Поздний час (1/2)
Через полтора часа Рейнард уже под покровом весенней ночи покидал дом брата. Новый, просторный и построенный в стороне от прошлого родового обиталища. Старый дом выжгли дотла, сравняли с землёй в год смерти Рассела. Убийства, если точнее. Тот день парень до сих пор вспоминал с радостью и неким благоговением. А на крыльце ладно сложенный парень ощущал и превосходство над теми днями, позволяя себе на пару секунд прикрыть глаза. Поскольку в темноте и так уже не мог разглядеть выровненной поляны. Негласного знака их свершения, где в мае зацветут барбарисы красного сорта. Обычная ругань перешла в бытовую ссору: отцу напрочь сорвало последнее благоразумие, и он покусился на Ксару. Тогда она ещё была совсем молоденькой девушкой, которую Реджинальд, не менее юный, кое-как вытащил с помойного дна жизни. Ниже чем нищета, и проституция являлась лишь признаком, даже не следствием. Просто по-другому не могло сложиться. Но несмотря на все сложности, они любили друг друга по-настоящему. И Рейнард, хоть и ревновавший, что внимание брата уделяется кому-то помимо него, и бывший подростком, это видел и прекрасно осознавал ту любовь. Поэтому в последовавшем принял участие и не жалел ни единой секунды в жизни. Рассел в приступе гнева сцепился со старшим сыном, и драка выглядела не слишком равной. Профессия старшего Гардога требовала постоянной хорошей физической формы и самой разнообразной сноровки — тот работал убийцей по найму. И от сыновей хотел того же: растил, тренировал, готовил, а в своё нередкое отсутствие отдавал на попечение двум верным друзьям, которые вращались в той же среде, пускай и в меньшей степени.
Корбл и Гантрам, по факту, в заботе, приглядывании, наставлениях заменили двоим мальчикам родителей — матери Рейнард уже тогда почти не помнил, а Реджинальд всегда неизменно мрачнел при её упоминании. Да и во взрослой жизни не хотелось им двоим копаться ещё и в том смутном вопросе прошлого: убил ли Рассел свою жену или же она сама покончила с собой? Хватало того, что её просто не было рядом. Зато рядом всегда находились двое опекунов. Строгий, высокий и худощавый Корбл присматривал за Реджинальдом, а более лёгкий по характеру и более массивный телом Гантрам за Рейнардом. И именно они оба, не сговариваясь, приехали в тот день к Расселу. Корбл из-за подозрительной, здравомыслящей тревоги, поскольку Рассел не явился на назначенную встречу, а Гантрам потому что ёкнуло сердце за двоих подростков, старшему из коих исполнилось всего лишь пятнадцать. В доме слышались погром и ругань. Дверь пришлось выламывать, потому что никто не мог открыть: окровавленный Реджинальд с Рейнардом ещё боролись с отцом, решившему в дело пустить нож, а раненная Ксара не могла встать из-за раны в животе. Лезвие лишь каким-то чудом не задело крошечную Кирсу внутри, не повредило ранней беременности. Трое подростков попросту не могли одолеть такого взрослого. Корбл смог. Увидев ту ужасную картину чужого безумия, он со своим другом не мешкали, не перебросились и фразами. Гантрам сразу ринулся прикрыть детей, а Корбл без раздумий одним рывком оказался подле Рассела и, игнорируя вонзившиеся в предплечье нож, приложил того виском о стену. Молча, одним движением. Рейнард чётко запомнил его, то лицо опекуна: закаменевшее и отрешённое, и крепкую руку Гантрама, заслонявшего их. А ещё как утихший отец рухнул камнем вниз. И больше не встал, хоть его грудь вздымалась.
Дальше всё устроили как случайное возгорание, тщательно проследив, чтобы не только от дома, но и от самого полу-безумного Рассела не осталось ничего внятного. Что потом и похоронили, изображая умеренно скорбящих родственников, друзей небольшой, уединённой семьи. Рейнард сморгнул это воспоминание, пронёсшееся единым образом, подобному тому движению Корбла, и потянул носом ночной, приятный воздух. Здесь он пах лесом и свежестью. Свободой. Отчётливо примешивался и аромат той весенней земли и грязи, прошлогодней мёртвой травы. Лёгкие приятно заполнились чистотой. Парень не стал застёгивать чёрную куртку, прошёл по крыльцу вперёд, облокотился на перила. Впереди у края расчищенной поляны, символично ограниченной невысоким забором, чернота зарослей не прорежалась электрическим светом. Ничего — лишь природа. И это неуловимо позволяло отдохнуть от всего насущного. Работы, дел, шума и ритма города, разных проблем. Где-то там всё ещё бродила Кирса, оставаясь так же незримой, он был уверен в этом. Сзади закрылась дверь, раздались шаги — Реджинальд, накинув плотную парусиновую куртку бежевого цвета, вышел проводить младшего брата. Он встал рядом, и две минуты они оба задумчиво молчали, рассматривали черноту, что сливалась с тёмным небом. Стволы проступали единой стеной, кроны без листвы будто сцеплялись друг с другом, и всё вместе огораживало лесной участок. Только небо укрывало это всё единым, беззвёздным и безлунным пологом.
