Глава 13. Просто поверь мне. (1/2)
Глава 13
Линейный крейсер «Добивающий» пересечение Стеннесс, сектор Айрон, Внутреннее Кольцо.
Рены стояли в ангаре плотной стеной, чуть склонившись друг к другу. Со стороны это выглядело, как группа в черном, с явно заговорщицкими намерениями. Впрочем, так оно и было.
Техники косились на них с опаской, пилоты, отойдя подальше, единогласно решили, что инспекция навигационной системы что-то да значит. Им было приказано ждать, они ждали, с тревогой наблюдая, как черные о чем-то шептались, изредка жестикулируя. С Ренами пилоты встречались не в первый раз, но каждая встреча убеждала даже экипажи личной эскадрильи Кайло Рена, что эти безбашенные в бою совершенно не думали ни о тактике, ни о стратегии, бросая свой уродливый ”Ночной Канюк” в лобовую атаку, виртуозно обходя линии огня и прорываясь к поверхности планет скорее вопреки, чем ”потому”. Так что стояние черных, да еще с характерными такими рубящими жестами руками, в изрядной степени напрягало пилотов.
— Жребий бросать не будем, — твердо решил Траджен, — из всех нас подойдет Вик.
— Он ниже Кайло! — не согласился Ушар, — Это будет заметно!
— Ерунда! — Траджен чуть поднял голову в шлеме, осмотрев ангар, никого поблизости не было, — На четыре сантиметра ниже — это ерунда! Зато он точно без проблем влезет в его одежду. Ну, не я же и не ты, Ушар! Курук нужен, тут без вариантов. С ним пойдут Кардо и …- Траджен обвел взглядом рыцарей,- и ты, Ушар. А мы останемся тут.
— А, может…- неуверенно произнес Кардо, — это и к лучшему… если он ее убьет?
— Если он ее убьет, — глухо в вокодер проговорил Курук, — он совсем с катушек съедет, тогда и нам… знаешь, неизвестно чего ожидать.
— Он совсем после того боя на Сокорро… Да-а-а, — кивнул Ап,лек,- я согласен, мусорщица - это проблема!! Но таким я его не видел…
— Да, давно мы его таким не видели! — Курук тоже осмотрелся, все спокойно.
— Грузитесь и тихо сматываетесь, — понизив голос сказал Траджен, — а мы тут… прикроем, если что. Как прилетите, покрутитесь там над поверхностью, почуете, сразу садитесь, думаю, при вас он застопорится хоть на несколько секунд, а это может решить все!
— А если мы опоздаем? — спросил Курук.
— Вот сдается мне… — Кардо помолчал, крутя в руках инфочип со считанными данными навикомпа истребителя, — сдается мне, парни, как бы не ловушка это… Девка эта — приманка…
— Не знаю, — вздохнул Траджен, — но то, что там происходит между ними что-то… это точно! Если ловушка… не завидую я этим ловцам.
Рыцари разделились. Три высокие и мрачные фигуры направились в дальний конец ангара, где отдельно от остальных кораблей, под охраной штурмовиков стоял их новый НОД-9. А Траджен и Ап,лек, не оборачиваясь, пошли к лифту.
Визит Ренов к Викрулу, уже переведенному в палату, не удивил доктора Юдрега. Он даже не вздохнул, как всегда тяжко, потому что черные Рены вносили дисбаланс в строгую красоту медотсека и несколько пугали своим видом персонал. Однако сейчас они скрылись в палате, остановив порыв доктора доложить о состоянии здоровья пациента, принесшего Юдрегу не только волнение и запредельную тревогу о своей дальнейшей судьбе, но и профессиональную гордость за то, что ему удалось вытащить этого черноглазого парня из тисков смерти.
На этот раз рыцари пробыли довольно долго, и, лишь когда вышли, поинтересовались у врача, когда Викрула выпустят на свободу. Юдрег хмыкнул, смешно насупив светлые брови:
— Если вы хотите, чтобы без последствий, то дня через три, не раньше, а, если ветер свободы так играет в… голове, простите, то тогда я снимаю всякую ответствен…
— Через три дня, док! — сказал Траджен, уставившись на врача визорами, в которых отражалось немного озабоченное лицо Юдрега.
«А почему их только двое?» — подумал доктор, с долей тревоги смотря вслед удалявшимся Ренам.
Появление рыцарей на мостике флагмана, одних, без Верховного Лидера, привнесло волнение в умы и сердца дежурной смены.
Конечно, девятнадцать тысяч человек офицерского состава не могли близко знать друг друга, а уж о более, чем полусотне тысяч военнослужащих и речи не шло, но экипаж крейсера оставался сплоченной командой, тесно взаимодействующими службами, а потому слухи и мнения быстро распространялись по кораблю. Тут знакомые, там друзья, с кем-то вместе учились... Так что с появлением рыцарей на ”Добивающем”, разговоры в столовых, кубриках и местах отдыха не стихали. Хотя, стоит признать, в последнее время скандалов и пересудов стало заметно меньше, с тех самых пор, когда Хакс, еле сдерживаясь от ярости, но с ледяной своей вежливостью продемонстрировал Верховному внушительную стопку рапортов с жалобами на непозволительное поведение рыцарей Рен. Выражалось это не столько в гневном возмущении старшего офицерского состава, который эти самые Рены могли запросто отшвырнуть с пути в стену, не соблюдая никакой субординации, и даже не в регулярных драках со спецназом, казарма которого была в непосредственной близости с каютами высшего офицерского состава на верхних уровнях, где, собственно и обитали Рены тоже. И даже не в том, что рыцари совершенно игнорировали замечания все тех же командиров, когда внаглую распивали спиртные напитки, устроившись в плотной и густой тени раскидистых пальм арека, росших в зоне отдыха экипажей на средней палубе, предварительно выгнав с этой зоны всех, кто находился там в тот момент.
