Глава 3 «А что дальше?» (2/2)
Тот самый мужчина, имя которого было так тяжело вспомнить, расслабленно сидел на стуле. Ноги его были закинуты друг на друга на стол, а руки покоились на подлокотниках. Ощутив пробуждение хозяйки квартиры, он равнодушно посмотрел в её сторону. Словно во сне, Александра стянула с себя лёгкое летнее одеяло, встала с кровати и ступила на пол, ощущая ступнями приятный холодок древесины.
«Опять сон? Он же не может быть здесь… Или может?»
Подойдя немного ближе, Саше удалось чуть лучше осмотреть ночного гостя. Одет он был в тёмного цвета рубашку (какой именно цвет тяжело разобрать), пара верхних пуговичек которой были расстегнуты, брюки с четко виднеющимися стрелками и чёрные туфли. Перчаток и трости не было. Сидя в этой же позе, мессир (как помнилось Александре из сна) наблюдал за приближением альтистки. Как только она подошла ближе, ноги его спустились с поверхности стола. Любопытство взыграло внутри и требовало продолжения.
— Как вы здесь оказались? — Александра, огибая стол с левой стороны, встала перед мужчиной уж очень близко, потому смотрела теперь на того сверху вниз.
Привыкший к власти Воланд незамедлительно поднялся со стула, из-за чего колено его предательски заныло. И без того маленькое расстояние между ними сократилось вдвойне. Теперь он смотрел на неё свысока, доминируя. Альтистка попятилась назад, немного увеличивая отягощающее пространство между ними, впрочем, отступать было некуда — сзади ноги подпер стол. Ситуация оказалась до боли знакомой, единственным отличием которой стало поразительное притяжение.
— Это так важно? — почти томно произнес мужчина, дьявольски улыбаясь. Теперь оба его глаза казались чёрными.
Нет, всё это было совершенно неважным. Александру не волновало, как и зачем он здесь оказался. Всё, чего ей хотелось в данный момент — это лицо, к которому с нетерпением появилась потребность прикоснуться, провести по волосам, пальцами ощущая их объем, спуститься ниже на его гладкий лоб; очертить линию острых скул, кончиками коснуться ухмыляющихся губ. Дотронуться до неглубоких морщинок, окружающих бездонные глаза и опуститься ниже к расстегнутым пуговицам рубашки. Саше нужно было убедиться, что он реален. Яркое желание, пожалуй, появившееся впервые, заставило щёки девушки вспыхнуть, выдавая стыдливость. Руки до боли в костяшках сжали край стола.
Воланду нравилось то, как она реагирует на него, прекрасно резонируя с его тьмой. Еще тогда, в машине, он решил в очередной раз развлечь себя и, заставив чувствовать Александру покинутой, лишь делал вид, что страшно увлечен дорогой. Мужчина наблюдал, пусть со стороны то было незаметно, за смятением, недовольством, злобой, потребностью в нём и его внимании. Вот, что поистине приносило нескончаемое удовольствие. Александра захлебывалась и тонула в собственных мыслях и переживаниях, что даже, не имея какой-либо сверхспособности, простой человек смог бы считать их. Вскоре ситуация надоела и начала утомлять. К его же счастью, девушка постепенно успокоилась, тело её расслабилось, и вскоре та уснула. Перед Воландом престала прекрасная возможность избавить Сашу от страданий, терзающих ум и тело. Ему не хотелось так быстро расставаться — самое интересное ждало впереди. Не сделай он этого, вероятность скорой кончины Александры стремилась к максимальному значению.
Перед тем, как ненадолго покинуть Москву, Воланд решил заглянуть в давно знакомую ему квартиру №50 на Большой Садовой, чтобы убедиться в стабильно-хорошем эмоциональном состоянии девушки. И вот сейчас, в одной тонкой ночнушке, через которую абсолютно бесстыдно виднелись очертания тела, с горящим взглядом Александра Ильинична бесстрашно подошла к нему. Мысли её кричали, нет, требовали прикосновений, подпитывая собой раздувшееся эго. Нутро бурлило, требуя незамедлительно овладеть Сашей, так охотно поддающуюся на его чары. Всё ещё ярко представлялся её образ, лежащей на столе, с задранным платьем и оголёнными ягодицами. Воланду хотелось сорвать ткань, покрывающую тело, ощупать каждый изгиб, каждую выпуклость, страстно впиваться в безусловно нежные губы. Хотелось также развернуть и положить на стол, наслаждаясь открывшимся видом, наполнять хрупкое тело собой до исступления, до срывающегося от криков стонов наслаждения.
Но ощущать мучения Александры Ильиничны было гораздо слаще, поэтому мужчина принял решение повременить со своими желаниями и как можно дольше не давать альтистке того, чего она так страстно хочет. На что же будет готова пойти?
— Вам пора спать, — прервал молчание ещё более низким от возбуждения голосом Воланд и, наклоняясь к уху, ласково шепнул в русые волосы: — Мы ещё обязательно встретимся.
