Глава 11. И однажды вспомнишь, что ты человек. (2/2)
— Да на кой черт мне эти дрова колоть? — возмутился Армитаж, уже не понимая, насмехается Зозидор или хитрит, или и вправду считает, что Тико выкинет что-то эдакое.
Тут Армитаж, скинув жилет и амуницию, оставшись в одной рубахе, потому как было уже жарко, подумал, что старик-то, вроде и не смеется, а вот Тико вполне себе способна устроить все, что угодно… И, если честно, генерал сам не знал, что теперь делать и как быть. Потому что понимал, что справляться с собой у него получается плохо. Как ни странно. В этом случае, Зозидор был квалифицирован, как союзник.
— Она с Малого Хейпса… — начал командующий.
Минут через сорок генерал понял, что усталость взяла свое. Вторые сутки без сна при столь интенсивной физической нагрузке, это не постоянное напряжение и самоконтроль на «Добивающем», в спорах с Реном и противостоянии с этими солдафонами старой формации, которые всячески старались кольнуть его отсутствием боевого опыта в их масштабах. Только они свой масштаб оставили в прошлом, позволив Альянсу уничтожить Империю, а вот Армитаж был не намерен больше уступать Галактику никому. Ну, кроме Рена. Пока.
Зозидор похлопал по траве рядом с собой:
— Хватит уже, достаточно на сегодня.
— На сегодня? — переспросил Хакс.
— Эти вот бревнышки придется все… на дрова, — подтвердил Слайк.
— Рубить? — не поверил Хакс.
— Зачем? У нас есть циркулярные пилы.
— Так какого… — вспыхнул генерал, от невозмутимости снова ничего не осталось, — я тут, как дурак… — он запнулся, а Зозидор тихо рассмеялся:
— Это лекарство, от бессонницы. Проверено на себе, — и снова похлопал по траве, — иди, слушай, что говорить буду. Я, все же тебя почти в три раза старше, кое-что повидал.
Слайк подождал, когда генерал опустится рядом, несколько мгновений они смотрели друг на друга, оба с вопросом, а потом старик, пожевав губами, сказал:
— А чему ты удивляешься? Так оно всегда и бывает. Бомбанет так, что и очухаться не успеешь. Это мы вот думаем, что включаем трансивер, определяем объект, дальше так, как принято, до следующего объекта, хотя, чего я тут тебе рассказываю, сам знаешь…
— Нет, — тихо перебил Зозидора Армитаж, и теперь их взгляды, скрестившись, больше походили на немой разговор.
Старик молча покачал головой, только спустя паузу продолжив:
— Почему-то я так и думал, не в твоей сути хоть на минуту допустить, что может быть что-то, кроме той цели, которую видишь впереди. А по дороге к этой цели, как положено, вырубаешь все до горизонта, чтоб пустыня вокруг, чтоб, значит, никто незамеченным не подобрался. Логично. Ни одного слабого звена в защите, правда, не совсем понятно, когда ты успел-то такую защиту выстроить. Обычно успеваешь несколько раз таких ударов пропустить, потом уже только соображать начинаешь. Природа, она ж свое берет… А нет, получается? — Слайк пытливо всматривался в глаза генерала, — Э-э-э, парень, видимо не было у тебя, что вырубать-то, и так пустыня вокруг… Да-а-а… Ладно, понял. Значит, уже до твоего какого-то решения нахлебался ты…
Армитаж опустил голову, он не хотел, чтобы Слайк увидел, что каждое его слово, как точный выстрел. Теперь Хакс почему-то не злился, не выставлял свои щиты, отгораживаясь от прошлого, впервые за много лет. Он не чувствовал опасности, совсем. И впервые за много лет, с того самого дня, когда гранд-адмирал Рэй Слоун прислала ему сообщение, сказав, что теперь он остается один, генерал вдруг почувствовал, что этот глубоко пожилой человек, говорит с ним так же спокойно и проникновенно, как и она. И снова зазвучала, зазвенела в душе некая струна, Слайк задел то, что так долго и тщательно было скрыто, от всех, от самого себя. Он думал, что навсегда. Оказалось, что, нет. С того момента, когда мелкая дрянь, осторожно, чтобы не сделать ему больнее, подсунула бакта-пластырь под рубашку…
Армитаж понял это так ясно, как будто рассеялась некая темная пелена, укрывавшая его от всего, что вокруг, оставляя только постоянное ощущение напряжения и не оставляя места ни для чего, кроме круговерти его существования в Ордене. А теперь… Теперь вместо сумерек он видел… солнце?