Ночь выдалась облачной, свет от дома не рассеивал мрака, а ложился на землю из нескольких окон тусклыми, желтоватыми участками. На крыльце, впрочем, из-за придверных ламп было чуть ярче, но этот свет касался их спин. Рейнард выдохнул длинную струю сизого пара и негромко произнёс:
— Вообще хорошо, что удалось выкупить у округа примыкающие территории, — он неотрывно смотрел в эту черноту, хранившую множество тайн. — Кто знает, сколько в них ещё трупов лежит.
Отец порой убивал и вне заказа, и нехоженый лес вокруг служил отличным местом для сокрытия дел. Никаких пеших троп, животные, растаскивающие останки. В первый год после избавления от Рассела нашли там семнадцать тел, в следующий ещё десять, более разложившихся. И так продолжалось по сей день, пускай и с меньшими успехами. Все останки сжигали, развевали пепел на импровизированных похоронах — последней дани уважения безымянным.
— Всех не найдём никогда, — с рассудительной печалью заметил Реджинальд и немного жёстче добавил: — но так и другие не отыщут.
Они не могли передать трупы правопорядку. Хотя бы потому что закон смотрел на них как на причастных. По крайней мере, виновных в многолетнем молчании и бездействии. И ни один из Гардогов не собирался жертвовать настоящим ради уже умерших.
Система работала слишком уж беспорядочно. И они это знали не хуже законов штата Колорадо. Да ещё не стоило забывать о том, что не все дела Рассела отошли к тому в могилу. Всплывшие холодные висяки<span class="footnote" id="fn_33930066_0"></span> могли много кому нагадить. «Забудешь тут. Как же» — усмехнулся Рейнард и с самоуверенностью взглянул на брата.
— Всё это уже далеко. Я стараюсь оборвать последние связи, и получается неплохо, — сообщил он, а когда получил в ответ молчаливые, одобрительные кивки, продолжил: — Если переговоры пройдут хорошо, то наша небольшая компания по перевозке грузов выполняет последние услуги, дальше только заказы. Чистые.
— Всё получится, Ардо, — улыбнулся Реджинальд, в серо-голубых глазах оставалась та чуткая серьёзность, — и семья Гардог станет непричастной и независимой от этих воротил. Тогда по-настоящему сыграем похороны прошлому.
Старший брат наклонился к младшему, приобнимая, касаясь лбом виска. Как мог разделял ношу — все незаконные дела, возню с «чёрным» наследством взвалил на себя именно Рейнард. Потому что тогда у Реджинальда и Ксары родилась маленькая девочка, и им двоим нужно было думать о благе семьи и о будущем. Не об этой грязи. Но Рейнард не чувствовал обиды, наоборот — он справлялся с этим всем очень неплохо и защищал родных и любимую. Что не спешила выходить к нему, к двухэтажному дому серого, приятного и весьма практичного оттенка.
Реджинальд отстранился и внезапно начал шарить руками по карманам. Сперва внешним, потом внутренним. Хлопки чередовались с шуршанием. Гость удивился, когда на тусклый свет тот вытащил пачку сигарет.
— Что? Снова куришь? — со смехом пошутил младший брат, всмотрелся лучше в с зелёно-голубую упаковку с золотыми буквами — Newport Menthol Gold Light<span class="footnote" id="fn_33930066_1"></span>. — Ещё и девчачьи.
— Да-а-а, — невесело протянул старший Гардог, повертел коробок в руках, открыл, явно подсчитывая головки фильтров, произнёс: — девочки курят девчачьи сигареты.
Всё веселье как рукой сняло, выражение лица застыло в приглушённом гневе. Тот клокотал внизу горла, у ключиц. Этого Рейнард тоже не знал, и это ему не слишком понравилось. На душе заклубилось тёмное облако — немного раздражения за подростковую глупость и куда больше тревоги за здоровье племянницы. Пагубные привычки плохо, сам не курил, но помогал брату в тот не самый лёгкий период бросить и знал, что это нелегко. Ещё знал и причину такой потребности успокаивать нервы, но не полагал, что всё настолько тревожно. Кажется, что из лучших с его точки зрения побуждений он пропустил подходящий момент, и собственная несдержанность наломала дров.
— Это Кирсы? — опасно-нейтрально спросил парень и только потом взял себя в руки, пока на его лицо и тон не обратили более пристального внимания.
— Ну почти что, — криво усмехнулся Реджинальд и убрал пачку обратно, довольно выдохнув. — Она молодец. Я думал, что возьмёт сейчас, но нет — все на месте. Уже почти две недели не курит.