3. Море волнуется (1/2)

Планы Цинсюаня канули в глубокую пропасть, когда в первый день долгожданных курсов стилистов выяснилось, что его лучший друг уже благополучно свинтил на море. И ведь даже словом ему не обмолвился! Просто на закономерный вопрос ”ты где?” ответил красочным селфи на фоне накатывающих на берег волн. Такого коварства Цинсюань не ожидал и почти задохнулся от возмущения. Конечно Хэ-сюн говорил, что не собирается на ”эти дурацкие курсы”, но когда это он сходу на что-то соглашался? А ведь в итоге всегда выходило именно так, как задумывал Цинсюань. И вот его так жестоко продинамили! Даже не сказал, что собирается уезжать на море. Видимо, чтоб Цинсюань не успел поменять планы и отправиться следом. Такие номера были вполне в его стиле: сорваться, словно ветер, переиграть всю картину по ходу действия.

Теперь курсы потеряли большую часть своей привлекательности. Цинсюань поплелся на них унылый и даже не вникал в процесс. А после, разозлившись до такой степени, что не мог внятно высказаться, напечатал гневное сообщение, где в красках объявил, что Хэ Сюань худший друг на свете и как он вообще мог поступить так жестоко?! Перечитал несколько раз, исправил несколько особо непечатных фраз, а потом стер все одним махом. С Хэ Сюаня станется пожать плечами и внести его в черный список. Да он так уже делал и не раз. Вместо этого, собрав все своё благоразумие и актерский талант, он набрал знакомый номер, и почти час изображал как счастлив, что Хэ-сюн попал на море, которое так любит, и ничего страшного, что тот его оставил на несколько недель. Приправил все восторгами относительно курсов и мифическими планами на несколько дней вперед, которые сочинил на ходу. Во всем этом спектакле был только один смысл — усыпить бдительность Хэ Сюаня и, заговорив ему зубы, вызнать, где именно тот отдыхает.

Хэ Сюань хорошо знал своего говорливого самопровозглашенного друга и подвох чуял за версту, но не всегда получалось вовремя понять в чем он состоит. Вот и теперь, где-то между рассказами о фирменных блюдах и красивых видах, он проговорился на каком курорте остановился. Ему даже в голову не пришло, что уже через час Цинсюань паковал чемодан, а номер в отеле и билет были забронированы еще по пути домой. Хэ Сюань рассматривал свою поездку как раз-таки как возможность отдохнуть от Ши Цинсюаня. Отдохнуть и подумать. В последнее время в его жизни стало слишком много этого ветреного парня. Когда перешёл в новую школу, он и не думал, что в первый же день станет объектом его усиленного внимания, даже ничего для этого не предпринимая. Цинсюань просто подошёл и предложил дружить. Хэ Сюань отказался, но в ответ получил только веселый смех и жуткого прилипалу. Цинсюань был глотком свежего воздуха: яркий, смешливый, общительный — полная противоположность Хэ Сюаня. Совершенно непостижимым образом его любили все и все хотели с ним дружить, а он в свою очередь выбрал в друзья самого хмурого парня в школе. Конечно, он общался и с другими, но это общение было каким-то отстранённым, словно между Цинсюанем и людьми сохранялась тонкая, но видимая грань. А с Хэ Сюанем он все границы стер и вел себя абсолютно открыто, полностью доверяя новому другу свои мысли и желания. Это-то и напрягало. Ощущать к себе такое всеобъемлющее доверие не казалось Хэ Сюаню чем-то обыденным, и он даже не был уверен, что желает принять подобную ответственность. Он долго отпирался, продолжая твердить этому упрямцу, что они никакие не друзья, но кто бы его слушал. И вот теперь, когда впереди замаячил последний учебный год, Хэ Сюань хотел понять для себя раз и навсегда, что для него значит Ши Цинсюань. А для этого ему нужно было время, и желательно подальше от виновника постоянных переживаний. Несколько недель порознь давали возможность собраться с мыслями и чувствами, определить, сможет ли он теперь существовать без звонкого смеха под ухом и теплых пальцев на руках, вечно утягивающих его в сумасбродные приключения. У Хэ Сюаня была хорошая перспектива уехать учиться в другую страну и это могло многое изменить в его жизни, но некоторые перемены могут принести не только удовольствие. Можно сказать, что это лето было решающим и для их с Цинсюанем отношений.

