Веснование (2/2)
Она прыгнула назад, разворачиваясь, побежала обратно к можжевельникам. Единственный путь с наибольшим шансом на успех… Рейнард стартанул не менее резво, и ощутив его скользнувшую руку на правом плече, девушка молниеносно дёрнулась в сторону парковки влево, потому что в другой мешался плотный кустарник. Без малейшей запинки перепрыгнула через бордюр, чтобы не угодить в чужую хватку. Точно как в диких пятнашках.
Мужчина последовал за ней, отсекая от парка. Теперь ей пришлось бы огибать его либо справа, либо слева — и у него появилось преимущество. Она оглянулась через плечо — дядя пока больше не бежал, медленно подходил, зорко следя за её манёвром из-под козырька бейсболки. Но он стоял между ней и спасением. Не спешил. Кирса остановилась, чтобы быстро обдумать такой неприятный поворот и пока не тратить лишнюю энергию. Вокруг только машины, асфальт, забор и заросли. Решение образовывалось очевидное.
— Не повредись, Кирса, — заметил Гардог, чуть наклонил голову, будто перед броском, а пронзительные глаза неотрывно, немигающе смотрели на неё. — Лучше садись в машину. В догонялки мы сможем сыграть позже.
Она не могла сесть к нему в машину. Осталось лишь нестись прочь. К заброшенной пуще и там скрыться. Девушка рванула как загоняемый борзой заяц через всю парковку. За ней взаправду гнался хищник, бывший ей кровным дядей. И он снова нагнал её, крепко ухватил за локоть. Отчего она, дёрнувшись, чуть ли не упала вперёд, но её удержали. Вес оставался немного на ногах и по большей части на пойманной руке. Девушка повисла на плече, а ужас внутри клокотал. Лучше бы она разбила себе лицо об асфальт. Ощущая, что её держат, Кирса затравленно посмотрела назад, наверх.
— Я осалил тебя, — произнёс мужчина с совершенно дикой в радости улыбке. — Теперь ты водишь.
Его глаза, всегда бывшие родными и любимыми, горели безумием. Его забавляло происходящее, как ребёнка игра. Возможно, для него — взрослого, её сопротивление и было слишком мелким, пустяковым, тщетным.
Настолько, что он будто взаправду предложил ей подогонять его в ответ. Но вот в выражении островатых черт аккуратного лица, выглядевшего малость непривычно без обрамления алых прядей, пробилось умиление и тёплая забота. Какие подросток видела раньше, пускай и частично. Лишь со стороны родственных отношений, а прямо сейчас и иных. И это резануло по-живому. Это противоречило всему. Кирса внезапно дёрнулась всем телом вниз, что было сил ударила ногой мужчину по голеням. За счёт инерции своего движения ей удалось вырвать руку. Рейнард такого не ожидал, поскольку потерял равновесие и спешно повалился в противоположную сторону, но не рухнул. Тогда как девушка подскочила на руках и ногах, стремглав рванулась к забору. Не стала проверять, сумеет ли мужчина её перехватить, если она попробует всё же прорваться к школе. Сперва требовалось увеличить расстояние. И она стремилась теперь к сетчатому забору. С прыжка зацепилась за него и перелезла под звон металлической проволоки, не оглядываясь. На заброшенной территории для неё открывалось новое преимущество — территория не просматривалась, геолокация работала отвратительно. Можно затаиться и тихонько ускользнуть. Вдобавок, девушка сама успела обследовать тот участок во время некоторых прогулов и знала его. Неплохо знала.
Преодолев как напрочь обезумевший от грохота выстрела олень первые сто метров, Кирса стала двигаться медленней, обдуманней. Не ломать ветви, обходить мягкую землю и грязь, чтобы не наследить. В голове пульсировала отравляющая надеждой мысль, что мужчина не последует за ней. Оставит её в покое, побрезгует или придумает что-то другое. Сегодня домой она не вернётся. Ни за что. Как-нибудь выкрутится, если только удастся улизнуть. Почему он просто не мог не мучить её? Просто оставить в покое. Девушка углублялась в чащу, стараясь теперь выравнять дыхание. В какой-то момент голову начало кружить, но она заставила себя пройти дальше. Где наконец спряталась подле ствола дерева, плотно окружённого кустарниками. Пролезла под нижними ветвями, зная, что их густое плетение и без всякой листвы не даст её разглядеть. Там она больно вжалась спиной в кору, подтянула к себе ноги, чтобы быть как можно компактней. Сжаться, исчезнуть. Перестать быть.
