Пятница (1/1)

Вечером четверга родители с братом уехали, и в целом обошлось даже без излишних нервных нравоучений, назиданий и крайностей, по типу видеозвонков каждые полчаса. Несмотря на то, что Реджинальд пытался удерживать жену от неконтролируемых эмоций, Ксара всё же в разговорах давала волю переживаниям. И уставшей дочери те казались отчасти абсурдными, ведь мать не думала о том, чтобы остаться дома. Не допускала реальной мысли, намерения. Не по-настоящему. Временами в тон взрослой наплывало и недовольство, что вообще всё так вышло шиворот-навыворот. Ради этой поездки женщина ещё три месяца назад планировала отпуск. Открытого упрёка в том, что старший отпрыск подпортил всем столь долгожданный отдых, не слышалось, но Кирса это прекрасно понимала и без слов. Из-за эмоциональности сборы проходили отчасти сумбурно, и девушка старалась ни крутиться на виду, ни мешаться, ни выдать то, как она ждёт, когда рыжий пикап выедет из гаража, проедет по гравийной дорожке и устремится в путь. Отец вёл себя сдержанней и всего лишь один раз чётко, сурово и достаточно спокойно проговорил девушке: домой приходить вовремя, звонить им с утра, один раз днём и два раза вечером. Когда переступает порог и когда будет ложиться спать.

И разумеется, в случае проблем. Любых. Независимо от обстоятельств. Так же Реджинальд как бы невзначай напомнил, что она может звонить и дяде, и Корблу, и Гантраму. Они помогут ей, если что-то случится. Особенно срочное. И девушка, эту неделю собрав себя в кулак, получше натянув трещащую маску прилежности, лишь кивала. Зато Фланн изо всех сил старался развеять тревожные настроения взрослых и сестры, помогавшей ему собрать сумку — пообещал привести именно ей свою первую медаль. Смотрелся в этом желании и решимости очаровательно для своего возраста, в нём проступала и чувственность Ксары, и сила Реджинальда. Глядя на них троих, проверяющих напоследок всё ли в порядке: мать в десятый раз смотрела кухонный холодильник и шкафчики, чтобы убедиться в достаточном количестве оставленных продуктов; отец методично обходил котельную, окна, запертые кладовые, где лежало не только законное оружие, проверял работу сигнализации, а Фланн сидел на зелёном диване в гостиной рядом с сумками, списываясь с друзьями по спортивному клубу; Кирса как никогда остро ощущала свою чужеродность. Словно она и так мешалась им, без свалившихся проблем. Жила всегда просто за компанию.

Она понимала, что, скорее всего, родилась слишком рано для родителей и не очень-то запланировано. К сынишке те во всех смыслах и стадиях подошли с иной ответственностью. Обычно удавалось не замечать этого. Сейчас же такая оголившаяся истина лишь добавляла недобрых дум и уверенности, что в каком-нибудь колледже на другом конце страны, подальше ото всех ей станет не лучше — уж точно проще. А пока впереди маячили дни относительного покоя, сопряжённого с риском, но и большей свободой. Можно будет снова не ходить в школу и сосредоточиться на подработке — накопления для жизни в кампусе росли. И не шарахаться от шороха шин по асфальту в страхе от того, что Рейнард мог по своему обыкновению забрать её после уроков. Или попросту подкараулить где-то. В парке, на остановке да даже просто на улице. Минувшие четыре «образцовых» дня для успокоения родителей знатно помотали ей и без того подорванные нервы. Кирса будто бы постоянно ощущала на себе чужой взгляд, остро ощущала ту уязвимость, дёрганную потребность бежать. Но дядя в этот промежуток по-прежнему не показывался на горизонте, и девушка списывала весь затаившийся под кожей висков и груди стресс на паранойю.