Не ведая, что собирается нарушить планы друга по самокопанию, Цинсюань заканчивал сборы под неодобрительное бормотание брата.

— У тебя один ветер в голове. Несколько месяцев ныл как хочешь на эти свои дурацкие курсы, а теперь все бросаешь из-за выкрутасов друга-болвана.

— Гэ, не говори так! Хэ-сюн мой лучший друг и без него мне будет грустно. Не беда, что пропущу курсы, а вот если упущу возможность провести вместе эти каникулы — будет куда обиднее.

— Он же не на все лето уехал, успеете еще ерундой страдать. Да и что это за друг, если бросил тебя слова не сказав?

— Он просто не хотел меня расстраивать.

Ши Уду только фыркнул:

— Как же! У тебя что глаза на затылке? Этот Хэ Сюань мутный тип, у него на роже написано, чтоб никто близко не подходил. Да как ты с ним вообще общаешься? Там же эмоций как у амебы.

— Гэ! Прекрати, пожалуйста. Хэ-сюн может и кажется хмурым, но он очень добрый и отзывчивый, ты просто его плохо знаешь.

— И представь себе узнавать ближе не желаю.

— Я же ничего не говорю о твоих друзьях, а они мне тоже не сильно симпатичны, особенно этот бабник Пэй Мин.

— Да ты ни одного случая не упускаешь, чтоб высказаться в его адрес, — возмутился Ши Уду.

— Неправда, это он вечно меня задевает первый!

— Не веди себя, как ребенок!

— А ты не нуди, как старый дед! Гэ, я правда не хочу, чтоб ты злился, но к Хэ-сюну все равно поеду. Тем более, родители не против.

— Да они во всем тебе потакают. А ты и рад пользоваться!

Цинсюань уселся на чемодан и с натугой застегнул змейку. Ши Уду представилось, как в дороге на какой-нибудь кочке все это добро с громким хлопком выстрелит в багажном отсеке.

— Зачем нагребаешь столько вещей? Ты же туда не жить переезжаешь.

Цинсюань сделал большие, удивленные глаза:

— Ты о чем? Я взял только самое необходимое.

Ши Уду закатил глаза, напомнив Цинсюаню в этот момент Му Цина, и ушел, потеряв всякую надежду отговорить брата от очередного фортеля.

На место Цинсюань прибыл уже к вечеру, заселился, распаковался и решил, что Хэ Сюаня проще всего будет отыскать за ужином в отельном ресторане. И оказался прав: тот сидел за столиком, почему-то в одиночестве, и с аппетитом уплетал на вскидку меню для всей семьи. Его аппетит был чем-то, вроде школьной легенды, хотя по тощему парню в жизни не скажешь, что он хорошо питается. Цинсюань подкрался сзади, и ловко выбрав момент между стуком палочек о тарелки, закрыл другу глаза.

— Угадай кто? — радостно представился он своим звонким щебетом.

Хэ Сюань вздрогнул и едва не подавился. Отдернув от лица тонкое запястье, уставился на Цинсюаня совершенно ошарашенным взглядом, чем привел того в полный восторг.

— Сюрприз, Хэ-сюн!

— Ты что тут делаешь? — возмущенно вопросил Хэ Сюань, почти со священным ужасом понимая, что никакого уединения ему теперь не светит — этот вездесущий парень способен достать из-под земли.

— Конечно же я приехал, чтоб составить тебе компанию. — счастливо заявил Цинсюань, — Хэ-сюн, надо было сразу мне рассказать, что вы с семьей планируете уехать на море, я бы заранее отменил курсы и поехал вместе с вами. Мы же так давно не ездили вместе на отдых!

Цинсюань улыбается легко и беззаботно, словно говорит о сущем недоразумении, случившемся по ошибке. Сказать правду, глядя в эти лучистые глаза, совершенно невозможно и Хэ Сюань опускает взгляд. Он знает, что прав и неправ одновременно. Он подпустил его слишком близко, не установил границы, за которые нельзя заходить, а теперь пожинает плоды собственной беспечности. Как часто они проводили отдых раздельно? Уже и не вспомнить. Всегда рядом — куда один, туда и второй. Точнее, куда бы Хэ Сюань не собрался, Цинсюань следует за ним и за собою тоже тащит, не спрашивая. Вот почему сейчас стало так сложно решиться что-то кардинально изменить в жизни — разорвать прочную нить, связавшую его с другим человеком.

