Лесная прогулка (2/2)

— Если ты хочешь узнать, дрочил ли я на неё все эти года, когда она была ребёнком, — с губ Рейнарда слетел мрачный смешок иронии, поскольку родич явно больше выговаривался, чем говорил, — то нет. Я никогда не смешивал это желание с её детством. Я ждал, когда она сама вырастет.

— Спасибо, блядь, успокоил! — громко выкрикнул старший Гардог, обнажил зубы в оскале. — У меня в голове такое не укладывается. Ты задурил ей голову, чтобы забавляться. Но я не позволю тебе это продолжать. Не знаю, что ты там ей наплёл, но это закончится сегодня.

— С пяти лет, — внезапно серьёзно прервал его Рейнард, чем наконец смог на несколько секунд вывести родственника из собственных эмоций во вне, в реальность. — И я влюбился не в ребёнка, как ты себя накручиваешь. Я просто в один момент увидел ту, какой она станет. И понял, что её я люблю.

— Ты мой брат! Ты её дядя! Слышишь? Ты должен был её защищать и опекать, — Реджинальд даже задышал тяжело и часто, но заговорил всё же внятней, — а не сажать на свой хер. У тебя с головой что-то не так, как у отца.

Рейнард сдержал смешок — сколько раз он сам думал об этом. За все эти года. Его брат же начал нервно ходить из стороны в сторону, точно подранок<span class="footnote" id="fn_34120776_3"></span>. И сидящий парень испытывал к нему сожаление, но без вины.

Сейчас он не мог его утешить, как-либо поддержать — они находились по разные стороны пропасти, что оставалась незаметной много лет. И важнее всего: тот, вдобавок, решительно собирался встать у него на пути к Кирсе. Младший Гардог огляделся на красивую, окружавшую их природу, напитываясь от неё большим спокойствием и решимостью. Он не мог позволить ни убить себя, ни разделить себя и Кирсу.

— Я ходил к психологу, Реджинальд, — начал Рейнард, и брат остановился, бросил на него горящий гневный взгляд. — Практически сразу как осознал своё чувство. Не думай, что я сам не испугался этого. Я, — он облизнул губы, тщательно подбирая слова к той самой своей эмоции, — боялся, что это навредит прежде всего ей. Очень боялся за неё. Ни за кого так не боялся. Я бы ушёл подальше, если бы дурные опасения подтвердились. Но врач не нашёл ничего действительно тревожного, опасного. И как бы ты себя сейчас не накручивал — я ни разу не сделал дурного с ней, пока вы не видели. И пока она сама не потянулась ко мне как девушка. Ты ведь… тоже это видишь, Альдо.

Старший Гардог дёрнулся как от удара и поморщился в муке. Схватился руками за голову и принялся на ходу мотать из стороны в сторону. В отрицании очевидного. Чересчур очевидного. Через десять секунд нашёлся с ответом, но мечущаяся буря в глазах начала стихать, оставляя вновь только разум, подозрения и прежнюю хладнокровную цепкость. Угроза из его фигуры, позы не ушла, однако теперь тот мог слышать не только свою боль.

— Она тянется к тебе, потому что ты попросту втёрся к ней в доверие. Все эти года, любимый дядя. Она на Рождество всегда ждала тебя больше, чем Санта Клауса, — сурово проговорил Реджинальд, потом в неком извинении пожал плечами. — К тому же, она лишь подросток. Гормоны бьют в голову. Это её заблуждение, которое пройдёт.

— Это ты точно о своей дочери говоришь? — заливисто рассмеялся Рейнард и подался вперёд на бревне, заговорил тише, вкрадчивей: — Той, которая самостоятельно принимает взрослые решения? SAT, выбор колледжа, планирование поездки в Денвер без вашей нахер поддержки, а ей пятнадцать. Она даже подрабатывала, пока вы с Ксарой переживали, что это подростковые неприятности.

— Она прогуливала, чтобы работать? — старший Гардог остановился, озадаченно нахмурил золотистые брови. — Ты не сказал мне тогда.

— Представь себе, я тоже этого не знал довольно долго. Очень похоже на подростковую импульсивность, да, — ядовито фыркнул Рейнард, чётко выговорил: — Каждый день из Веллингтона в Форт-Коллинс и обратно. Планомерно и расчётливо. Да и что я должен был сказать? Прости, Альдо, она, как и ты, решила, что я позабавился с ней, прокатив на члене, и это ранило её чувства ко мне? — парень всплеснул руками и протяжно выдохнул, чуть покачивая головой. — Если бы их не было, она бы рассказала вам в первую очередь, обратилась за помощью, чтобы ты вырвал мне яйца, но она этого не сделала и не собиралась. И не потому что я её запугивал. Потому что она сама согласилась и хотела меня.