Зато результаты того стоили — родители не передумали насчёт своей поездки и даже не особо яро наседали с контролем. Это развязывало руки — завтра она вернётся к уже привычной схеме, более надёжной. Можно даже домой возвращаться то раньше, то позже. Конечно, родителям снова позвонят из школы, но по телефону пропускать их обеспокоенные, недовольные голоса будет гораздо проще. Кирса полагала, что располагает вариантом вообще не выходить из дома и просто никому не открывать дверь. Но всё же неподвижность и определённость местоположения — слишком опасно. Не хотелось проверять, насколько далеко Рейнард действительно может зайти. По всем этим причинам девушка провожала большой Ford Raptor с облегчением. Одна наедине с собой в тихом и пустом доме, где теперь не витают ни упрёки, ни бестолковые переживания, в днях, которые принадлежат только ей. Хотя бы чуть-чуть стало легче. Душевные колебания и волнения сделались меньше. И даже ночь Кирса проспала лучше обычного.

Солнечное утро пятницы застало её уже в дороге. Она проснулась пораньше, собралась и села едва ли не на самый первый автобус. Тканевый, чёрный рюкзак не тяготил спину, поскольку теперь не требовалось для вида собирать школьные принадлежности. Не взяла с собой и ланч, даже не заглядывала в холодильник, ведь теперь не было надобности скрывать отсутствие аппетита. Да и день выдался на удивление тёплый. Почти что майский. Пришлось чёрный шарф снимать вместе с шапкой и прятать в сумку. Высадка в Веллингтоне к открытию школы, заученная прогулка в парк к рядам можжевельника. Всё время Кирса поглядывала из стороны в сторону — отсутствие родителей не только ей развязывало руки. Но стоило вновь спрятать телефон и благополучно покинуть пришкольную территорию, как сделалось легче. Словно с плеч исчезло давление чужих рук, а с затылка настойчивый и колючий, неотрывный взгляд. Девушка шмыгнула на оживлённую улицу, добралась до одной из автобусных остановок. Предпочитала не выбирать два раза подряд одну и ту же. Так её было сложнее отследить. Однако вопреки разумным опасениям ничего не происходило — Кирса без проблем и подозрительных инцидентов добралась до Форт-Коллинса.

Там провела часть утра и дня с тем, чтобы всего лишь ради одного звонка родителям вернуться в Веллингтон, а вторую часть дня отвела для подработки на одной из ферм в Уэверли. Замкнутая община находилась очень рядом, почти что в шаговой доступности. Меньше шести километров, и по такой хорошей погоде прогулка не обременяла. Не самое безопасное место, однако труд за деньги для подростка нашёлся. Работа руками на свежем воздухе, особо прогретым солнцем, успокаивала: девушка методично вычищала стойла, поилки, щётки. Иногда подходила погладить пасущихся коров, и такое общение с животными удивительным образом облегчало настроение. Они безмятежно ходили по огороженному лугу и почти как кошки тёрлись об установленные жёлтые щётки. Те напоминали о портальных мойках. Один раз в мысли закралось воспоминание о том, как Рейнард сводил её на настоящее родео с брыкающимися быками, но сегодня Кирса решительно отогнала эти жалящие образы. Сегодня ей требовалось быть настороже. Готовой к встрече. Собранной, чтобы избежать дурного и неприятностей. И уж всяко среди местных родственник сразу бросился б в глаза.

Как выделялась и она сама, пускай и в затасканном рабочем, чужом комбинезоне, что был ей велик. Более городских жителей, не приученных с детства к такому труду, каким-то образом всегда удавалось распознать. То ли по глазам, то ли по походке. Работа на ферме шла своим чередом: готовили поля к посевной. И когда девушка, следившая за часами, отправилась обратно в Веллингтон со скромной выплатой в кармане, от неё самой уже несло характерным амбре. Земля, сено, дерьмо животных, шерсть, пыль, пот. Идти пешком не пришлось — её подбросила местная семья на стареньком, тарахтевшем Dodge. Но уже по городу Кирса осторожно шла от улицы к улице. Ей всего-то осталось забрать телефон и направиться домой, чтобы не вызвать ни у кого из бдящих взрослых особых подозрений или излишних поводов для действий. Этот путь в тишине, поскольку музыку она не решалась включать, дабы не терять хоть какого-то контроля над внешней обстановкой, ощущался прокрадыванием в пещеру хищнику. Или чудищу. Где надо было умыкнуть сокровище и тихо улизнуть. Только ставка уж больно высока.