Доля рапортов женской половины личного состава была внушительной. Открытых актов насилия пока не произошло, но пошлые и грязные шуточки и намеки постоянно, а несколько случаев неприкрытой сексуальной агрессии в отношении дам, имели место быть. Хаксу было, если честно, глубоко безразлично, что там чувствовали грубо облапанные офицеры, считали они себя униженными, не считали, но Рены покушались на святая святых - дисциплину и устав!
Все вместе, плюс рассказы тех, кто видел, как действовали Рены в бою, какими словами посылали командиров, пытавшихся приобщить их к консолидированным действиям, несколько избитых штурмовиков, ну и так, вообще, антураж, создавали устойчивое мнение, что эти черные способны на все! Сейчас двое из них решительно направлялись к командиру, обдав дежурную смену запахом чего-то горько-горючего, сугубо мужского, холодной стали и застарело обгоревшей кожи их плащей.
Капитан Эрдисон Пивей, с невозмутимостью снорбала ждал приближения рыцарей, в отличие от своих теперь, в отсутствие Хакса, подчиненных, Эрдисон спокойно переносил как самого Верховного, так и его Ренов в шлемах. По слухам, без шлемов их видел только спецназ, хотя запомнить лиц никто не мог. А уж кто из них кто, описать и подавно. Потому как драки случались аккурат после боевых вылетов на природу какого-то мира и спецопераций, а тогда элита корпуса несколько расслаблялась горячительным.
Капитан Пивей прекрасно знал, что под каждым шлемом присутствует вполне себе некая личность. Но, если Верховный шлем снимал, возвращаясь со своих вояжей неизвестно где, то вот рыцари так и оставались для всех загадкой.
— Что там у вас по плану, капитан? — спросил тот, кто повыше и, кажется постарше, по крайней мере, Пивею так казалось, в шлеме с визорами, сильно смахивающими на визоры штурмовиков смерти.
— Среднее кольцо. Орд-Буэри, Орд-Вари, Орд-Маркас… Третья и шестая эскадра уже доложили, что Орд…
— Отлично! — прогудел Траджен, — Дальше не стоит. Верховный Лидер отбыл по делам, но все остается в силе, капитан, вы знаете, что делать. И да, пригласите в Зал советов Гармута, у нас к нему разговор.
Пивей тоже проводил рыцарей взглядом. Только в отличие от Юдрега он не задал себе вопрос, он подумал, что отсутствие Верховного становится слишком частым, когда неясна судьба генерала Хакса. И это его встревожило. Но сейчас он, капитан Пивей, несмотря на кривую недовольную усмешку Прайда, командующий флотом! Значит, он несет ответственность за проводимые операции. Через четыре дня Верховный Совет… Обычно больше двух-трех дней Кайло Рен не отсутствовал, но сейчас Пивей заволновался. Почему Верховный сам не отдал приказ?
Сектор Слуис. Система Калаб.
Ах, как Роуз не хотелось вставать! Ей снилось что-то такое... доброе, отчего в душе звучала хрустальная мелодия... Сквозь полуприкрытые реснички она видела, как весело скачут по дереву стен солнечные зайчики... Солнце играя в листве, посылало свои лучи в окно ее комнаты... За окном лес... Она не помнит, что ей снилось, только неуловимый шлейф запаха этого леса после дождя... что-то почти невесомое, как касание лепестков по коже... И так тепло и влажно, и томно-сладко ныло тело... Она еще не проснулась, еще в этой легкой дымке сна...Но тут дымка дрогнула...
Из прозрачной пелены-вуали ее сновидений на нее смотрели глаза крайт-дракона! Роуз приложила ладошки к низу живота... Испугалась... Это томно-сладко и влажно...
— Мамочка-а-а! — прошептала Роуз, вскакивая с кровати.
Она никогда ничего не боялась! Почему же сейчас так бешено стучит сердце, и так сжимается от страха в комочек ее душа? Роуз, ты не знаешь, как тебе быть, потому что раньше ничего не происходило в тебе самой, не откликалось вот так, ярко и чувственно, только слабые очертания того, чего ты ждала... Тебе только казалось, что волнение, которое ты испытывала по отношению к По, к Финну, это восхищение их отвагой, стремлением, этот ореол их героизма.... созданный самой тобой, это и есть то, что ты желала... бы... Только все не так!
Она словно стояла на краю пропасти, уже зная, что сделает роковой шаг, но еще не осознавая, еще пытаясь убедить себя, что это постыдно и гадко, ЧУВСТВОВАТЬ то, что в ней, как наполнившаяся река, которая вот-вот выйдет из берегов... Она не должна... это... это предательство... это... он враг!
Зозидор! Опять подсыпал своей дряни! В прошлый раз она ведь тоже почти ничего не помнила... Почти... Только запах леса, и то, как проклятый Хакс крепко держал ее, прижимая сильнее, когда Наблюдатель делал прыжок. Ощущение его груди под тканью кителя, тепло его губ и горячее дыхание у своего виска: ”Держись, Тико, тебе еще надо убить меня...” Убить крайт-дракона... Она НЕ ДАЛА убить его, ненавидя, в жажде своей личной мести... А сейчас...