Хэ Сюань молчит, глядя в опустевшую тарелку, и Цинсюань сам продолжает расспрашивать:

— А где же все твои? Почему один ужинаешь?

— Они на экскурсию уехали в соседний город на два дня.

— А ты почему не поехал? — Цинсюань улыбается, подчищая фрукты на большом блюде и смотрит пристально, словно выискивая какие-то ответы, но на хмуром лице как всегда мало что можно прочитать.

— Устал, — понимая, что уже ничего не изменит, Хэ Сюань отмахивается от размышлений, — а ты один приехал?

— Ага, родители работают, а гэ и волоком не вытащишь отдыхать, — Цинсюань недовольно гримасничает, — ты ж его знаешь: если все не продуманно и не спланировано заранее, он и шагу не сделает.

Хэ Сюань понимающе хмыкает. Понимает он скорее Ши Уду, хоть тот ему и не нравится. Но спонтанные выходки младшего Ши не нравятся не меньше. Срываться, как ветер, ни о чем не заботясь — совершенно безрассудно, только Цинсюаню глубоко наплевать на ответственность и серьезность. Его беспечность злит и восхищает одновременно. Хэ Сюаню никогда таким не быть — он и не желает. Но каждый раз следовать за порывистым приятелем — будто прыгать с высоты и чувствовать отрастающие крылья. Называть его другом Хэ Сюань не любит — что-то внутри противится этому слову, но что и почему, он пока и сам не знает. Вечно бубнит едва слышные протесты, а Цинсюань заливисто хохочет и опять щебечет свое ”лучший друг”.

— Так и какие у нас на завтра планы?

— Лично я собираюсь выспаться, — отметает Хэ Сюань любые посягательства на утренние часы, — и чтоб ноги твоей в моем номере не было как минимум до десяти.

— Но, Хэ-сюн, я даже не знаю в каком ты номере остановился, — Цинсюань разводит руками.

— Хвала небесам!

— Ну, Хэ-сю-юн, разве интересно просто спать, когда вокруг столько развлечений! Давай прогуляемся по вечернему пляжу для начала...

— Никаких прогулок, — резко возразил Хэ Сюань, ощущая зарождающуюся мигрень, — я устал и хочу спать, так что на сегодня все. Расходимся.

Но кто бы сомневался, что Цинсюань не отвяжется.

— Миленько тут у тебя, — заключает он, осматриваясь.

Хэ Сюань выбрал самый скромный номер, лишь бы отдельный. Ему хотелось тишины и покоя. И хотя в отеле все номера были удобными и уютными, он, конечно, не шел ни в какое сравнение с тем, где остановился Цинсюань. Этот транжира всегда брал самое лучшее, не считаясь с ценой. Мог себе позволить и скромностью не страдал.  Еще одно весомое отличие между ними. Хэ Сюань не родился с золотой ложкой во рту, хоть и не нуждался тоже. Но вот так беспечно тратить деньги, которые еще и зарабатывать не научился, все же не мог себе позволить. Они совершенно разные, ни в чем не похожи. Так почему Цинсюань так удобно устроился на его постели, словно тут и собирался заночевать? А главное, почему Хэ Сюань его никак не прогонит?

Смотреть полночи глупые фильмы оказалось совершенно не интересно и Хэ Сюань уснул где-то час спустя, под веселые комментарии Цинсюаня, а утром его ждал сюрприз. На односпальной кровати, и без того тесной, он спал не один, при этом Цинсюань умудрился изобразить морскую звезду, распластавшись на животе и закинув руку и ногу на Хэ Сюаня. Странно, что не разбудил своей возней, и еще более странно, что Хэ Сюань не свалился с самого края постели, куда его за ночь успешно сдвинули. Но самое возмутительное, что Цинсюань не уснул случайно за просмотром фильма: телевизор оказался выключен, а вещи аккуратной стопочкой пристроены на стуле. Значит он просто поленился возвращаться в свой номер, без зазрения совести потеснив друга на и без того узкой кровати. Первым порывом Хэ Сюаня было спихнуть наглеца на пол, он даже руку вскинул. Да так и завис, рассматривая расслабленный, умиротворенно сопящий профиль. Цинсюань едва заметно улыбался во сне, каштановые волосы забавно завивались на кончиках, обрамляя лицо почти ангельским ореолом. Даже во сне он создавал впечатление воздушной легкости, будто готов вспорхнуть в любую секунду. Занесённая рука будто сама собою коснулась непослушных прядей, убирая их с лица, едва скользя по теплой, нежной щеке. Цинсюань смешно сморщил нос от щекотки и повернулся на бок, промычав что-то неразборчивое.

