это было логично. Никто не должен был её видеть, а расхаживающее нечто в халате и тапках не прибавило бы секретности образу. Ткань заструилась легким ручьём на пол, вслед за ним упало и нижнее белье. Босая Александра подошла ещё ближе к зеркалу, смотря то на себя: на тело, руки, ноги, то в него.
— Ничего, — сделала вывод Саша. — Забавно, я даже себя иногда не вижу, — этот факт настолько поражал, что ей овладел истерический смех. — Ну… надо идти. Вероятно, Воланд ждёт очередное представление. Не буду его томить!
Альтистка уверенно распахнула дверь и охнула. Коридор её же квартиры расширился раз в десять, если не в двадцать, и ладно бы расширился — он изменился до неузнаваемости. Слева Саша увидела бесконечную лестницу, спускающуюся будто прямо в преисподнюю, а сам коридорчик теперь представлял собой необъятный зал. Александра постаралась привыкнуть ко тьме, что её окружала, и старательно медленно пошла по этому залу вперед. Она прошла между двумя пугающими колоннами и выбралась в какой-то другой зал. Недалеко возник маленький лучик света, пробивающий себе дорогу через приоткрытую дверь, и чем ближе Саша подходила к нему, тем сильнее тело пробирал нервный озноб.
«Что же я творю? — она заглянула в ослепляющую щель. — Как же ярко после такой темени! — взгляд быстро привык к освещению. Сквозь такое отверстие практически ничего не было видно, но слышно прекрасно. — Нужно потихоньку приоткрывать дверь, чтобы хоть как-то протиснуться внутрь».
— Ну что это такое! — грозно воскликнул Воланд. Саша испуганно замерла, пытаясь смириться с тем, как быстро её рассекретили. — Зачем ты позолотил усы? И галстук тебе на что, если штанов нет?
Расслаблено выдохнув, Александра позволила себе представить Бегемота с золотыми усами, а мысль о галстуке ещё и раззадорила. Набравшись сил, она чуть толкнула дверь, сразу же проверяя: не заметил ли кто? Никто не заметил. Открывшегося расстояния хватило, чтобы альтистка быстро прошмыгнула в комнату. Жмурясь в страхе, она обвила одной рукой грудь, а другой прикрыла пах. В ушах раздавалось гулкое биение сердца, напоминающее удары похоронного набата.
— Я вижу, что ко мне применяют кое-какие придирки, — обиженно продолжал кот, а Саша приоткрыла правый глаз, — и вижу, что предо мною стоит серьезная проблема — быть ли мне вообще на балу? Что скажите вы мне на это, мессир?
«Ах вот оно что… Бал — вот о чём идет речь. Многое встаёт на свои места, по крайней мере, теперь понятно, зачем здесь эта женщина, Маргарита».
Поняв, что её всё так же никто не замечает, Александра Ильинична перестала слушать болтовню и решила осмотреться. Комната была ей знакома и незнакома одновременно: откуда-то взялись шахматы, глобус. А ещё в спальне неприятно пахло, словно в чистилище. Присутствующие также выглядели непривычно: Фагот более не выглядел причудливо, нет, теперь вместо треснувшего пенсне, на глазу красовался такой же треснувший монокль, а одет он был в фрачный чёрный костюм и белую рубашку; как ранее упоминалось, Бегемот выкрасил усы в золотой, на шее его был повязан белый галстук бантиком, поверх которого висел дамский бинокль.
«Это правда выглядит крайне забавно».
Саша прошла ещё дальше, вглубь, увидела преображенного и празднично одетого Азазелло. Гелла трудолюбиво пригоршнями зачерпывала какую-то субстанцию и намазывала её на обнаженное колено сидящего на кровати Воланда. Рядом с ним сидела невероятной красоты нагая женщина. Альтистка не сразу узнала в ней ту самую, что видела сегодня в Александровском саду. Наполненные тоской глаза её жадно блуждали по комнате, будто стараясь запомнить каждую деталь этого невероятного вечера.