Роуз не включила обогрев, хотя Оди строго настрого приказала... Холодная вода остудила тело, но не сердце... Она совсем ничего не знала о самой себе, оказывается. И все то, горячее и жгучее, непознанное и неведомое, терзавшее ее то радостью, то душевной болью, то тревогой, то отчаяньем, заставлявшее ее делать то, что она никогда бы не сделала, думать о том, о чем она никогда бы не посмела подумать, чувствовать то, что она никогда не должна была чувствовать, хрупкое и невесомое, трепетное, робкое, но такое притягательное и сильное, как течение той реки, откуда бы она не выбралась сама, если бы не генерал... Как? Как ей прожить эти две недели, пока Хакс не уберется в свой Первый Орден? И она забудет... это... пройдет...
В доме было тихо, а вот двери в сад были распахнуты... Солнце лавиной света врывалось в коридор, а снаружи... Роуз остановилась, спрятавшись за выступом стены, только потом осторожно выглянула.
На траве у груды бревен крайт-дракон игрался с маленьким ускеном. Бош прыгал, прижимал ушки, улыбаясь во всю пасть, снова прыгал, обхватывая руку Хакса, который дразнил его, пытался царапать задними лапами, покусывая, но когтей не выпускал. Отскакивал, как мячик, снова прыгал, на плечи Хакса, на спину, издавая свое ”уа-а-у-а-а”. Армитаж ловил его, трепал за холку, переворачивался с ним, катаясь по траве, и... хохотал!
А Роуз, застыв в своем укромном углу, не могла отвести взгляда от этой веселой возни генерала и ускеныша, пораженная не тем, что Хакс валялся на траве, совершенно не заботясь о том, что листья и травинки нацеплялись на его рубашку и штаны, и живописно и ракурсно топорщились из волос, не тем, что Бош умилял детской своей доверчивостью и восторженным весельем, и не тем, что солнце отсвечивало огненным не только от волос Хакса, но и от шерстки Боша, сочным рыжим расцвечивая зелень травы... Она слышала его смех! И этот смех заставил забить в ней барабаны-каста, отдаваясь ритмом волнительного, ошеломляющего ее прилива... нежности в душе. Она видела сейчас совершенно незнакомого ей парня, с мальчишеской улыбкой, лучистым взглядом из-под растрепавшейся рыжей челки, и вспыхивало в его взгляде зелено-золотыми искорками, а в уголках глаз собрались смешливые такие морщинки... А Хакс упал на спину, прижимая рыжего веселого Боша, гладил его от холки до хвоста, принимая благодарное урчание маленького ускена.
И Роуз вдруг захотелось... туда, к ним, в этот яркий свет, что окружал их, Армитажа и Боша! Она видела искреннюю радость обоих, непритворное, рыжее счастье, и ей тоже захотелось такой вот радости... вместе с ними...
— О! — сказал у Тико над ухом голос Зозидора Слайка, а Роуз вздрогнула от неожиданности, оборачиваясь.
— Я... я думала, вы уехали... — засмущалась Тико, точно старик мог увидеть ее мысли и услышать ее желание.
— А я ж ему говорил, — совершенно спокойно и тихо продолжил Слайк, — пора уже от этой свой шкуры-то избавляться...
— Какой... шкуры? — Роуз ничего не понимала.
— А у тебя, Роуз, плохо со зрением, что ли? — Зозидор перевел взгляд с генерала на девушку, и снова Тико не понимала, то ли смеются его глаза, то ли это так свет падает...
— Нормально у меня со зрением, — буркнула она, — вы про шкуру давайте!
— Да что тут говорить-то, — вот сейчас старик растянул сухие губы в улыбке, а в глазах отчетливо и озорно блеснуло, — когда этот хитрый лис сбрасывает свою шкуру оборотня...
— Кто... лис, то есть оборотень? — Роуз посмотрела на Армитажа, который закинув руки за голову, лежал на траве, жуя травинку и смотря на облака в небе, а Бош, растянувшись по его ногам рыжей кляксой, жмурился от удовольствия, и оба выглядели крайне довольными...
— Как кто? Этот вот, который не ускен, генерал который, разве ты не видишь?
Роуз опустила голову, рассматривая свои мягкие полусапожки:
— Он не лис! Он... крайт-дракон! Вы разве не видите?
Зозидор прищурил один глаз, положил Тико на плечо тяжелую и широкую ладонь, с потемневшей от загара морщинистой кожей и, наклонившись, кивнул на генерала с Бошем:
— Да-а-а? — потом отступил на шаг, отпустив ее плечо, сложив руки на груди, — Я тебе вот что скажу, Роуз, был бы он Крайт-драконом, сгинула бы ты уже давно даже не там, на реке, а гораздо раньше, свернул бы тебе шею, как боглику, да и все, свободен! Он может, уж поверь мне, уж Зозидор-то повидал...
— Он меня за собой потащил, чтобы пытать и казнить! — вспыхнула Роуз, — Отомстить за то, что мы его в плен взяли! И еще обещал меня на растерзание отдать, родственникам...
— А ну, тихо! — строго прошептал старик, — Чего ты опять завелась-то? На всех родственников тебя не хватит, соображать надо! Может, и хотел, что скорее всего. И что? Любой бы потом такую обузу в виде тебя скинул сразу, чтобы в живых остаться! А я-то видел, что он в гроте лежанки сделал, да ловушки ставил, значит, решил остаться, пока ты не выздоровеешь, а это для него время, риск опять же!
— Что вы его все время защищаете? — не остывала Тико, — Что вы все время мне пытаетесь тут доказать, какой он хороший! Он — преступник! Военный преступник!