***
Оглушительный звон будильника оповестил о наступлении утра. Не привыкшая рано вставать Александра кое-как заставила себя подняться с постели. События ночи смутно метались в её сознании. Было ли это реальностью, либо то был сон во сне? Через открытые окна комнату наполнила освежающая прохлада. Выглянув из него, Саша заметила на дорогах небольшие лужи, оставленные ночным дождём.
«Ночью ведь тоже шёл дождь. Как же всё странно!»
Путь до театра Варьете был спокойным, без происшествий. Подстегиваемая интересом «Не уволили ли её еще?» и «Если не уволили, то почему?», Александра вошла в здание театра. На удивление альтистку действительно не уволили, никаких замечаний высказано не было, никто косо не смотрел. На репетиции оркестра дирижер, Павел Алексеевич, даже похвалил Сашу, наказывая остальным «брать пример с трудолюбия». Всё складывалось так, будто ситуации со Степаном Богданычем никогда не существовало.
Также спокойно прошел следующий год работы в театре. Директор Лиходеев, иногда встречаемый Александрой, странно шарахался от неё, не пытался разговаривать и даже не умолял никому не рассказывать о произошедшем между ними в «Доме Грибоедова». Честно говоря, Александре и не хотелось с кем-либо об этом делиться.
«Покой в жизни — покой в голове», — такой лозунг звучал каждый день из уст альтистки.
Нашлась и подруга — Софья Денисовна, флейтистка — она была всего на пару лет старше Александры. Общий круг интересов быстро сплотил их, от чего ходить на работу стало ещё проще. Нашёлся и ухажер. Дело было так:
«После грандиозного предновогоднего выступления, подруги вышли из театра, собираясь попрощаться. На ступеньках, недалеко от них, переминаясь от холода с ноги на ногу, стоял молодой человек. Увидев девушек, лицо его просияло, и он быстро подлетел к ним.
— Наконец-то, еще чуть-чуть и я себе что-то да отморозил. Соня, чего так долго? — обратился он звонким приятным тенором к флейтистке, сверкая улыбкой.
— Миша? — растерянно спросила подруга, тотчас бросаясь с объятиями на шею юноши.
Постояв так несколько секунд, они слегка разошлись в сторону. Александра недоуменно глядела на них. Спохватившись, Софья продолжила, смотря на альтистку:
— Саша, познакомься, — это мой брат, Миша, я тебе о нем рассказывала. Миша — это Саша. Ты разве не должен сейчас быть в Ленинграде?
— Дорогая сестрёнка, а про каникулы ты забыла? — задорно спросил тот. По рассказам подруги Миша был пианистом и последний год учился в Ленинградской консерватории. Юноша бойко протянул руку в варежке Александре. — Приятно познакомиться.
В канун Нового года Софья пригласила Сашу к себе в гости и даже слушать не стала слушать её отговорки. Семья флейтистки была большая: двое братьев и младшая сестра. Родители подруги встретили Сашу с большим радушием, расспрашивали её о жизни, о выборе такого чудного музыкального инструмента и об учебе в консерватории. Раньше такие расспросы принесли бы Александре неимоверный дискомфорт, но сейчас она легко и радостно отвечала на любые вопросы, естественно, не вдаваясь в подробности.
Миша был в изумлении, увидев Александру Ильиничну за столом в собственном доме. Было бы неправильным не сказать, что понравилась Саша ему с первого взгляда. Всю праздничную ночь он ухаживал за ней, оказывал знаки внимания, но черту приличия переходить не смел. Действия молодого человека не остались без ехидного внимания и подтрунивания старшей сестры.
После новогодних каникул Михаил снова уехал в Ленинград и, не забыв спросить адрес Саши (так нравилось ему нежно называть её), пообещал писать письма. Первое письмо прилетело почти через неделю. Оно гласило, что юноша уже соскучился по Александре и хотел бы сейчас оказаться рядом, а «не разучивать прелюдию Шопена». Такое внимание льстило Александре, поэтому вплоть до лета между ними завязалась бурная переписка».
Так беззаботно прошёл год для Александры Ильиничны: без домогательств, осуждений и будоражащих взглядов того самого уже знакомого незнакомца с тростью.
Где-то, на другом конце Москвы развивалась совершенно иная, наполненная страстью и драматической любовью история. Знакомство их было совершенно случайным (случайным ли?) этим летом, на улице. Женщина несла в руках отвратительного цвета желтые мимозы. Как мотылек, манимый светом пламени, мужчина последовал за ней. Она, естественно, сразу же его заметила и посмотрела удивленно. И если бы существовала любовь с первого взгляда, то это определенно была она.
Двое влюбленных ютились в подвале старого домика. Мужчина, которого женщина звала Мастер, дописывал роман о Понтии Пилате, а женщина, Маргарита, бережно переворачивала кочергой в камине тлеющие угли. Любовь этих двоих была запретной, безнадежной и всепоглощающей. Никто из них не догадывался о том, что приготовила им Судьба.