два (1/2)

Сергей просыпается рано: еще только светает, от тревожного сна на костлявой кушетке затекла шея и плечи; он аккуратно садится на ней, морщась и стараясь не шуметь. Артём спит лицом к нему, солнце еще не добралось до пятого этажа, даёт ему фору в сне – он ещё успеет слетать на соседнюю планету и обратно.

Хорев юный. У него так много впереди, что Сергею завидно. Он бы хотел, чтобы Артём не глупил и не лез во взрослую жизнь, как на баррикады. Подольше оставаться ребёнком, подростком, когда всё открывается для тебя в причудливых смыслах. Когда вселенная всегда за тебя и даёт тебе шанс за шансом.

Небо за окном такое светлое, может показаться, что они в Питере, где белые ночи и бесконечная романтичная тоска.

Серёжа думает, что надо было ещё поспать: у Артёма даже родители пока не встали, в квартире тишина и покой, новый день еще сюда не ворвался. Разглядывает лицо друга, пока за окном начинают чирикать ранние птицы, как преступник радуется, что никто его не видит, что Артём спит и ни о чем не парится. Сергей надеется, что подушка шепчет ему хорошие сны, где они вдвоём летят покорять космос.

Карамушкину нужно как следует выспаться, но пока утро еще только начинается, набираясь сил, он не может себе этого позволить. Сергей вдруг чувствует себя невероятно одиноким, глядя на мелко порхающие ресницы друга. Время стекает куда-то под них, ускользая от Серёжи, утро не уходит, а наступает миллионами фотонов на него.

А он один, не вооружен. Артём не протянул руку в ответ вчера ночью – Сергея засосало в открытый космос.

Перед глазами белым-бело, но внутри – неприятно серо, до тошноты от пустоты. Солнце касается подушки под щекой Артёма, на тонких лапках перебирается на волосы. Сергей борется с желанием упрятать друга от наступающей реальности, прогнать утро, чтобы то закрыло за собой шторы и оставило его в покое.

Паршивое лето, Сергей проебался и не заметил, а надо было.

В глубине квартиры шаркают к ванной, Серёжа выжидает несколько минут, одевается.

– Ты уходишь?

Шепот грохотом звучит в привычной тишине в комнате. С кровати на Серёжу смотрят до боли родные глаза. Он сглатывает вязкую похмельную слюну, кивает.

– Правильно.

Артём говорит это и закрывает глаза, отворачивается лицом к стенке.

Мама Хорева удивляется и даже пугается, когда Карамушкин пулей вылетает из комнаты её сына.

Сергей сбегает с лестницы, не видя битый кафель под ногами. Непутевый, неправильный маленький мальчик. Ненужный Артёму, ненужный этой вселенной. Домой не хочется: там – его детская, а в ней уже нет детства, Сергею уже не пять и не семь лет, ему вот-вот стукнет восемнадцать. А он всё верит, что Артём из другой галактики, потому что никто Серёжу так не возносил к небу, как это делал он, разрешая заглянуть за границу озонового слоя.

Кирпичные пятиэтажки окрашиваются в оранжевый, ноги несут Сергея к вододелителю – к Волге.

Может, ему всё приснилось? И не было никогда никакого Артёма или был, но они прошли однажды мимо и никак не пересеклись. Если это был сон, то пускай вода унесет его течением, и Серёжа сделает вид, что никогда неожиданно не влюблялся в самого близкого человека в своей жизни.

Сергей драматизирует? Определённо.

Но когда ты впервые влюблён и понимаешь, что на всё готов ради человека – ты пойдёшь за ним на край света, зубами вырвешь его из лап неприятностей – ты до того открыт и беззащитен, что любые слова воспринимаются как пули.

Волга мудрая и спокойная, и Сергей тоже чуть подуспокаивается, глядя на отражение высоких облаков в ней.

Может, Артём сейчас проспится, и всё вернётся на круги своя, и снова будет хорошо. Это не конец света, они на то и лучшие друзья, чтобы вместе всё преодолеть – плечом к плечу, ничего не боясь.

***– Когда ты ушёл, я так и не смог заснуть.

– Ты меня практически выгнал, если что.

– Ты драматизируешь.

***Серёжа заходит за Артёмом на следующий день, выспавшись и на свежую, не похмельную голову. Давит кнопку звонка и чуть волнуется, сжимает кулаки в карманах шорт.

Артём открывает.– Привет.

– Не хочешь на великах за город съездить? – Серёжа пытается улыбнуться.

Выражение лица Хорева Сергею вообще не нравится: прячет глаза, какие-то сомнения тенями стекают, как капли пота, по вискам. Откуда это? Что это?

– Ты чего? – Серёжа берётся за ручку двери, подходит ближе, чтобы рассмотреть, чтобы понять.

Артём отстраняется, будто Сергей поднёс к его лицу зажжённую спичку.

– Всё нормально?

Хорев жмёт плечами, трёт шею.

– Сегодня не могу, сорян.

Серёжа отпускает ручку: ну ладно, мало ли какие дела у него, правильно?

– Океич, тогда увидимся?

– Ага.

Дверь закрывается, Сергей остаётся на лестничной площадке, прислушиваясь к эху от поворота замка.

Они не видятся до конца лета.

То есть у Артёма невероятно виртуозно получается от Серёжи крыситься: Карамушкин твёрдо уверен, что видел Хорева выходящим и заходящим в подъезд. Серёжа просто хотел дать другу возможность самому предложить встретиться, когда тот будет свободен, а оказалось, что он занят всё время, раз Сергею ни разу не написал и не позвонил в домофон. Серёжа собирает остатки гордости и выбрасывает их в мусорное ведро под письменным столом, чтобы выцепить Артёма хотя бы попрощаться: он поступил в универ, пришло время уезжать, оставить родной город.

Звонит на домашний: они, наверное, единственные, кто до сих пор звонит друг другу по стационарному телефону, имея мобильники.

Поднимает мама Артёма, очень радуется Серёже – она его давно не видела и не слышала, хотя раньше он с её сыном хвостиком друг за другом ходили.

– Ты куда-то уезжал, да?– Эм, нет. Тут был.