Невидимый силуэт хозяйки квартиры мелькал то тут, то там. Саша пригнулась, с интересом рассматривая шахматную партию сатаны и кота, ровно как и Маргарита, поражаясь ожившим фигуркам. Пожалуй, из-за этого она подошла ещё ближе. Незатейливая хитрость Бегемота, как и ругань со стороны Воланда помогли Саше тут же повеселеть, но ощущение это также быстро испарилось, как только альтистка почувствовала на себе въедливый прямой взгляд. Всё внутри сжалось и кричало о бегстве. Александра неуверенно подняла глаза, и сердце её вовсе остановилось. С неким прищуром Воланд пытался уловить то наваждение, что явилось его взору. Да, бесспорно, Маргарита была красива и умна, но не шла в никакие сравнения с Александрой, что так желанна сатане. И вот, любопытная, расслабленная и совершенно голая она предстала перед ним, искушая своим видом, будто сама являлась дьяволом. Один только испуганный взгляд помутневших от алкоголя зелёных глаз молил о пощаде. Всё мужское естество забилось в предвкушении и томлении.
— Да, сдаюсь, — подытожил кот, после чего шахматные фигурки сами полезли в ящик. Саша отошла подальше и вновь стыдливо прикрыла грудь и пах руками.
— Гелла, пора, — обратился дьявол к рыжей ведьме, и та сразу же испарилась. Такого чуда альтистка ещё не видела. — Нога разболелась, а тут этот бал.
Делал ли Воланд только вид, что больше не обращает внимания на «призрак», однако стало спокойнее. Александра приблизилась к стене и, съехав по ней спиной, села на пол, сжавшись в комок.
— Позвольте мне, — голос Маргариты ласкал слух. Получив негласное разрешение, она припала к колену сатаны, продолжая незамысловатое лечение.
Тут же сердце Саши кольнуло.
«Что это за чувство такое? — она старалась понять, испытывала ли раньше подобное. — Не могу же я… ревновать? Нет, это какой-то бред… — но чем больше Александра наблюдала за парой, тем больше в ней поднималось чувство злобы и обиды. — Значит, незнакомой женщине можно беспрепятственно его касаться, а мне нельзя! Плут и негодяй!» — бурлящие эмоции требовали разрядки, от чего Саша сильнее обняла колени и, смотря в потолок, вжалась каменными пальцами в икры.
Слушать беспечный разговор было больнее, чем резать себя или кромсать по частям. В нём не было ни флирта, ни даже намеков на таковой, но сам факт такой близости не на шутку пугал альтистку. Воображение рисовало разные картины: как два любовника целуются, лежа на чёрных простынях, как их тела, плененные страстью, переплетаются, сливаясь в единое целое. Мучительно, болезненно, но так реалистично.
Александра потупила взгляд и совсем без интереса смотрела на глобус, что так оживленно рассматривался и обсуждался. Её уже ничего не удивляло, даже тот факт, что шар этот показывал все события планеты. Какое, собственно, дело до всего населения, когда безутешное горе наполняет всю душу, сведя все невзгоды в одну личность?
— Абадонна, — негромко позвал Воланд, вырывая из размышлений.
В эту же секунду из стены выплыла фигура какого-то высокого человека в тёмных очках. Саша не знала, как всё к этому пришло, но фигура эта внушала ей неподдельный первородный страх, еще больший, чем возникал по началу при сатане. Она сильнее вжалась в стену, будто это могло её сберечь, Маргарита же, вскрикнув, уткнулась лицом в ногу сидящего мужчины.
«Ей так много всего позволено, — завидовала альтистка, но почему-то не злясь на испуганную женщину. — Уйти бы отсюда и больше не тревожиться».
Воланд махнул Абадонне, и тот исчез. Засим Азазелло оповестил, что прибыла какая-то красавица, оказавшаяся, видимо, знакомой Маргариты, и заколдованный боров, а также напомнил о приближении полночи. Женщина получила странные, пока что непонятные Саше наставления, поднялась с коврика и направилась к двери, где её уже ждал нарядный Коровьев.