— А! Сама-то ты таких слов точно не могла определить. Значит, снова не свое мне тут пытаешься доказать. Он вот и сам верит, что он такой и есть, безжалостный и беспощадный, только и Зозидор повидал... Нету тут никаких преступников, поняла? Тут- нету! Глаза свои открой, — Слайк снова кивнул на Хакса, — какой вот он дракон, крайт этот, когда валяется на траве и с ускеном веселится? Любой крайт уже бы сожрал ускена, а Бош, смотри, живехонек!
— Да ну вас! — с досадой отмахнулась Тико, — Я думала, что вы меня защитить хотите, а вы... почему-то его защищаете!
— Дак это ж не он тебя дубиной-то...- попытался высказаться Зозидор, но Роуз уже шагнула в лавину солнечного света, сам же сказал — сложить наколотое устойчиво! И еще... у нее в саду работы вон сколько! А этот... не крайт, который, валяется тут... прямо на виду! Ладно! Этот Слайк не знает, кто такой Хакс, а Роуз... Она снова между двух огней? И снова в ней сталкиваются две пылающие стихии? Прошлое и настоящее? В конце-то концов! Она уже все решила! Это ... наваждение, это в ней... опасное, пугающее, это... притяжение... Это НЕПРАВИЛЬНО! Просто нужно не поддаваться на его провокации! Просто нужно... ” И построже с ними!” — напутствовала ее Гвиллин...
Хакс приподнял голову, повернувшись, Тико шагала прямо на них с Бошем! Генерал сел, прихватив котенка на руки, а диверсантка, переступив через вытянутые ноги Хакса, остановилась у площадки с накиданными как попало дровами, уперев руки в бока.
Зозидор Слайк, кинув взгляд на солнце, сам себе кивнул, время до выезда еще есть, облокотился локтем о стену дома, подперев голову рукой, приготовился смотреть и слушать.
Роуз обвела взглядом дрова, нахмурила бровки, думала, потом ногами откидывала поленья, расчищала место, потом принялась собирать плоды трудов Хакса, укладывая их в ряд, плотно друг к другу на траве, остановилась, обернулась.
Генерал удобно устроился все там же, поглаживая урчащего Боша, наблюдая за манипуляциями Роуз. То есть, он автоматически отмечал ее действия, но совсем не автоматически буравил ее спину взглядом, сам додумывая те очертания ее талии, бедер, груди, которые определялись, когда она наклонялась или поворачивалась. Бесхитростно и прямо признавшись себе, что ему было приятно смотреть на нее, и что вся она, в этой светлой туничке, с незатейливым узором по вороту и низу, с белой лентой, которой прихвачены были ее волосы, с о-о-очень сосредоточенным выражением лица, казалась такой... домашней... такой... особенной, уютной, близкой... Стоп!
Армитаж прекрасно выспался, раны его не беспокоили совсем, какое-то странное настроение ... Он все время думал, что сегодня он весь день проведет с дикой ксавой, и что хитрый Слайк надавал всяких приказов неспроста!
Но тут генерал спохватился и стал старательно утрамбовывать все свои мысли и чувства касательно Тико в своем сознании, давая себе железное обещание покромсать свою физиологию и все, что там, согласно науке происходит в организме под действием неких гормонов (Армитаж уже проанализировал свое состояние, придя к конкретным выводам!), а, значит, непонятно что, терзающее его изнутри и буквально сотрясающее всего Хакса, должно быть не просто взято под контроль, должно быть, как он умел и привык... уничтожено! Потому что эта Тико... Ничего не получалось! Оставить свои чувства к Бошу и вычеркнуть остальное не получалось! Маленький ускен сломал железные намерения генерала вернуться к себе, привычному, за одну минуту, обезоружив генерала откровенной симпатией и своим доверительным прошением поиграть с ним! И Хакс сдался! Потому что все его приказы самому себе уже не имели смысла. ТУТ не имели смысла! Потому что Тико была рядом, потому что никуда не делось то теплое и медовое в его душе, не утрамбовывалось, растекалось, согревая его сердце... и трепыхалась где-то далеко в сознании полупрозрачная надежда, почти невидимая... Она не отняла свою руку сразу! Не выдернула, не оттолкнула! И звенело тонкой натянутой струной между ними гулкое эхо вопросов без ответов, только Армитажу уже не казалось, он уже знал, что где-то в немой и черной темноте его души есть место, где светит солнце...
— Что ты развалился тут? — сказала Тико, стрельнув сердитым взглядом, — Иди и помогай!
Она держала на согнутой руке штук восемь поленьев, придерживая их подбородком. Край полотняной туники задрался, приоткрывая бедро, обтянутое узкими штанишками, а густые пряди волос, выбившиеся из стянутого на затылке лентой ”хвоста”, обрамляли лицо, как распущенные крылья неведомой птицы. И Тико в этой своей сердитой решимости выглядела уморительно мило, отчего генерал, сам не ожидая, улыбнулся, мотнул головой, сдерживая смех... Категоричность приказа в ее тоне его умиляла...
— Он еще и смеется!- возмутилась Роуз, держать поленья было неудобно, она развернулась и со стуком укладывала их в очередной ряд. Хакс подсчитал, уже шестой! Шустрая!
— Привык там в своем Ордене ничего не делать! Все за него дроиды делают! Привык там... порабощать миры! Сам вот тут наколошматил, сам и складывай теперь!
— А я раненый, — нагло ухмыльнулся Хакс, усевшись на траве скрестив ноги, — ты же сама говорила, что это зона твоей ответственности!