— Значит, зацепила тебя чем-то девчонка эта, вот что я тебе скажу, и не надо на меня тут с таким отвержением очевидного смотреть. Ты можешь убеждать себя хоть всю оставшуюся жизнь, давя в себе то, что есть. Это возможно, только зачем, генерал? Я тебе скажу… — тут Слайк задумался, глядя как какая-то букашка тащит на себе кусочек листа блумбуша, который больше ее самой раз в тридцать, — я тебе скажу, что не случайно все. Вы прошли по Черному лесу, без оружия, сумели выжить несколько раз… А ведь не метнись девочка под энергополе, и не будь у вас ранца с ренгаляторами, еще неизвестно, что было бы… Думал ты об этом? Что ты знаешь про нее?
Хакс вскинул удивленный взгляд, как это что?
— Ничего ты не знаешь, кроме того, что она идеологический противник. Из Сопротивления этого. Только я тебе снова скажу, у нас тут всех много, и кто за Республику был, и кто за Империю. Что она знает о тебе? Ничего. А ведь есть между вами что-то! Есть! Прежде, чем в гипер уходить, надо бы запустить сам процесс гиперпространственного прыжка, который, не мне тебе рассказывать, начинается со сбора гамма-излучения полеводом. Ты хоть бы попытался как-то с ней поговорить, что ли, не в плане политики и вражды, а просто… Поговорить… Только сначала свое это вот… дикое, на привязь посадить надо…
Голос Слайка звучал все глуше, густое и теплое окутывало Армитажа, баюкая в мягких лапах, он и не заметил, как уснул...
Зозидор бесцеремонно растолкал Хакса через четыре часа:
— Все, хватит тут сопеть, вставай, говорю!
А вставать не хотелось, хоть и мышцы затекли, хоть и неудобно, но генерал просто ХОТЕЛ спать! Вот прямо тут, у этих бревен, на траве, под шелест листвы и щебет птиц.
— Чуешь, пахнет как, а? — спросил Зозидор, зажмурившись, легкий ветер шевелил седые волосы, лучи солнца забирались в его морщины на лице, но само выражение этого лица было умиротворенным, — Вот этот запах, генерал, дома, хлеба… Чтоб ты понимал, и есть главное, ради чего стоит жить. Пять лет мой дом был пуст… А теперь там, — он кивнул на вход, — кто то сготовил обед, испек хлеб… Вставай! Посмотри, на кого мы с тобой похожи-то!
Роуз слышала, что они в доме, волнение захлестывало, трепетало испуганным стуком сердце, но Тико, окинув взглядом кухню, большой стол, вдруг почувствовала что-то… «И построже с ними!» Это ее зона ответственности? Пусть не отсеки на звездолете, не ее закуток с запчастями в ангаре на базе, но это — ее зона теперь! Она доставала из выгородки в печи емкости с едой, гремела тарелками, отставив грубые миски, и почему-то это «что-то» откликнулось… радостью? Только… Она боялась увидеть его, крайт- дракона, который…
Который стоял в проеме двери, смотря на Роуз холодным огнем во взгляде, влажные еще после рефрешера волосы, подсохшая царапина на одной щеке, ожог чиркнувшего выстрела бластера на другой, он надел свою белую генеральскую рубашку, навыпуск, снова — другой!
Роуз отвернулась, беря блюдо с нарезанным хлебом, руки почти дрожали от волнения, но тут Зозидор, подтолкнувший Хакса в кухню, воскликнул, осмотрев накрытый стол:
— Ух! Вот это я понимаю!
Роуз слушала, о чем они говорили, перебирая бобы, как учила ее Гвиллин, с каждой минутой снова погружаясь в противостояние Республики и Империи. А, когда Слайк спросил, не рассматривает ли Кайло Рен вариант переговорить со своей матерью, а сама Органа, конечно, судя по тому, что она задумала захватить генерала, ни на какие переговоры не пойдет?
Тико застыла, зажав горсть бобов в ладошке. Она не повернулась, боялась спугнуть ответ Хакса.
Роуз от изумления услышанным, почти растерялась. Она не так поняла, наверное, этого просто не может быть! Ну, не может такого быть и все!
Уже не испуганный стук в сердце, уже билось набатом тревоги в нем, смешанной с ошеломлением и тем, что кричало в душе Роуз: «Нет же, НЕТ!»
