Глава 4 «Новые жители квартиры №50» (2/2)

Вечерняя прохлада приятно окутывала разгорячённую голову. Александра и Михаил, прогуливаясь мелким шагом по аллее, уже подходили к дому на Большой Садовой. Фонари мягко рассеивали свет, создавая романтическую атмосферу. Саша никогда не ходила на свидания, и это казалось лучшим. Миша, сразу же заметив её озноб, заботливо накрыл трясущиеся плечи пиджаком.

— Спасибо за вечер, — нежно поблагодарила Александра Ильинична.

Пара остановилась возле входа в парадную. Смотря на юношу, альтистка вспомнила его. Признавая, что все эмоции, испытываемые к странному иностранцу, неправильны, и стараясь как можно скорее избавиться от этого наваждения, Александра решилась создать на их месте новые. Она медленно подошла к молодому человеку, потянусь к его губам и нежно коснулась их своими. Миша, опешив от столь неожиданного порыва, замер, а затем, расслабившись, одной рукой притянул Сашу за талию, бережно прижимая к себе. Поцелуй их был нежен, как лепестки только что распустившегося пиона. Михаил ласково поглаживал затылок Саши одной рукой, другой же всё также придерживал за талию.

«Так будет правильно», — убеждала себя альтистка.

Ещё раз поцеловавшись на прощание, Александра Ильинична смущенно забежала в подъезд и, позабыв отдать пиджак, поднялась на пятый этаж. Наполненная эндорфинами Саша переоделась, взяла с собой все мыльные принадлежности и направилась в ванную. Не успела она намылить мокрую голову, как в дверь квартиры позвонили, а затем ещё и ещё, пока альтистка, наскоро вытерев тело, надела банный халат и побежала к входной двери, в которую так беспощадно трезвонили. Чуть не поскользнувшись на воде, медленно стекающей с волос, она посмотрела в глазок.

«Милиция?» — волнуясь, Александра открыла дверь неожиданным гостям.

— Добрый вечер! Здесь проживает Михаил Александрович Берлиоз? — сурово спросил милиционер, поправляя фуражку и с презрением смотря на мокрую Александру.

— Здравствуйте, всё верно, — нерешительно промолвила хозяйка квартиры.

— Мы можем пройти? Нам нужно опечатать комнаты, которые вы ему сдавали, и задать вам пару вопросов, — сказал другой служащий более мягко.

— А в чём собственно дело? Для чего? — не понимала девушка.

— Михаил Александрович сегодня скончался — его задавил трамвай, — сказанные первым милиционером слова как будто донеслись эхом.

«Как это скончался? Я же только сегодня видела его на Патриарших. Какой к чёрту трамвай?!»

Служащие внимательно осмотрели комнаты, что сдавала погибшему Александра Ильинична, и на дверь каждой из них повесили деревянную опечатавшую пломбу. Заверив, что через неделю их уже можно будет снять, милиционеры задали девушке пару формальных вопросов, и, задокументировав показания, мужчины наконец покинули квартиру №50 на Большой Садовой улице.

Данное известие озадачило альтистку. Не подумайте, ей было жаль Берлиоза, и резко наступившая его смерть однозначно пугала.

— Неужели все люди так внезапно смертны? — заканчивая водные процедуры, размышляла Александра Ильинична.

***

«Пушистые снежинки легко оседали на окна и быстро таяли от их тепла. Трехлетняя Саша, одетая в новое зелёное платье, с интересом наблюдала за ними, обильно выдыхала облачка воздуха и рисовала на окнах незатейливые линии. Тем временем её родители, сидя в стареньких креслах, обсуждали предстоящую поездку в Петербург. Квартирка, где жила семья, была маленькой, чистой, уютной и забитой нужным хламом. В гостиной, где они сейчас находились, возле новенького серванта стояло фортепиано, к которому девочка питала большую страсть. Мама подозвала Сашу к себе и ласково погладила ту по голове.

— Смотрите, что я могу! — Саша вырвалась из нежных рук матери и воодушевленно подбежала к музыкальному инструменту, крышка которого была открыта.

Маленькие пальчики забегали по белым и чёрным клавишам, наигрывая мотив мелодии «К Элизе», услышанной ранее на пластинке. Вдруг в комнате стало темно. Развернувшись к родителям, девочка не увидела их — кресла были пусты.