— А ты что, будешь тут сидеть и пялиться? — Тико снова развернулась, отряхнула тунику, — Не такой уж прямо и раненый, я вот видела, как ты тут с Бошем активно по траве катался, значит — работоспособный!
— Не буду спорить, — кивнул Армитаж,- но не вижу смысла делать бесполезную работу. Ты, Тико, как и твое Сопротивление, все делаешь спонтанно, внося бардак в порядок действий.
— Ты опять начинаешь? — воскликнула обиженно Роуз, — Просто нужно сделать то, о чем Зозидор попросил! При чем тут Сопротивление?
Хакс потрепал дремавшего Боша за холку, легко поднялся, едва заметно прихрамывая, двинулся к девушке. Ни он, ни она не оборачивались и не видели, как Зозидор Слайк, вытянув губы в трубочку, задумчиво смотрел на них из-под кустистых седых бровей.
— Да при том! — сказал генерал, подойдя к ней совсем близко, так близко, что она была вынуждена поднять к нему лицо, но не отступила, только опять поджала упрямо губы, — Ты хотя бы подумала, что это вот твое сложение грохнется от удара хвоста даже Боша! Просто взять и уложить дрова это еще не все, Тико! Так же, как просто взять, объявить себя героями и защитниками всяких там свобод, чтобы такие как ты, ничего не знающие и не видевшие кроме своих планеток с нулевой атмосферой, да ангаров с железяками на Ди,Куаре, видели мир только глазами всяких там принцесс и наглых уродов типа Дэмерона...
— Он не урод! И не смей о Лее говорить плохо! Она... мы... сражаемся за гражданские свободы!
— Да ну? А какие? — спросил Хакс, и его губы скривились в усмешке, — Только такие, как ты не хотят видеть того, что есть на самом деле! Так и тут, сейчас... Ты хотя бы посмотрела, Тико, что у полена есть толстый и тонкий край! Ты хотя бы подумала, хоть немного, что их надо распределить так, чтобы уклона в одну сторону не было, чтобы соблюсти равновесие. А у тебя уклон всегда в одну сторону! Поэтому ваша гребаная Республика все время рушится! Поэтому такие уроды, как Дэмерон, всякие торговцы оружием и наркотиками, откровенные изуверы, предатели и дезертиры у вас герои...
Она схватила первое попавшееся полено:
— Знаешь, ты просто не можешь, чтобы не наговорить гадостей даже сейчас, вместо того, чтобы просто помочь! Отойди сейчас же! Или... — твердое решение Роуз не поддаваться на провокации, было поглощено огненной стеной в сознании, похоже, прошлое снова одерживало победу...
— Или что? — с насмешкой спросил генерал, хотя внутри царапало острыми когтями досада, какого черта он снова прицепился к этому Сопротивлению! Он хотел сказать ей совсем не то! Но его задело это ее ”привык там ничего не делать...” Что она знает про Первый Орден?
От того парня с лучистыми глазами и улыбкой, которого она видела недавно, ничего не осталось! Роуз снова видела только холодного и злого крайт-дракона, она сжала полено в руке...
Хакс обжег ее снопом зеленых искр во взгляде, протянул руку, толкнул сложенную поленницу, она зашаталась, а потом, придя в движение, с треском рухнула на землю, превратившись в груду набросанных дров:
— Вот твоя Республика, Тико!
Роуз набрала воздуха, замерев от этого открытого акта агрессии и от негодования, что он сделал с плодами, теперь уже, ее трудов! Их взгляды скрестились, как раскаленные клинки, никто не хотел уступать, а вокруг них уже закручивали спирали невидимые вихри вражды...
Зозидор, подняв глаза к небу, тяжко вздохнул, отлепился от стены и крикнул:
— А, ну! Замолчали оба!
Хакс обернулся, Роуз выглядывала из-за него, а Бош спросонья вскочив, слегка пошатывался, плюхнувшись на попу, сведя четыре глаза к носу, не совсем понимая, откуда такой грозный рык?
Зозидор и впрямь, выглядел недовольным. Обычное добродушно-снисходительное выражение его лица сменилось на строгое, а в чертах сквозила жесткость:
— Я, смотрю, никак вы меня не услышите! Тогда так: еще раз услышу я, что вы тут опять своими взаимными политическими обвинениями бросаться будете, выставлю вас обоих вон, за пределы нашей территории, вот как были! Без всего! И идите вы куда хотите! И мне совсем будет не интересно, когда и как вас сожрут, ужалят, покромсают на куски и что вообще с вами будет дальше! Да что ж вы все никак не угомонитесь-то? Хотя бы тут, сейчас, можно, наконец, оставить эти ваши войны? Хоть один из вас способен увидеть больше, чем каждому в голову заряжено?
Слайк посмотрел на разрушенную поленницу, хмыкнул:
— И, точно, Республика!
— А я что говорил! — победно начал Хакс.
— А если б ты тут свое соорудил, как ты считаешь, уравновешенно, то тоже бы упало! — перебил его Слайк, — Потому что опоры нет! Не на что опираться-то! Сюда смотри, — Зозидор ухватил Хакса за плечо и развернул его к дальней стене дома:
— Вот она, опора, и еще смотри, не просто на земле стоять должно, на выравненном и укрепленном! Чтоб, значит, основание устойчивое было! А уж потом можно складывать. И с уклоном, между прочим! Вот к опоре с уклоном, Армитаж! Тогда и равновесие не нарушится! И все эти поленья в равных условиях окажутся! Думай вот теперь, только молча!
