Тяжесть (1/2)

Втроём они молча вошли в серый дом, и Реджинальд с неотрывной строгостью следил, чтобы двоица никак не переговаривалась и уж точно не сближалась на расстояние ближе, чем три метра. Он тут же отправил брата в свой кабинет, а сам вместе с молчащей, напряжённой Кирсой направился вглубь первого этажа. Хотел убедиться, что Ксара достаточно занята и увлечена тренировкой с Фланном для связок, и мягко попросил её не тревожить его. Удалось сохранять маску непринуждённости, и жена не почуяла подвоха или той бури, что кипела у взрослого в крови и застыла безмолвными раскатами в стенах, резонировала в подростке. Только потом глава семьи отвёл дочь, грубовато держа за локоть, в свой древесный кабинет, где уже ждал Рейнард, спокойно сидящий на подоконнике, словно облегчая Корблу задачу по выцеливанию. Ноги родственника не доставали до пола, так что одну он закинул к себе на колено и выглядел подлинным проказником. Старший Гардог раздражённо с шипением выдохнул, подтолкнул чадо к своему рабочему столу и громко захлопнул дверь. Косяк задрожал. Мужчина набрал воздуха в грудь и развернулся. Готовый встречать столь шокирующие проблемы лицом к лицу.

— Значит, это правда, Кирса? — жёстко обратился он к отпрыску, сердито свёл золотые брови. — Ты сама согласилась лечь с ним? Я тебя серьёзно спрашиваю. Подумай прежде, чем ответить.

— Да, — незамедлительно ответила девушка, плавно отошла к креслу и села, сцепив руки на столе в замок, чтобы меньше нервничать. — Я хотела. С ним.

Реджинальд заскрежетал зубами и бросил яростный взор на молчащего братца, обещая тому особые муки. Тот в ответ лишь пожал плечами, но от реплик пока воздержался — следил за ситуацией и не пытался взять инициативу в свои руки.

Старший Гардог мысленно отсчитал до десяти, а потом заставил себя ещё раз выдохнуть, подошёл к столу. Постарался унять гнев, что может навредить его единственной дочери.

— Кирса, — начал он немного мягче, смотря на ребёнка сверху вниз, — то, что тебе захотелось попробовать взрослое, не страшно. Я не буду тебя за это ругать. В конце концов, это я могу понять: он смазлив, ладно сложен и тебе с ним комфортно. Тебе любопытно, что это такое. Ладно. Но, Кирса, ты же не думаешь, что это всё по-серьёзному? Не позволяй ему прикрываться тобой и использовать твою доверчивость.

Отец замер, нависнув над массивным столом, неотрывно следил за мимикой дочери, за её поведением и эмоциями. Будто ждал подтверждения скверным выводам, чтобы отсечь последние колебания: виновник этой ситуации один, и Кирса лишь жертва юности и чужой расчётливости. Рейнард по-прежнему не вмешивался, что его брат всё же отметил. Это малость успокаивало и притормаживало.

— Па-апа, — выдохнула девушка с усталостью и рассудительностью в голосе, — всё правда серьёзно. И я люблю его. Я всё понимаю, что это неправильно, о чём ты думаешь. Но не переживай. Между нами всё нормально и всё по-настоящему. Это не просто увлечение.

Реджинальд на несколько секунд будто провалился под зимний лёд. Чужие слова звучали нормально и серьёзно. Он впился пальцами в край стола, навис сильнее. Потом заговорил:

— Не дури, Кирса. Ты сейчас так думаешь, потому что ты молода и наивна, — отчеканил он, убеждая уже, скорее, себя самого. — Ты ничего об этом не знаешь. И понятия не имеешь.

— Поэтому я и не говорила вам, — сникла девушка, скрестила руки на груди и отвернулась, пряча светло-зелёные глаза. — Ты не слышишь.

— Да о чём ты думаешь?! — Реджинальд громко и сильно ударил ладонью по столу, ощущая внутри ужас и панику — он всё явнее и явнее видел, что Кирса «не дурит». — Он твой дядя! Который только того и ждал!

От хлопка подросток не дёрнулась, но сжалась сильнее, а на чистое лицо вовсе стала наползать маска отрешённости. Она защищалась от него, закрывалась. Только тут Рейнард легко соскочил с подоконника:

— Хватит, Реджинальд, — он быстро подошёл к большому креслу и приобнял девушку, что утопала в нём, принялся массировать ей голову. — Нет нужды орать. Мы же здесь и готовы говорить с тобой.

Старший Гардог уже без сил наблюдал за его движениями, за тем, как девушка доверчиво приникла к животу Рейнарда, к ткани его чёрного джемпера виском. Он видел то их трепетное отношение друг другу, но не мог вот так вот принять это. Не укладывалось. Мужчина отошёл к шкафу и панельной стене. Выругался.

В голову всё лезли образы, от которых его так и тянуло вырвать. С губ слетело новое ругательство. Не верилось в происходящее. Слишком нереально. Ничего логичного не находилось, чтобы зацепиться и начать думать. Реджинальд ударил по стене и сдавленно зарычал на выдохе. Вот так всё случилось, прямо у него под носом, и он не знал, как с этим сладить. Сзади раздался плеск воды, и глава семейства устало повернулся. Рейнард налил в стакан из графина, поднёс собранной и расстроенной девушке. И та медленно отпила. Глава семейства скривился тому, как его дочурка позволяла дяде опекать. Этой взрослой заботой. Но этот образ, к удивлению, помог ему успокоиться. Он сел на один из дополнительных стульев под старину, неотрывно сверля парочку взглядом.