— Мама? Папа? — вопрос эхом прокатился по комнате. Всё ещё стоя возле инструмента, Саша была готова заплакать. Страх парализовал все конечности, от чего маленькие ручки безжизненно повисли вдоль тела, а лицо приобрело сероватый оттенок.

Также неожиданно свет, какой бывает от фотокамеры, вспыхнул и снова погас. Квартира преобразилась. Уютная когда-то гостиная превратилась в тёмное, пугающее помещение, освещенное лишь вспышками безжалостной молнии. Посмотрев вниз, на своё тело, Саша увидела на себе то же самое «новое» платье, которое ей уже как несколько лет было мало. Девочка подбежала к окну, надеясь увидеть в нём родителей, но никого, кроме гремящего по нему дождя и висящих в небе тёмных туч, она не увидела. Сдерживаемые слезы хлынули из зелёных глаз, и Саша умоляюще прокричала»:

— Мама! — вскрикнула Александра Ильинична, очнувшись от неприятного сна.

Смешавшиеся в кучу воспоминания вылились в один тяжёлый кошмар. Александра села на постели и, поджав к себе ноги, начала глубоко дышать, успокаивая часто бившееся сердце. Внезапно, где-то в квартире, раздался шум, разрезающий тишину металлическим скрежетом, и звук бьющихся тарелок, до жути напугавший альтистку, от чего та лишь сильнее поджала ноги. Саша была убеждена, что находилась совершенно одна. Не мог же неупокоенный дух Берлиоза сейчас громить квартиру?

— Нет, такого точно не может быть, — убеждала себя Александра, — значит, это грабители.

Саша осторожно и как можно бесшумнее встала с кровати, стараясь быстрее подойти к двери в комнату. По пути она рыскала взглядом, пытаясь найти оружие для самообороны, и не нашла ничего лучше, чем настольная лампа на резной ножке, стоящая недалеко от постели. Чуть приоткрыв дверь, Александра увидела, что по всей квартире горит свет, который своей яркостью, пожалуй, мог осветить чуть ли не всю Садовую. Взломщиков нигде не было видно. Паника охватила её. По-хорошему, нужно было бежать из квартиры, звать на помощь и стучать в двери, но в действительности Саша, держа перед собой светильник с раскачивающимся абажуром, шла прямо к кухне — звуки разгрома продолжали исходить именно оттуда. По пути альтистка заметила, что одна из дверей в комнату покойного Берлиоза была открыта, а деревянная пломба спокойненько валялась себе на полу. Чертовщина! Ступая далее, Саша увидела тускло горящий свет из другой комнаты, которая никому не сдавалась, и странные тени ходящего туда-сюда силуэта.

Еле ощущая босыми ногами пол, Александра подобралась к заветной кухне — сначала выглянул абажур, окаймлённый по краю бахромой, а затем сама она. Также, как и во всей квартире, в ней горел свет, вся утварь была разбросана, а на полу спиной к девушке сидел чёрный кот, заглядывал в кастрюлю с борщом, которой сейчас не должно стоять здесь, и, прихлебывая, черпал бульон половником. Саша выронила лампу из рук, и та с глухим стуком упала рядом с ногами. Кот испуганно повернул морду и мельком глянул на альтистку.

— А-а-а, это вы, Александра Ильинична, — совершенно спокойно, растягивая буквы, заговорил кот, от чего хозяйке квартиры поплохело. — Я-то думал — грабители забрались в квартиру! — наигранно испугано он воскликнул, спрыгнул с плиты и, всё ещё держа в лапах половник, на задних лапах начал подходить к девушке.

«Это стопроцентно очередной дурацкий сон! Сейчас проснусь, и не будет передо мной никакого говорящего кота!»

— О, прошу прощения, я не представился. Бе-ге-мот, — по слогам проговорил кот имя, протянув лапу, испачканную в борще. Заметив это недоразумение, он тотчас же обтер лапу о шерсть и протянул обратно.

Александра Ильинична положительно не знала, что ей делать и как на всё это реагировать. Тут в кухню, огибая альтистку и Бегемота, вошла рыжая особа, одетая в один лишь белый кружевной фартук и золотистые туфельки. Виляя бедрами, она прошлась до разбросанных кастрюль и разбитых тарелок, повернулась и укоризненно посмотрела на кота.