Тут старик повернулся к Роуз, которая сосредоточенно слушала его и сказал, уже мягче, но все так же строго:
— А ты, вместо того, чтобы тут конструкции сооружать и снова с ним спорить, должна была сначала вспомнить о зоне твоей ответственности, то есть накормить нас всех! А уж потом укладывать тут рядами...
— Я... подумала... — Роуз только сейчас поняла, что Слайк прав! Что она, увидев улыбку Хакса и счастливого Боша, просто потеряла голову? А ведь еще раннее утро... Слова Слайка о генерале, водоворот закрутивших ее мыслей, а, оказывается они и не завтракали! Вот как? Сами не могли, что ли, разогреть себе... Но тут же робкая такая мысль укольчиком, это ведь зона ее ответственности! Они были в бою, защищая и ее в том числе! И что же она, Роуз, станет сейчас доказывать... Не станет!
Она вскинула взгляд на Хакса. Нет, не ухмылялся, в глазах теперь сгустившиеся тени, и мерцает за ними загадочным светом... Рассыпалась пеной ее вставшая было на дыбы возмущенная волна в душе, а вместо нее она видела его там, в своем сознании, в отражении зеркала, снова абсолютно целого, генерала Хакса, хохотавшего и игравшего с маленьким ускеном...
— Я сейчас! — сказала Роуз и бросилась к дому.
Армитаж проводил ее взглядом, опустил глаза вниз, смотрел на разбросанные поленья... Дикая ксава снова прошлась по его душе раскаленным дыханием огненного ветра...
Слайк дождался, пока девушка скрылась в сумерках дверного прохода, и сказал почти шепотом:
— Не перегибай, генерал! Стратег должен добиться того, чтобы парализовать волю противника к бою!
— При чем здесь это? — с горькой усмешкой спросил Хакс.
— А при том, — назидательно продолжил старик,- я тебе сказал дикость свою на привязи держать! Чтобы тебе соображать было чем. Тебя ж ранило-то не тут, — Слайк приставил жилистый палец к виску Армитажа, — а тут, — палец переместился к области сердца. — Не усугубляй, генерал, не переводи ранение в разряд смертельных...
— Послушайте, Зозидор, — вздохнул Хакс, — что вы со мной, как с кадетом...
— Это ты слушай, кадет! В этих делах, считай ты еще... только форму надел! А ведь могут и отчислить, за неуспеваемость и нарушение дисциплины!
— Кто? — генерал посмотрел на старика с долей иронии, — кто, крифф возьми, Слайк, и откуда меня может отчислить?
— Ох-о-ох-хо-хо, — покачал головой Зозидор, — да никто! Это образно так! Хотя, образно, как я погляжу, до тебя туго доходит.
— Да, — согласился Армитаж, — предпочитаю конкретику. Вы уж как-то конкретизируйте...
— Конкретизирую! — кивнул Зозидор, — Не веди себя, как дурак! Девушку это пугает! Если тут, — палец старика снова уперся в голову Хакса, на этот раз в лоб, — твои мозги никак не могут отсортировать идеологию с политикой от личного, — то тут, — палец Зозидора ткнулся Армитажу в грудь, — никакой идеологии нет! Вот этим сейчас слушай и этим решения принимай!
Генерал отвел руку старика от своей груди и сказал совсем серьезно:
— Сначала я должен определить конечную цель и ответить на вопрос ”зачем?”...
— Зачем? — Зозидор почесал свой лоб, — да ни зачем! Нет никакой цели генерал! Это... это как вы с утеса в реку сиганули. То ли выживите, то ли нет! Это, как... прыжок в гиперпространстве по маршруту, которого нет на картах! Это... если бы ты услышал, что частоты ваших трансиверов совпали, шит до! Коррг дошинг! — с досадой выругался Слайк, а Армитаж с удивлением смотрел на него:
— Вы... вы что, действительно... думаете, что... Так заметно? — тут Хакс замолчал, сообразив, что с самого начала Зозидор Слайк, пусть с иронией, но говорил о том, о чем Армитаж себе не позволял думать! Дикая Тико для него совершенно, категорично НЕ БЕЗРАЗЛИЧНА!
— Вот смотрел я на вас, — с сокрушением ответил Слайк, взирая на смущенного генерала, — и думал, возможно ли примирить этих двух чужаков, чтобы они поняли, и оставили за бортом корабля ненависть и непримиримость взглядов... Эх.. да что я говорю... Может, ошибся я...
— Нет, — почти шепотом ответил Хакс, — не ошиблись. По крайней мере, в отношении меня. Я услышал вас, Зозидор. Благодарю, — Хакс склонил голову в коротком поклоне, а Слайк, прищурив один глаз, озорно сказал:
— А вот скажи, генерал, на кого похожа твоя Роуз...
— Она... не моя! — взвился Армитаж, — Но у меня есть предположение, что дикие ксавы вполне копируют ее характер! Упрямые, непредсказуемые и совершенно не желающие...
— Ксава? — перебил его Слайк и вдруг рассмеялся, — А что, точно! Храбрая маленькая птичка, которая способна нагнать страху даже на крайт-дракона...
Зозидор отправился в дом, а генерал, дернув щекой, взъерошил и без того растрепанную челку, приказав себе в тысячный раз, (и в тысячный раз знал, что напрасно, но приказал!) никак не реагировать на ее присутствие! Потому, как и отсутствие дикой ксавы в зоне его видимости, это самое присутствие Тико, производило серию стихийных бедствий в душе Армитажа.
Слайк уже был у двери, когда шумно затрещали кусты. Все трое, старик, генерал и Бош повернули головы...