Зато легко удалось отсечь лишние мысли, приглушить свои эмоции и обратиться самой в нерв. Юная Гардог запоминала машины, людей, проверяла, не идёт ли за ней кто. Порой это играло дурную шутку из-за чрезмерной тревоги. Но десятиклассница справлялась с этим — разум видел, что пока ничего дурного не намечалось. А если уж и случится, то ей хватит решимости не дать себя в обиду. Это город, всегда можно было позвать на помощь или забежать в лавку, где присутствие посторонних и взрослых даст ей временную защиту и передышку. В целом, своё положение Кирса считала более удобным, чем раньше. Она обдумывала варианты заранее, раз уж не удалось раздобыть перцовый баллончик, а просить родителей о нём она не посмела. Однако по крайней мере теперь девушка знала, чего ожидать от дяди.

Чему не доверять. Иначе он снова сделает ей больно. И знание, определённость хотя бы в этом давали сил. Кирса перешла дорогу. Точнее перебежала вне пешеходной зоны, и на той стороне улицы вступила в парковую территорию. Особо тут было не разгуляться и летом не сыграть бейсбол или соккер. Зато частенько встречались бегуны. Сейчас же почти никого не встречалось — в стороне гуляли старушки с маленькими собачками. И девушка, глядя на то, как животные весело резвятся, в очередной раз удивилась тому, какой сегодня тёплый выдался день. В такие верилось в лучшее, что весна придёт, что грязную землю прямо завтра разукрасит первой зеленью, чей оттенок не спутать ни с чем. Что на ветвях появятся почки, что зацветут первые цветы. Но Кирса не ощущала прежнего подъёма настроения в мыслях о весне. Та для неё ничего не изменит. «Хотя бы сделает поездки немного приятнее» — она безжизненно усмехнулась самой себе одними губами. Круговые дорожки огибали клумбы. Некоторые даже четырёхуровневые, со специальными разметками. Кажется, детища ботанического кружка. Их следы уже виднелись на обработанной, чёрной земле. Приближалась и школа.

Её старые стены, цвета и оттенка старого кирпича, виднелись сквозь лысые ветви, а в тихий поток звуков стал примешиваться шум детей — уроки кончились, многие радостно уходили домой. Многих забирали родители домой. Её же находились в соседнем штате. К лучшему. Кирса утёрла лицо рукавом чуть запылившейся куртки, а когда сбоку тропинки показалась парковка, цепко взглянула туда. Никакого красно-чёрного Ford Mustang Shelby. Никакого серого Chevrolet Cobalt, который Рейнард мог одолжить у Гантрама. Ни их самих. На фоне сетки, отделявшей асфальтированное пространство от диких зарослей, стояло меньше десяти машин. Чёрный Jeep Wrangler учителя физкультуры, белый Chevrolet Blazer учительницы английской литературы, старенький, но очень ухоженный Volkswagen Käfer, Жук, с пёстрой пляжной раскраской — эта машина принадлежала весёлому и вечно неунывающему директору Гуидо. Аккуратно стояло ещё пять автомобилей, возможно, родителей, приехавших забрать своих чад или людей, коим просто было удобней оставить транспорт тут, а не у обочины. Один крупный коричневый Volvo, далеко не самый красивый безликий Plymouth из двухтысячных, серийный синий легковой Ford, ещё один такой же только белый и тускло-зелёный, не молодой Suzuki. Девушка отметила их всех механически — уже привыкла так делать, и ни одна машина не встречалась ей раньше за сегодня. С губ слетел выдох слабого облегчения. Всё шло неплохо. Да и все марки она знала, потому что Рейнард всегда охотно показывал ей машины, рассказывал о них. Когда они куда-то ехали всей семьёй, или когда он завозил её после школы в придорожное кафе, и на парковке собиралось реально много автомобилей. Самых разных. И ведь всё от него легко запоминалось. Кирса поморщилась и ускорила шаг.