Хэ Сюань уставился на его приоткрытые губы и упустил момент, когда оказался слишком близко, практически нависая над спящим другом. Что именно он собирался делать, даже сам не понял, или не захотел понимать, зато отшатнулся так, что свалился с кровати без посторонней помощи.

— Хэ-сюн, ты в порядке? — Цинсюань свесился с края постели, заспанным взглядом пытаясь оценить степень ущерба.

Злой на себя и весь мир, Хэ Сюань с недовольством уставился в ответ:

— Ты какого со мной улегся? Своей постели нет?

— Так к себе идти надо было, — беззаботно пожал плечами этот генератор сомнительных идей, — а тут я уже удобно устроился.

— Очень удобно, — пробубнил Хэ Сюань, — только не мне.

— Так это я тебя столкнул? Ну прости, Хэ-сюн, не ворчи только, я правда случайно.

Оставив Цинсюаню это маленькое заблуждение в качестве мести, Хэ Сюань поплелся в ванну, отгоняя назойливую, как комариный писк мысль, что вместо падения с постели, в ней можно было заняться чем-то более приятным. Холодные струи остудили неожиданно разыгравшуюся фантазию и в комнату он вернулся почти обретя душевное равновесие. Цинсюань из номера уже ушел, оставив на подушке непонятно где взятый ядовито-розовый стикер с посланием ”Хэ-сюн, жди меня внизу в ресторане (^з^) Приведу себя в порядок и спущусь — позавтракаем и обсудим планы на день(･ᴗ･)♡”. Даже в письменной речи Цинсюаня изобиловали смайлики и рожицы, что само по себе многое о нем говорило. Хэ Сюань только головой покачал, и прихватив телефон, отправился на место встречи, точнее на место, где кормят.

Только благодаря отменному аппетиту лучшего друга, Цинсюань успел к нему присоединиться. Нормальный человек за это время и собрался бы, и поел, и, возможно, сходил на экскурсию. Зато к завтраку он вышел, как на подиум. Даже укладку сделал и, Хэ Сюань готов был поклясться, добавил макияжа. Если в начале их знакомства такое внимание к внешности казалось Хэ Сюаню показушностью, то сейчас он знал, что Цинсюаню просто нравится всё это косметическое богатство и искренне наслаждается процессом создания образов. От того так и рвался на летние курсы, вот только зачем было отказываться от планов ради недельной поездки? Ведь Хэ Сюань даже собирался по возвращению составить ему компанию, хотя сам в этом ничего не смыслил, да и не желал начинать разбираться.

— Так какие у нас планы на день, Хэ-сюн? — нагребая себе побольше вкусностей, изобилующих на столе, поинтересовался Цинсюань.

Хэ Сюань угрюмо провожал взглядом исчезающие блюда, которые он, между прочим, взял исключительно для себя, но Цинсюаню было лень идти за собственной порцией:

— Лично я собираюсь отдыхать весь день, а ты можешь заниматься чем угодно.

— Ну, Хэ-сю-ю-юн, — заныл недовольный такой скучной программой приятель, — ну что это за отдых, если не заниматься чем-нибудь интересным? А давай покатаемся на яхте? Я узнал, что тут можно взять напрокат любой водный транспорт или присоединиться к совместной экскурсии.

Хэ Сюань сильно сомневался, что эдакое удовольствие ему по карману, тем более, он специально не поехала семьей, чтоб на несколько дней остаться в тишине, наедине со своими мыслями.

— Не интересует, — отрезал он и вернулся к прерванному завтраку.

— Как не интересует? — опешил Цинсюань. — А я уже...

— Что уже?

— Забронировал для нас яхту и внёс задаток.

Способность этого ветреного горя транжирить деньги не раз поражала Хэ Сюаня, как и его привычка сперва делать, а потом думать:

— А меня ты спросить собирался?

— Я спрашиваю сейчас, — лучезарно улыбнулся Цинсюань, — давай покатаемся.

— Сейчас ты меня ставишь перед фактом, но я уже сказал, что не собираюсь ни на какие прогулки: ни пешие, ни вплавь. Так что если хочешь, можешь отправляться один.

— Но как же, я ведь хотел, чтоб мы провели время вместе.