Наблюдатель, проломив брешь в зарослях, бесцеремонно волок тушу животного, с костяными выростами на черепе, обтянутом морщинистой голубоватой кожей. Тонкая безволосая шея была зажата в пасти Наблюдателя, на покрытых легким пухом боках остались кровавые глубокие следы когтей ускена, практически разорвав мышцы, а шесть тонких ног добычи скребли трехпарными копытцами по траве.
Бош взбодрился мгновенно, утробно заурчав, подскочил к туше, впившись в окровавленный бок, практически повиснув, большой ускен так и подошел к Зозидору, с двойным грузом в пасти.
— Та-а-ак... — протянул Слайк, — понятно, давай, Наби, не здесь только, не порть тут... дизайн нам, садовый, а то... — Зозидор кивнул Наблюдателю, который поволок добычу снова в заросли, но уже с утяжелением в виде пытавшегося оторвать кусок себе, висевшего и урчащего Боша, и обернулся к Хаксу:
— Если ты рассчитывал украсть лэнд и отправиться сам... Можешь, конечно, но предупреждаю, — бесперспективно, генерал. Зверье уже спасется, хораксы вышли в свой поход к излучине. А зверье это разное. Трегга, что Наби приволок, существо безобидное, мясо жестковатое, но вкусное, а вот разных других тварей... У нас... потери, Армитаж, — вдруг тихо добавил Слайк, — я не оставлю своих сейчас... а одному тебе... опасно.
Зозидор видел, как помрачнело лицо Хакса. Угадал, значит. Хотел... сам. Что решит теперь? Останется или, все же...
Зозидор посматривал, как Роуз суетилась у стола, смаковал тушеные овощи, пытаясь определить, что она добавила в блюдо, ведь вкус изменился с обычного на пряный, но вместо этого спросил:
— А мясо где?
— В хладошкафе, — хмуро ответила Роуз, — нельзя же все время одно мясо!
— Смотри ты! — проворчал Зозидор, — Научила ее Гвиллин, на наши головы...
— К этому блюду подают рыбу! Но рыбы нет! И на леднике нет! Я спрашивала! — Роуз забрала пустую тарелку у Хакса, он с сожалением хмыкнул, не наелся, но Тико уже поставила другую, с запеченными яйцами гурнасетов и зеленью:
— Вот,- сказала она, смотря на Армитажа, который старательно делал вид, что рассматривает мякушку хлеба, — такого на своем корабле ты точно не ел! И это не Гвиллин, это я... сама... придумала!
Зозидор толкнул Хакса под столом ногой, генерал уставился в тарелку, по привычке хотел спросить, не влила ли Тико яду какого-нибудь, но сдержался.
Роуз постояла еще, генерал аккуратно, маленькими кусочками отрезал яство, кушал и не кривился, на Тико не смотрел.
Роуз вздохнула и отвернулась, сердито гремя приборами. А что она ожидала? Тико протирала тарелки белым полотнищем, разве этот... способен заметить хоть что-то? Вот ударить Руди ни за что, он смог! Вот каждый раз обливать ее презрением, он просто с удовольствием это делает! Взял и разрушил поленницу! Вот все время...
— Это действительно вкусно, — сказал Хакс над ее ухом,- спасибо.
Тико забыла, о чем думала, сама не веря тому, что слышала, развернулась, почти упершись в самого генерала, слишком близко и неслышно он подошел:
— Правда? — она спросила с таким искренним удивлением и радостью, что Армитаж не нашелся, что ответить, словно его застали врасплох, но посмотрел на Зозидора и сказал:
— Пожалуй, Слайк, стоит подумать, чтобы покупать у вас эти продукты... И не добавить ли это блюдо в офицерское меню...
Он уже ринулся на выход, как ему в спину впился ответ Зозидора:
— У нас на всю твою ораву яиц не хватит, самим ничего не останется, но для тебя сделаем исключение! А готовить кто будет?
У медмодуля было людно, оседланные ускены ждали чуть в стороне. Оди ругалась с высоким черноволосым парнем из легкораненых, тот требовал, чтобы его тоже взяли с собой, потом она что-то втолковывала Руди, отвечала на вопросы...
Роуз посмотрела в сторону навесов. У раненых ускенов заметила Тумру и еще трех женщин, видимо, они оставались тут, как, впрочем и Руди, и еще несколько мужчин, оживленно что-то обсуждавших с Эрком.
— Всем сразу никак, — тихо сказал Слайк, встретив взгляд девушки, — сама видишь, неладно в наших местах нынче... Эрк и те, кто остается, уже... простились... с Аннаром... — Зозидор замолчал, чуть наклонив голову вперед, а Роуз подумала, что ему приходится прятать то, что сейчас давит на сердце, а они с Хаксом опять...
Хакс здоровался со всеми, как будто он и впрямь был тут не неделю всего, а прожил с ними не меньше года. Его обступили мужчины, кто-то хлопнул по плечу, а у Тико екнуло в сердце... Сейчас он... ответит... Хакс ответил! Только ни тени надменности на его лице, ни сполоха презрительного высокомерия во взгляде...
Роуз снова видела его отражение. Не генерала. Он ничем не выделялся среди поселенцев, как будто и эта незатейливая простая и грубоватая одежда, эти перевязи на лбу и запястьях (теперь уже Роуз знала, что они заменяли репелленты от всяких кусучих насекомых), отороченный мехом жилет, широкий пояс, охватывающий его талию, пристегнутый к бедру нож в кожаных ножнах, а его небритость совершенно меняла его лицо. От лощеного и ледяного Хакса и не осталось ничего... Неужели он был способен ТАК измениться? Или это просто игра всерьез? Но... почему так... волнующе-притягательно она смотрит на него? Почему сейчас не взбрыкивает негодованием, не вскипает отторжением? Даже их стычка с утра... Роуз потупила взгляд. Она выставляла свою вражду, как щиты между ними, а сама за этими щитами...