В следующую минуту в комнате остались только Александра и Воланд.
— Браво слова, Александра Ильинична! Сидеть на холодном полу опасно для здоровья, — насмехался он.
— Выбирать особо не приходится, как вы заметили. Все стулья заняты, а подле вас другая, — горько усмехнулась альтистка.
— Подойдите, не нужно так себя мучать.
Александра на выдохе закрыла глаза и поднялась. Всё еще обуреваемая ревностью, она не хотела больше стесняться, прикрывая интимные места. Быть может, таким образом она хотела доказать, в первую очередь самой себе, что ничем не хуже той, что недавно покинула комнату. Воланд жадно впитывал каждый её шаг, каждый миллиметр исхудалого тела, все изгибы и доступные взгляду выпуклости. Александра постаралась выровнять дыхание и села на более леденящую, чем пол, ткань кровати, держа спину прямой.
— Она лишь на одну ночь, — продолжил он хриплым голосом.
— Удобно, — ехидничала Саша, избегая глаз мужчины и смотря перед собой, — две голые женщины — берите любую, не прогадаете.
— Не будь традиции и начавшейся задолго до нашей встречи заварушки, я, безусловно, выбрал бы вас в свои королевы, — абсолютно серьезно проговорил сатана, подсаживаясь ближе. — Не тратьте время на ревность. Хочу заверить: она беспочвенна.
— Не нужно задабривать меня сладкими речами6 вы и так получили всё, что хотели, — альтистка вложила в свой взгляд всю боль и направила его на дьявола. Он же с достоинством его выдержал.
— У вас ещё есть время, чтобы осуществить задуманное.
Александра Ильинична не сразу поняла, о чём говорил Воланд, но потом поймала себя на том, что уже с минуту размышляла о взявшемся из ниоткуда желании задушить негодяя. Саша уверенно оседлала колени Воланда и обхватила холодными руками его шею, нащупывая большими пальцами выступающий кадык. Сатана же, в свою очередь, цепко обхватил голые ягодицы, пододвигая девушку ближе, от чего её грудь теперь касалась мягкого бархата. Альтистка сильнее надавила на кожу и, не ощущая под ней пульса, более страстно посмотрела в затуманенные глаза Воланда. Губы сами нашли его, целуя, но с тем же кусая и царапая их.
Александре надоело быть пешкой в бесконечной игре. Она хотела брать то, что хотелось, и прямо сейчас ей было нужно осадить самодовольного Мефистофеля, прижаться сильнее и погрузиться с ним в пучину овладевшего безумия. Рваными движениями Саша подняла руки с шеи и, попутно проведя ими по точеным скулам, запустила пальцы в густые волосы, с силой сжав их в кулаки. Она не понимала, как ещё могла сделать Воланду больно, как делал больно ей он. Из глаз полились слёзы. То был момент искренней страсти и страданий от неё же. Воланд крепче сжал ягодицу, оставляя следы, другая же рука легла на спину, прижимая желанное тело до нельзя ближе. Приятное, но граничащее с болью ощущение овладело Сашей. Каждый вкладывал в поцелуй что-то своё, от чего он становился порывистым, как ветер, бушующий за окном.
— Вы обязаны помнить обо мне всю эту чёртову ночь, — немного отдалившись, с отдышкой произнесла Александра, с вызовом смотря на мужчину. — Мы условились, что я ваша, а вы мой.
Дьявол смиренно уткнулся носом в шею девушки, а затем нежно её поцеловал, боясь спугнуть. Внутри же бушевал пожар вожделения, от которого хотелось отменить ненавистный за тысячи лет бал и отдаться во власть похоти. Будь всё так просто, Воланд бы так и поступил. Но просто не было, поэтому миг их единения с Александрой Ильиничной подходил к концу.