Пока она снимала серую куртку, чтобы вывернуть ту более тёмной стороной наружу, ставила рядом с собой рюкзак, сердце бешено билось. В какой-то момент начало трясти руки. По пальцам пробегало немение, иглами поднималось к локтям. Сливалось в одно и преследование, и реакция на него, и чужие цели, и его власть, и та противоречивость. В эти секунды наплыв сил и чёткости разума уходил, уступая истощению. Сказывались все нервы минувших дней. Хотелось рыдать, но жар не покидал голову такой благословенной разрядкой. Девушка с силой прижала грязные ладони к лицу, зная, что необходимо успокоиться. Губы беззвучно и так обманчиво шевелились, повторяя фразу: «Я справлюсь. Я справлюсь. Я справлюсь». Возможно, когда-нибудь. Но не сегодня. Несмотря на упадок сил, она по-прежнему ощущала угрозу вокруг. Та заполонила весь мартовский воздух. Да только теперь мысли рассыпались, стоило к ним только обратиться. Что ей делать? Куда идти, как выбираться, как действовать? Какие варианты возможны? Кое-как Кирса сообразила, что лучше поставить телефон на беззвучный. Было бы очень глупо спалиться вибрацией или мелодией звонка. Но Рейнард не звонил и не писал.
А сама она пару минут сверлила взглядом тёмный экран телефона: звонить ли родителям сейчас? И что она им скажет? И самое главное, они ведь не приедут. Даже если захотят. Она одна. Вокруг витала вязкая тишина. Ни шагов, ни шорохов. Лишь где-то вдалеке щебетала пташка. И Кирса прикрыла рот рукой, чтобы самой дышать тише, хоть ничто не указывало на чужое приближение. Кажется, дядя ходил в другой стороне. А может и не преследовал её здесь. Она силилась собраться с духом. Но тремор тела усиливался. Её колотило. Слишком больно, душа обливалась кровью. Слишком страшно, разве он услышит её по-настоящему? Сейчас девушка ощущала, что ей как никогда бы пригодилась его прежняя поддержка, но этого не было. Рядом бродил голодный пёс, ведомый лишь извращённым инстинктом. И это она ещё сомневалась насчёт своей правильности — вот где неправильно по-настоящему. Закралась мысль позвонить на 911<span class="footnote" id="fn_34060468_0"></span>. Полиция могла приехать на вызов, её могли забрать в участок, но что потом? Там она, если бы хватило духа, рассказала бы о совращении. И ей либо поверили б, либо — нет.
В случае последнего передали бы дяде, потому что родители в отъезде. Она не совершеннолетняя. Да и где гарантии, что у Рейнарда нет связей в отделениях? «Я просто выберусь для начала отсюда. Я сумею, всё будет хорошо» — мысль отдавала уже большей внятностью нежели истерикой, бессвязной потребностью. Паника отступала — Кирса медленно приходила к выводу, что ничего очень уж нового не случилось. Ей просто было страшно — она не знала, чего ещё ожидать. И тот взгляд предвещал много тревожного. Но ведь… это было не столь непредсказуемо? Девушка предполагала нечто такое — сегодня первый день отъезда Реджинальда, возможно единственного человека, с коим Рейнард считался — просто эмоции затмили всё высокой волной.
Подросток сдавленно выдохнула, следя за тем, чтобы делать это совершенно бесшумно. Отняла дрожащие руки, устроила их на коленях. Выждет ещё какое-то время и улизнёт. Сбоку и очень близко, почти подле самого уха раздался оглушительный треск ломаемых ветвей. Испуг кольнул ножом, однако в этот раз сил не придал. Кирса успела лишь дёрнуться в другую сторону — её неумолимо придавали к земле знакомые руки. На этот раз крепко ухватившие её. С тем, чтобы не выпустить. Из горла рвалось беспомощное, отчаянное и безмолвное «нет». Сил на голос, что мог бы выплеснуть часть боли, не осталось. Девушка начала вовсю брыкаться, чем явно существенно усложнила родственнику задачу. Мешались и ветви кустов. Зато им двоим. В один момент Рейнард просто оторвал её от земли и вышел из этого плена зарослей, лишь с тем, чтобы на подобии поляны уложить девушку спиной на грязную землю и сесть сверху, окончательно пригвождая ту, мешая дёргаться. Его серые глаза сверкали облегчением и предвкушением, по виду преследование его раззадорило. Но теперь охота завершилась. Кирсе осталось только сжать зубы в пугающем ожидании. Заросли застыли в тишине на удивление тёплого весеннего дня.