— Вы хоть подумали о том, как будете дальше жить? Или это так, наиграетесь и разбежитесь? — мужчина попробовал заговорить рациональней. — До первой ссоры, до серьёзных проблем. Это всё не игры. И, Господи, Кирса, тебе всего пятнадцать. Ты же маленькая девочка.

Девушка обеспокоенно переглянулась с дядей, и тот сдвинулся с места, направился к шкафу, где стояли ещё стаканы. Взял один, наполнил его и поднёс уже брату. Тот поколебался, но принял его. Принялся цедить прохладную жидкость. Шквал неоднозначных эмоций отпускал, позволяя вновь думать. Ситуация возникла — требовалось найти решение. Для них всех. Где даже подросток была слишком независимой, уже самодостаточной как личность, чтобы не проминаться под мнением отца. Он это слишком остро уловил именно сейчас.

То, чего он как родитель, добивался от неё. Самостоятельности, взрослости. Однако он отчего-то ни разу не думал об этой стороне качества, что оно может обернуться против родителей. Реджинальд сделал ещё один глоток побольше, унимая недобрые и не покидающие желания как минимум разбить лицо брату, который снова встал подле кресла. Поближе к Кирсе.

— Значит, так, — он медленно набрал воздуха в грудь, выдохнул с решительным кивком. — Сейчас я не буду вас спрашивать, что творилось с января. Иначе я покалечу тебя, Рейнард, прямо здесь, а тебя, Кирса, отправлю под домашний арест на домашнее обучение. Сможешь забыть о своих хобби. И мне, блядь, хватит и воли, и сил всё это исполнить. Я тоже сын Рассела, как и ты Рейнард. Сейчас, — Гардог остановился, подчёркивая это слово, взглянул на них поочерёдно, — я хочу вас послушать. Раз вы к этому готовы. Как вы всё это видите вообще?

— Совершенно нормально и обычно, — ответил его младший брат, с рассудительностью кивнул. — Как муж и жена. И я буду заботиться и любить Кирсу всегда.

— Сомневаюсь, что вам одобрят брак, — язвительно и несдержанно заметил Реджинальд, на что его дочь лишь пожала плечами.

— Это не так важно. Свидетельство о браке в этом плане ничего не меняет, — она помолчала, потом добавила с лёгкой улыбкой. — И никто не собирается… резко менять уклад.

Отец кивнул — ребёнка из дома не похищают и не увозят, что уже довольно неплохая новость. В сравнении со всем этим каскадом открытий, откровений, что вскрылся как нарыв.

— Сперва она закончит школу, сама определится тем, чем хочет заниматься дальше, — важно продолжил Рейнард, скрестил руки на груди. — Я буду рядом, и я буду ей помогать в этих возможностях. Больше, чем мог бы раньше. Хотя, возможно, для вас было бы лучше, если бы Кирса переехала ко мне. Вы бы тогда увидели, что ничего страшного не происходит, что так только лучше.

— Даже не смейте думать об этом, — непререкаемо процедил в угрозе мужчина, зыркнул на них обоих льдистыми глазами. — До твоего совершеннолетия никаких переездов, Кирса. Слышишь?

Девушка что-то прикинула про себя, переглянулась потом с дядей в совещании, чем вновь заставила родителя скривиться, потом чуть согласно кивнула.

И Реджинальд даже немного расслабился — по крайней мере, они могли что-то выводить из этой ситуации. Вроде получалось. Подобие адекватного проступало.

— Что насчёт договорённостей? Мы видимся с ней чаще на выходных, определённые дни в будни для ночёвок у меня, — перечислил Рейнард, сохраняя спокойствие и серьёзность. — Плюсом на каникулах она остаётся у меня. До совершеннолетия.

— Часть каникул у тебя, часть вы с нами, — порыкивающе проворчал старший Гардог, поставил стакан на соседний стул и пригладил двумя руками золотистые волосы. — У меня не так много времени, чтобы проверить, насколько ты хорош как будущий муж. Если муж. Будете жить украдкой всю жизнь? Вы подумали об этом? Что это нахрен нелегко.

— Юридически брак могут одобрить. Через суд, — обстоятельно ответил Рейнард, улыбнулся повернувшейся к нему Кирсе, что тоже внимательно слушала своего мужчину. — Нужно свидетельство психиатра о вменяемости. И медицинское обследование. Чтобы оценить риски генетических заболеваний для детей, — он хмыкнул и взял девушку за ладонь. — Я уже провёл одно — в роду на семь поколений не случалось инбридинга. Так что всё неплохо. Наверное, просто мы такие уродились.

Девушка сжала его ладонь и поднесла к лицу, с нежностью потёрлась. Задумчиво и серьёзно. Реджинальд проследил её эмоции в этом движении и взглянул на стакан с водой, встал. Он не мог так отрицать очевидное, хоть и не собирался глупо верить простым словам. Прошёл к шкафу, выудил оттуда припрятанную флягу с теннесийским<span class="footnote" id="fn_34130108_0"></span> виски. Серебро и небольшая гравировка, цветы в романском орнаменте<span class="footnote" id="fn_34130108_1"></span>, приятно осязались на пальцах — подарок жены.

— Пап, мы не спешим с детьми, ты не думай, — тут же произнесла Кирса с беспокойством за него.

Реджинальд раздражённо махнул рукой и отпил. Алкоголь огненной волной скатился по горлу. Он закрыл глаза, понимая, что никогда не сможет вернуться даже к тому моменту двумя часами ранее, когда намеревался убить похотливого брата. Защитить своё чадо. Повернулся к ним.