— Бегемот, мессир будет тобой крайне недоволен, если увидит это, — голос рыжей особы звучал хрипло и томно, будто соблазняя. — Напугал Александру Ильиничну — ты только посмотри на её бледное лицо! — лицо Александры и правда было бело, как холст.

— Я не специально! Этот борщ меня так манил, что я даже не успел опомниться, как оказался с ним, держа в лапах половник.

— Это ты скажи потом мессиру, а сейчас нужно тут всё убрать, — зеленые глаза рыжей бестии блеснули, и в ту же секунду разгрома в кухне словно и не бывало — всё вернулось на свои места. Александра попятилась от необычных «гостей» спиной обратно в коридор.

«Мессир, Мессир, Мессир…»

Словно в трансе, она направилась в не сдаваемую комнату, в которой до этого мелькали таинственные тени. Всё еще пятясь, Саша почувствовала спиной чьё-то тело, стоящее позади. Медленно повернув голову, она увидела высокого мужчину с редкими усиками, похожих на куриные перья. На ироничных глазах еле держалось разбитое пенсне.

— Вечер добрый, Александра Ильинична! — воскликнул тот восторженно и неестественно высоко. — Как вам поживается? Простите этого бестолкового кота — он не хотел вас беспокоить, — продолжал высокий мужчина, кладя ладонь на Сашино плечо. Девушка дернулась, будто её обдали кипятком. — Ах, как же я мог забыть! Вас уже ожидают! Проходите, голубушка, — обволакивающий конечности страх не позволял ей и двинуться с места. — Не бойтесь! — осторожно подтолкнул он Александру в направлении комнаты.

«Мессир, Мессир, Мессир…»

По инерции толчка Александра пошла в заданном направлении. Странный длинный мужчина в пенсне, немного проследив за ней, подбадривающе крикнул: «Не бойтесь!», и удалился на кухню.

«Это всё нереально», — говорила себе альтистка, переступая порог «неизведанной» комнаты.

Сердце бешено колотилось, дышать приходилось урывками, потому голова сразу же начала кружиться. Хоть в комнате и горел свет, даваемый от двух настольных светильников (потолочный свет был выключен), разглядеть происходящее после яркого освещения остальной части квартиры было тяжело, но со временем стало возможно. В нос сразу ударил тяжёлый запах табака. Обставлена комната была как спальня, в которой, по обыкновению, стояла громадная кедровая кровать с красными балдахинами, пара тумб и кресел, в одном из которых сидел мужчина и курил сигару. Александра, не дыша, замерла на входе.

— Ну же, Александра Ильинична, подойдите ближе — я не кусаюсь, — низкий голос с акцентом прорезал тишину, смешиваясь с густыми серыми облаками парящего дыма.

Он забавлялся над ней, шутил, используя как тогда во сне (или нет?) ту же самую фразу. Недоумение и страх Саши резко сменились гневом — она будто очнулась. Губы вытянулись в тонкую линию, глаза широко раскрылись, а тонкие брови немного сошлись к переносице.

— Что вы делаете в моей квартире?! — альтистка твердо подошла к креслу и встала прямо напротив мужчины, подперев руками бока.

Как только ей было произнесено последнее слово, иностранец рассмеялся, и смех его был похож на раскаты грома. Мужчина смеялся так долго, как не смеются с самой смешной в мире шутки, от чего смех его казался Саше инфернальным. Она непонимающе смотрела на гостя, руки её опустились, а изящные пальцы от бессилия сжались в кулаки.

«Что его так рассмешило?» — спрашивала себя Александра Ильинична.

— Тот же самый вопрос я должен задать и вам, — успокоившись, произнес иностранец, вытирая невидимую слезу со сверкающего зелёного глаза. Сигара его уже давно потухла, и от неё оставался лишь пепел, опускающийся как снежинки прямо в пепельницу, стоящую рядом на кофейном столике. Мужчина сел поудобнее, подпёр подбородок о кулак стоящей на подлокотнике кресла руки. — Что вы делаете в моей квартире?

В комнату зашла рыжая девушка, встала возле кресла, где восседал мужчина, и приобняла руками его высокую спинку, хитро стреляя глазками. Уровень потрясения Александры тяжело описать цензурными словами. Она долго молчала и сверлила взглядом непроницаемое лицо иностранца. Ей даже на секунду показалось, что он прав, и она правда находилась у него дома, но, к счастью, здравый рассудок быстро взял вверх над иррациональными мыслями.

