Часть 4 (2/2)
Мысли опять начинали вертеться вокруг жены и нашей близости. Предвкушая наш секс, я вновь почувствовал себя возбуждённым.
«Только этого не хватало!» — пронеслось в моём взрывающемся мозгу, и из ординаторской я выскочил в туалет, где сунул голову под кран с холодной водой. – «Докатился!».
Вернувшись, я набрал номер фирмы по ремонту кондиционеров, готовый устроить вселенский скандал, но не успел я назвать свою фамилию и адрес, как милый голосок выдал мне радостную новость:
— Как хорошо, что вы сами позвонили. Мастер у вас будет завтра с 10 до 12. Вы будете дома?
— Да, да. Конечно! — заорал я, срываясь с дивана и заверяя милую девушку, что завтра мы будем дома целый день и их монтажник для нас, как воплощение Бога в московскую жару. На такое сравнение девушка хихикнула, выразив свои сожаления и принеся ещё раз извинения, что нам пришлось ждать слишком долго, отключилась. Я же, сграбастав все выписные истории, помчался с радостной новостью в кабинет Ирины Алексеевны.
Я влетел в кабинет без стука с воплем радости:
— Ира, завтра будет мастер!
Лазарев, сидевший в кабинете заведующей, на которое время застыл, затем отмер и поздоровался:
— Приветствую, Геннадий Ильич!
— Взаимно, — отсалютовал я.
Жена же посмотрела на меня, закатила глаза и тоном настоящей заведующей указала мне моё место:
— Геннадий Ильич, вас стучаться не учили?
Но я был в какой-то необъяснимой эйфории. Казалось, что с починкой несчастного кондиционера у нас должна начаться новая прекрасная жизнь, которая не будет омрачена невзгодами и проблемами. Не замечая её жёсткости и холодности, я подскочил к письменному столу, бросил карты и, обняв жену, чмокнул её в щёку. Она буквально задохнулась от возмущения, Лазарев же смутился и покраснел как рак, быстро сказав, что заглянет позже, выскочил из кабинета.
Только тогда я начал соображать, что опять накосячил.
— Кривицкий! Ты окончательно с ума сошёл? Что с тобой, в конце концов, происходит? Мне перед людьми за тебя стыдно!
Я стоял и молчал, как провинившийся школьник, крыть мне было нечем. Я сам был готов провалиться на месте от стыда, но оправдываться значить делать ещё хуже, это я тоже знал. Не раз испытал на своей еврейской шкуре, что мою заведующую никакие оправдания не проймут. Чем больше она меня разносила, тем больше я вновь чувствовал вожделение. Наконец, заметив, что я никак не реагирую на её слова, напротив, застыл, как моа́и с острова Пасхи, она подошла ко мне, скрестив руки на груди, полюбопытствовала:
— Ген, у тебя всё нормально?
Вместо ответа я заключил жену в свои объятья и, обхватив пытающиеся что-то возразить её губы своим ртом, подарил восхитительный глубокий поцелуй. Потоки свежего воздуха, раздаваемые вентилятором, коснулись моего затылка и растрепали влажные пряди. Через мгновение Ира приняла мой поцелуй, и под своими руками я почувствовал, что она готова принять не только моё прощение, но и всё мои ласки и проникновения. Едва я успел применить силу воли и оторваться от губ жены прошептав:
— Прости, — а она отвесить мне, — Прощаю, сумасшедший, — как в кабинет, подобно мне, без стука ввалился звезда отделения Олег Михалыч собственной персоной.
— Ну, что, голубки, наворковались? — и подмигнув мне, поднял большой палец, — Геннадий Ильич, да ты жжёшь!
Я смутился, вытирая влажные от поцелуя губы, поняв, что о моём «плохом» поведении уже знает если не всё отделение, то его врачебная часть смены точно. Лазарев не преминул поделиться увиденным с коллегами за сигареткой.
Ирина Алексеевна не успела среагировать колкостью на недвусмысленное замечание Брагина, и он, воспользовавшись ситуацией, обрадовал нас новостью, которая не сулила ничего доброго.
— Заканчиваем расслабляться и в бой. Взрыв бытового газа на Ярославке. Обрушение подъезда и все радости прилагаются. Я в первой операционной, ваша — вторая. У вас женщина с ожогами лица, рук и внутренним кровотечением. Кажется, там ещё что-то с ногами.
Тяжело вздохнув, я нервно забарабанил пальцами по столешнице, понимая, что домой мы вновь попадём неизвестно когда. На лице жены я прочитал сожаление о несбыточной близости с идиотом мужем, но делать было нечего. Нас ждали люди, которым мы со своими навыками и знаниями были нужнее.
Брагин ещё раз бросил на нас беглый взгляд, усмехнулся и скрылся за дверями кабинета.
— Ген, может быть, домой поедешь? — вопрос был глупым. Она прекрасно знала, что я не брошу её одну в этом круговороте адреналина и хаоса.
— Конечно, нет, Ир. Никуда я без тебя не поеду. Моё место рядом с тобой. — И приобняв её за талию, я шепнул, — Давненько мать, мы с тобой вместе не оперировали. Я скучал.
Она легонько хлопнула меня по руке и едва улыбнувшись сказала:
— Нашёл по чему скучать.