До позднего вечера (2/2)

— Вы очень хороший дядя, раз она к вам пришла за помощью в такой области, — заметила врач, немного прикрыв светло-карие глаза. — У вас есть опыт в воспитании дочери?

— Я холост, — хмыкнул парень, понимая, что если сейчас пригласит Хейли на кофе, то та скажет ему: «Да, конечно. Как насчёт завтрашнего вечера?». — Но, Хейли, её родители всегда как-то отстранялись от дочери, и я старался быть ей другом.

— Похвально. Не так часто мужчины заботятся о детях, — мелькнула более широкая улыбка, а потом Петерсон взглянула на стол, собрала распечатанные листы. — Я бы рекомендовала Кирсе проверить здоровье через три месяца. Вот рецепты. Ну а если что-то подобное повторится, то мы вас ждём.

Она протянула ему предписания, взглянула словно ждала ответа или какого-то знака к большему, но мужчина взял листы и решительно встал со стула, раздался шорох джинсы.

— Благодарю, Хейли. Вы очень хороший врач, — благодарно улыбнулся и направился к двери. — Хорошего вам вечера.

Он вышел в коридор, радуясь тому, что ничего страшного не случилось, что с Кирсой всё более или менее в порядке. Она же уже ждала его. Ссутулилась, сидела на стуле, где раньше расположился он, согнула локоть руки, с которой брали кровь. «Теперь мы поедем домой» — с этими твёрдыми мыслями он шагнул к ней. Которую любил всю. Ненормально, но сильно.

Кирса взглянула на него снизу вверх, и Рейнард удержался, чтобы не коснуться её лица. Любимого до каждой черты: золотисто-русые волосы немного свалялись, закусанные сухие губы, насторожённый взгляд светло-зелёных глаз. В больнице немноголюдно, но всё же это публичное место.

— Всё? — робко спросила девушка с надеждой. — Поедем домой?

— Разумеется, — кивнул парень и помог девушке встать. — Сперва только в аптеку.

Они пошли по коридору. Проходя мимо окна, подросток обратила внимание, что солнце село. Начинался подлинный вечер, и усталость дала о себе знать. Ходить совсем не хотелось — она б не возражала, если бы дядя донёс её до машины на руках, где она бы просто легла на заднее сиденье. Но приходилось одолевать лестницы, этажи. В холле Рейнард отдал ей ключи от автомобиля и отошёл, чтобы оплатить оказанные услуги. И Кирса, несмотря на вымотанность, нахмурилась, словно этот жест заботы к чему-то её обязывал. Она потёрла лицо, отстранённо думая, что хотя бы часть лекарств купит сама, и кое-как направилась к выходу.

Парень без особых проблем догнал её на полупустой парковке и помог забраться в Suzuki. Авто словно накрыло куполом защиты, и девушка шумно выдохнула:

— Я очень переживала за то, что мой возраст будет проблемой, — поделилась подросток, когда Рейнард аккуратно пристёгивал её ремнём безопасности. — Я даже не в возрасте согласия.

— Знаешь, это так-то спорная проблема, — ухмыльнулся парень и распрямился у открытой дверцы, с удовольствием вдыхая вечерний воздух весны.

— То есть? — спросила Кирса и сквозь всё пробилось даже удивление.

— Закон штата. У нас разница в возрасте меньше четырнадцать лет, что подходит под ограничение разницей в возрасте. Не больше установленного предела, — кратко пояснил дядя и под девичье возмущённое: «Нихуя ж себе», захлопнул дверь.

Обошёл капот машины, сел на водительское сидение и положил на чёрную панель рецептурные листы. Небо вокруг темнело, зажигались фонари и подсветка Денвера. Дома, улицы. Всё погружалось в вечер.

— Какие странные у нас законы, — проворчала Кирса, скривившись как и от недовольства так и от болящего живота, а потом повернулась к родственнику. — Но ты мог дождаться лета. Хотя бы.

— Мог, но я видел, что ты уже начинаешь искать мужского, — честно признался Рейнард, не спеша заводить машину. — Все эти старшеклассники, студенты вокруг — это всё выводило меня из себя. Ты просто слишком быстро созрела здесь.

Он протянул руку и коснулся её лба, взглянул с той любовью и нежным вожделением, в которое не примешивался дикий голод.

Девушка чуть смутилась и взяла почитать рецепты, включила лампочку над собой. На каких-то листах в самом деле виднелась особая печать.

— Я бы хотела сама купить некоторые лекарства, — сказала она, разделяя назначения, — у меня есть деньги.

Рейнард хмыкнул и всё же завёл Suzuki, начал выруливать с парковки. В тишине с щёлканьем мигали поворотники, а шины шуршали о шершавую поверхность асфальта. Мужчина крепче сжал руль, с шипением выдохнул.

— Конечно, ты же работала. Не пойми где, не пойми как, не пойми на кого, — недовольно произнёс он, а потом смягчился. — Я бы купил тебе всё, что нужно. Но раз ты хочешь, то пускай сейчас так. Уж витамины тебе продадут наверняка. Не расскажешь, маленькая, чем занималась?

— Стригла лужайки, — в шутливой язвительности хмыкнула Кирса, чуть опустила своё окно, впуская ветерок. — Разносила газеты. Собирала банки и бутылки.

— Расскажи, — спокойно повторил мужчина, выехал на оживлённую дорогу самого большого города штата. — Знала бы ты, как я разволновался, когда узнал, что ты не ходишь в школу.

— Где придётся. Мойки, кухни, уборка, фермы. Звучит более драматично, чем было на самом деле, — устало покачала головой девушка, а потом с прямотой добавила: — я не хотела, чтобы ты знал.

Вечерний Денвер был шумным и ярким, как зимой. На улицах виднелось много народу, автобусы выглядели переполнены, машины наводнили перекрёстки. То и дело слышалось противное, громкое гудение клаксонов.

— И тебе удалось, — заметил Рейнард, не отрываясь от лобового стекла. — Заставила меня понервничать. Я думал, что ты просто перевариваешь свои чувства и страх. И не очень беспокоился до того момента, когда Реджинальд сказал мне, что ты прогуливаешь. Оценки и сдачи тестов у тебя держались.

— Я иду немного впереди программы, пускай и, — она поморщилась, закрыла окно, откуда пахнуло выхлопами, и потянулась к устаревшему кондиционеру, — не так хорошо. Учителя к этому не придирались. Лишь сетовали и пытались образумить, грозили отчислением.

— Теперь всё хорошо, Кирса. Я люблю тебя, и тебе нет надобности так убегать, — сказал мужчина, нашёл правой рукой её коленку и огладил. — Мы обо всём сможем поговорить. И о том, что тебе ещё тревожит. Решим всё.

— Для начала, нам надо добраться до дома, — девушка, настроив температуру, опустила руку поверх мужской ладони, помолчала, а потом всё же смогла найти слова. — И я тоже люблю тебя, хоть мне и страшно.

— Доберёмся, — заверил Рейнард и остановился у пешеходной дорожки.

Красный свет предупреждающе горел, люди потоком торопливо пересекали проезжую часть, впереди грохоча проехал белый трамвай.