— Не морочьте мне голову! Это моя квартира, и я прошу её немедленно покинуть, — альтистка выжидающе посмотрела на «банду». Уходить никто не собирался.

— Гелла, будь добра, принеси нашей гостье все нужные документы, — как-то уж очень нежно и почему-то без акцента обратился к рыжей девушке Воланд, обернувшись к ней через плечо.

Та, в свою очередь, виляя бедрами, отошла от кресла немного в сторону, где стояла кровать и две прикроватных тумбы. Александра безотрывно проследила за каждым её движением, в то время как за ней самой наблюдали также непрестанно. Сатана, с присущим ему любопытством, бессовестно разглядывал Сашу, разглядывал то, как сильно взлохматились её русые волосы, то, с каким жаром в глазах она смотрела, то, как высоко вздымалась её грудь, облаченная в сероватую ночнушку, из-под которой виднелись бусинки затвердевших сосков.

Гелла, повернутая спиной ко всем, провокационно наклонилась на выпрямленных ногах, беззастенчиво открывая виды на все прелестные части тела, которым многие женщины могли только позавидовать, а мужчины страстно возжелать. Саша задумалась: как сейчас выглядит она в бесформенной ночнушке, с босыми ногами, и неосознанно провела сравнение. Воланда, всё также сидящего в кресле, мало интересовали игры ведьмы (Геллы), и смотреть на неё он тем более не хотел.

Рыжая бестия, находящаяся под неустанным контролем Александры Ильиничны, достала из верхнего выдвижного ящичка тумбы какие-то бумаги. Также вальяжно шагая, она вернулась и протянула их девушке. Быстро окинув взглядом, альтистка поняла, что документы эти были о праве собственничества, в которых черным по белому было написано, что владельцем являлась Александра Ильинична. Победоносная ухмылка появилась на её устах, глаза, уставшие от долгого напряжения, расслабились.

— И в чем же я не права? — протягивая бумаги к сидящему, Александра позволила себе немного напора.

В комнату вошел коренастый рыжий мужчина в полосатом костюме, тот самый из сна. Немного хмурый он облокотился на стену, перекрещивая руки на груди.

— И правда, по документам владелица — вы, — согласился Воланд, с интересом перелистывая бумаги. На лице его заиграла ехидная улыбочка, от чего морщинки возле глаз стали чуть глубже. — Только вот это всего лишь бумаги, которые можно просто взять и… — он достал серебряную зажигалку из кармана халата, открыл крышку, чтобы выпустить неудержимый огонь, и поднес документы прямо к нему. Языки пламени беспощадно опалили нижнюю часть бумаги, готовясь перейти ещё выше.

— Достаточно! — выпалила альтистка, делая шаг вперед. Теперь стояла она уж очень близко к мужчине в кресле, как в том сне (или же нет?). — Кто вы такой и чего вам нужно?

Гость закрыл крышку зажигалки, бросил бумаги, от чего те разлетелись лужицей по полу, откинулся в кресле и сделался очень утомленным, словно на его плечи взвалилась вся вселенская тяжесть. Рукой, что еще лежала на подлокотнике, Воланд прикрыл глаза. Одетый в один бордовый халат с золотистыми вставками на воротнике и виднеющееся под ним черное белье мужчина походил на измученного долгой жизнью человека. Потом лицо его расслабилось, и он снова открыл глаза.

— Мы же уже знакомы, Александра Ильинична, — со сталью в голосе мужчина наклонился вперед и оперся руками о колени. Живой и игривый когда-то зелёный глаз потух, стал пустым и бездонным, подобно другому. — Или же вы забыли моё имя? — угроза сочилась из каждой клеточки его тела. Убийственный взгляд насквозь прожигал глаза Саши. — Немыслимо! Вы, Александра Ильинична, заявились ко мне в комнату практически в одном неглиже, начали меня в чём-то подозревать, хотя сами не знаете обо мне ничего. Даже имени!

От представленных претензий к щекам девушки стыдливо прилила кровь. Александра сделала шаг назад, стараясь дистанцироваться. Будто защищаясь от холода, она обняла себя за плечи.

«Я знаю его имя, но не могу вспомнить».

Оно вертелось прямо на кончике языка, но всегда оставалось непроизнесенным, ускользая подобно змее. Поняв, что ответа он не дождется, мужчина разочарованно заговорил:

— Меня зовут Воланд.