Впереди уже раскинулся знакомый ряд можжевельника, закрывающий кованный забор школы. Она шустро выудила спрятанный свёрток с телефоном. Подумала несколько секунд и решила вскрыть тут — родители могли звонить с проверкой. Никаких пропущенных, но была пара сообщений от мамы. Подросток в быстрых размышлениях колебалась, смутно чувствуя небезопасность своего положения. Можно было написать ответ, можно было позвонить лишь из дома, можно было позвонить сейчас, чтобы дать родителям больше спокойствия. Да и шум от ворот школы мог тех подуспокоить. Хотя бы конкретикой местоположения. Что дочь не абы где шатается, а рядом с известным и безопасным местом. Для них, во всяком случае. Кирса шустро набрала маму, зыркая из стороны в сторону. Пока она не отошла от школы, её геолокация не должна меняться. Однако долго стоять она тут не сможет. Один гудок, два. На третий трубку к облегчению взяли.

— Кирса, как дела у тебя? — раздался взволнованный, но на этот раз больше от радости за начинающиеся соревнования сына. — Всё хорошо?

Мать обошлась без упрёка, что из школы очевидно звонили. И девушка чуть выдохнула. Хотя бы так. Её более чем устраивает.

— Да, мам. Просто звоню сказать, что всё нормально. Уже иду к автобусу на север, — она облизнула сухие губы и решилась на не совсем честный манёвр. — А как у вас? Разместились нормально? Как Фланн?

Подействовало как нельзя лучше, и Ксара пару минут делилась новостями. Иллюзия того, что всё шло своим путём. Наконец Кирса, ещё раз сообщив, что у неё все хорошо и что она скоро будет дома, попрощалась.

За время звонка на горизонте не показалось тревожащей фигуры, не послышалось знакомого рёва двигателя V-8. И девушка поспешила через парк к автобусной остановке. Остался последний участок пути в Веллингтоне, а уж у Норфолка она просто побежит по дороге. Вероятно, не останавливаясь до самого порога, настолько нервы просили поскорее оказаться в безопасности. «В такой светлый и весенний день самое то заниматься физкультурой» — отстранёно подумалось ей, когда она расстегнула и верхнюю часть серой куртки. Подступающая духота то ли из-за погоды, то ли из-за переживаний отступила. Уверенный пружинящий шаг. Справа вновь показалась почти пустая парковка. Краткий взгляд — ничего нового. Даже людей за это время не появилось. Она прошла чуть вперёд, и только тогда из-за ближайшего поворота, загороженного плотным кустарником, показался он. Реальность треснула с каким-то шумом в ушах, оголяя скрывавшуюся эти дни беду, сердце исполнилось ужасом и болью. Рейнард. Одетый в совершенно непривычный своим вкусам наряд из светло-синей джинсы: штаны более свободные, чем обычно, куртка с белой подбивкой под овчину и капюшоном. На голове бейсболка, скрывающая яркие, собранные волосы и выдающая то, что он-то с утра посмотрел прогноз погоды. Только ботинки смотрелись знакомо. Но увидь она его так издалека — не признала бы. Не сразу. Но это был он. Уверенный, спокойный, словно ничего дурного не происходило и даже не намечалось. Будто бы вновь приехал просто встретить племянницу, потому что родители почти всегда были заняты. Но в его серых глазах девушка, подавшаяся на пару шагов назад, безошибочно прочла бурю и азарт. Тот явно пребывал в нетерпении, произнося мягко — обманчиво мягко:

— Кирса, я уже заждался тебя. Пойдём — я отвезу тебя домой.