Реджинальд не то в ужасе, не то в неверии водил головой, шеей. Последние слова очень уж тяжёлым открытием легли на поляну.

Родитель опустил взгляде к земле, заторможено моргая, но активно обдумывал всё. И его брат две минуты никоим образом не мешал ему, потом рассудительно изрёк:

— Я люблю её, Реджинальд. Очень люблю. Серьёзно и искренне. Разве я всегда не делал, как ей лучше? Не себе, — Рейнард хищно ощерился, готовый рьяно защищать своё. — Я думал о ней. Всегда. Прежде всего о ней. И это для меня не игра. Ну а то, что так вышло сейчас — оправдываться не стану, есть моя вина. Но мы с Кирсой это уже разрешили.

Старший Гардог впился в него проницательным взглядом, потом льдистые глаза расширились.

— Блядь, ты же не врёшь, — ошарашенно прошептал он, сморгнул и заговорил твёрдо, не давая слабины: — Так. Сейчас мы идём обратно и поговорим с ней. Там я решу, что делать либо с тобой, либо с вами. Подай мне мою сумку. Без лишних движений, Рейнард.

Тот лишь примирительно пожал плечами и подтянул сумку, протянул её навстречу брату выпрямленной рукой. Реджинальд взял за лямку и отошёл на безопасное расстояние, принялся копаться. Из-под камер выудил спрятанную там рацию, чем не вызвал особого удивления. Похоронить родича глава семьи явно готовился основательно. Тишину поляны нарушил шипящий шум связи, так не вязавшийся с лесом.

— Корбл. Мы идём в дом, перейди в другое место, — Реджинальд отпустил кнопку, чтобы получить ответ.

— Принято, — раздался спокойный, суховатый голос Корбла. — У опушки вас ждёт Кирса.

— Кирса? — испугался отец, бросил обеспокоено-недовольный взгляд на брата, будто тот мог каким-то образом позвать её, только потом вышел на связь со своим другом. — Что делает?

— Ждёт. Она выбежала из дома минут десять назад, направилась за вами. Но всё же в лес не стала заходить, — обстоятельно отчитался незримый Корбл, потом предложил. — Если нужно, мои сыновья уведут её подальше.

— Нет, не стоит, в этом нет надобности, — устало отозвался Реджинальд, нервно растёр щёку свободной рукой, страдальчески наморщил лоб. — Мы выйдем к ней, я отведу её в дом. Сопровождай.

— Хорошо, — и связь закончилась.

Старший Гардог поглазел на рацию, собираясь с мыслями, потом торопливо сунул её в сумку и кивнул брату, чтобы тот вставал и собирался.

Тот воздержался от реплик, подтверждающих его правоту, просто поднял руки, развёл, показывая пустые ладони. Показывая, что он не собирается делать ничего эдакого. И они, держа друг друга на виду, взяли вещи и поспешили обратно к дому. В этой передышке Рейнард рассуждал про себя, что именно для старшего брата стало большим потрясением. То, что Кирса уже достаточно взрослая? То, что он сам проглядел отношение своего ближайшего родственника? То, что такая ситуация вообще возникла? Выделить что-то одно не получалось. Скорее всего, всё это вместе образовывало то потрясение. У расчищенной границы леса их в самом деле встретила Кирса. В домашней одежде, в наспех накинутой чёрной куртке, из под которой неаккуратно торчала лёгкая синяя футболка. В ботинках, что не вязались со свободными бежевыми штанами. Она подобно отцу ходила из стороны в сторону, но закусывала губы. Видимо, просто чуяла неладное. Догадывалась. Но стоило ей сперва поднять обеспокоенные и собранные светло-зелёные глаза к дяде и только потом к отцу, как Реджинальд выругался.

— Да ебаённая херня, — он запрокинул голову к голубому небу, сжал зубы и после взглянул на отпрыска, строго и неосопоримо. — Иди с нами, Кирса. По мою руку. Иначе я что-то с вами обоими сделаю прямо здесь.

Девушка прищурилась, вновь переглянулась с дядей и лишь после этого молча заняла указанное место, под сдавленное ругательство родителя.