Прислушалась... Колокольчик в ее душе вызванивал капелью что-то, рассыпая нежность солнечным бисером...
Зозидор негромко отдавал команды, наклонился к Оди, о чем-то тихо говоря... Хакс отмахнулся от Руди, потянувшего его в медмодуль, и так нормально все! Нечего там смотреть!
— Они все уедут, — вздохнула рядом подошедшая Тумра, — а уже сигнал был... хораксы опять... Потом, от Аннара, отправятся на охоту. Сначала надо много мяса на зиму добыть, и меха. А потом хораксы...
— Зачем хораксов убивать? — спросила Роуз, — Они же обратно вернутся, за холмы.
— Руди из чешуи делает вытяжку, потом наши объезжают территорию и обмазывают стволы джонганов. Их кора впитывает и держит. Долго. И хораксы к нам сюда не суются. Это надо... — она помолчала, теребя кончики своей косы, перекинутой на грудь, — Эмслит с детьми в Большом доме, теперь вот дней десять придется осторожничать. Даже котят всех во двор к дому Виска загнали, иногда, бывает... то зисппы забредут, то вон, драндуны могут напасть... Ускены ранены, погибли, — она снова тяжко вздохнула, — все не так как-то... А еще, мама сказала, что теперь эти пираты, или кто там они, точно от нас не отвяжутся. Только у нас и оружия-то нет, погибнем мы тут все. Или нас в рабство заберут, а мужчин наших убьют. И будет, как пять лет назад, только нам никто не поможет, никто! — с отчаяньем воскликнула Тумра, откинув косу за спину.
Необыкновенно хорошенькая сейчас в этом своем горячем отчаянии, каштановые локоны у пылавших щечек, серые глаза блистали темными сумерками, и в сердечке Тико снова толкнулась тоскливая обреченность. Разве она когда-нибудь сможет, хоть немножко, соперничать с такой красотой? И тут же Роуз одернула себя. К чему эти неподходящие сейчас мысли? Почему?
— Зачем ты себе это говоришь? — спросила Роуз, — Зачем ты слушаешь, что мама говорит? Сама подумай! Разве Зозидор и ваши мужчины допустят такое?
— Мама точно знает! А еще она сказала, что этот генерал, вроде и не собирается никуда, раз с нашими воевать ходит, даже Эрку он понравился, а если он тут останется, то точно никто нам не поможет, а я в рабство не хочу! А мама говорит...
— Тумра, — перебила ее Роуз, — еще ничего не произошло, откуда твоя мама все знает?
— Мама всегда все знает! И всегда знает, как правильно! Вот сейчас она говорит, что Зозидор действует неправильно! Потому что вовремя не отправил генерала, не помог ему! Теперь то что, кто ж в здравом уме пойдет на побережье, когда такое творится? А все из-за того, что мы тут сидим и боимся, что о нас узнают! Мама категорически уже против, чтобы мы оставались в изоляции, если Империя снова!
— Нет никакой Империи, — буркнула Роуз, — маму меньше слушай!
Ее почему-то разозлили слова Тумры. И не оттого, что ее мать ждала возвращения Империи, как ни странно, а от того, что Тумра все время твердила: ”Мама сказала”, ”Мама знает точно”... Тико вдруг вспомнила слова Слайка... Неужели и она вот так же... Лея знает точно, то, что Лея сказала и есть истина... Тут же застыдилась своих мыслей, но колокольчик в душе прозвонил, что все так и есть, Роуз. Ты действительно не знаешь о Галактике ничего, кроме оптимистичных и пафосных голоновостей, как все прекрасно в Республике, и фильмов о природе. И весь твой кругозор по этому вопросу укладывается в узкие рамки того, что говорили на собраниях, и о чем так вдохновенно вещала Лея, про искру... Ты смотрела на все ИХ глазами. Что изменилось, Роуз?
”Все...” — прозвенело внутри.
Эрк обернулся, нашел глазами Роуз и махнул ей рукой. Она поняла. Гравиплатформа висела над землей, а на ней уже сидел Бош, немного ошарашенный от происходящей суеты вокруг, сытый и почти сонный, стояли канистры в три ряда, а Слайк, склонившись к уху Хакса что-то объяснял ему, указывая рукой направление.
Мужчины уже садились в седла, ускены нетерпеливо топтались на месте, около Наблюдателя стояла Оди, все ждали Слайка.
Роуз подбежала к платформе, но тут оказалось, что высота, на которой та зависла, на уровне плеч Тико. Мысль, что она на глазах у всех сейчас должна вскарабкиваться как-то на платформу, Тико не обрадовала, другая, что она вряд ли красиво подтянется на руках, и вовсе ввергла Роуз в расстроенность. Она смотрела на Боша, на канистры и не знала, как ей поступить... Закинуть ногу, как-то взгромоздиться...
Слайк, завидев ее замешательство, тихо сказал Армитажу:
— Что стоишь, давай, помоги девушке.
— Я-я? — вспыхнул Хакс.
— Ну, не я же! — обреченно выдохнул Зозидор.
Руди, который обернулся, чтобы кивнуть Роуз, сообразил быстрее, в нем не метались никакие противоречивые мысли, он быстро подошел, улыбнулся, в синих глазах добродушная озабоченность:
— Давай, Роуз, прыгай!