Лея не могла! Не могла так спокойно тогда, на собрании в штабе, обсуждать со всеми, что устранение Кайло Рена и Хакса будет приоритетной задачей, потому что именно эти двое являют собой власть в Первом Ордене. Что, убрав ключевые фигуры, таким образом можно запустить процесс раскола среди высшего командного состава, а это прямой путь не только к ослаблению Ордена, но и борьба за власть станет тем фактором, который, при правильном подходе через влиятельных людей, раздробит монолит военной машины и тогда…
Тико вздрогнула, когда Хакс ответил:
— Он никогда не сделает этот шаг. Рен никогда не пойдет на поклон к своей матери, потому что его семья для него некий тугой узел предательства и отвержения. Это по моим данным. А уж теперь, когда по всему Голонету сочувствующие разнесли весть, что эта мусорная крыса с Джакку, взявшаяся из ниоткуда, убила Верховного Лидера Сноука… Что теперь встает новая заря джедаев… Чушь какая, — поморщился Хакс, — но Органа выкинула Рена из своей жизни давно, предпочитая борьбу за власть в Сенате и правильных подонков, которые ей в рот заглядывают. И готовы взрывать и уничтожать все, что против идеалов Органы. Так что Рен САМ никогда не пойдет, ни на какие переговоры, кроме переговоров о капитуляции. Считайте, что это его самоутверждение в пику диктату мамаши. Она привыкла командовать всеми, но только не Реном.
— А что, — спросил Слайк, — эта… крыса мусорная, как смогла убить… вашего Лидера?
— Никак, — генерал кинул взгляд на спину Тико, какая разница! Она все равно никому уже рассказать не сможет, а тут, на Калабе, кому интересно? — Его убил Рен, правда, все из-за той же мусорщицы. У меня есть, что ему предъявить, — усмехнулся Армитаж, — только… зачем? Он сделал то, о чем думал я, правда, в отличие от него, мое решение не спонтанное, а давно задуманное. А этот…, — генерал посмотрел в свою тарелку, что-то дрогнуло внутри, — он убил Верховного Лидера… из-за нее, я это знаю точно. Так сложились обстоятельства. Они вдвоем покромсали охрану, а потом… потом Рен руку ей предложил, — Хакс снова поморщился, — мусорной крысе, у которой и мозгов-то нет, своих, откуда б им на Джакку взяться, а вот же… Органа умеет обрабатывать таких вот… максималисток, которые не знают и не видят, не слышат ничего дальше ее убеждающих речей и красивой улыбки. Она занималась построением правильных речей в Сенате с детства, куда уж всяким мусорщицам с Джакку, или вот, например, с Малых Хейпсов, знать, что на самом деле происходит в Галактике… Им и в голову прийти не может, что они просто расходный материал…
Роуз развернулась мгновенно, и швырнула в Хакса горсть бобов. Дробный стук твердых горошин по столу и полу был сопровожден тяжким вздохом Слайка и возгласом Армитажа, стряхивающего бобы с рубашки:
— Вот это и есть вся мыслительная деятельность так называемых борцов за свободы, непонятно только кого и от чего, когда сами живут в дерьме, а теперь вот пачками горят в бомбардировщиках, чтобы все эти богатенькие семейки снова…
— Замолчи! — крикнула Роуз, она еле сдерживалась, чтобы не ударить насмешливого Хакса, — Ты не знаешь Лею, а я знаю!
— Да и мы знаем, — тихо сказал Слайк, сжав локоть Хакса пальцами, — ты, генерал, так ничего и не понял, я смотрю…
Хакс понял! Но он завелся, потому что мелкая дрянь вообще на него не смотрела! Как будто его НЕТ! Злость рвалась с поводка, и он не удержался… Да что с ним происходит?
Они опять пытались сжечь друг друга взглядами, еще мгновение и…
Только знакомый до боли зуммер вызова… КОМЛИНКА? Заставил обоих повернуться к Слайку. Зозидор ничуть не смутился, доставая комлинк из-за пазухи:
— А ты что, думал, я оставил Аннара с ребятами там одних и без связи? Можете не надеяться, у этих радиус всего около пятидесяти километров, на большее датчики не рассчитаны…
Он включил прием, вставив в ухо крошечный динамик-приемник, и держал маленький коммуникатор почти у рта.
Слайк слушал, с каждой секундой тень все больше накрывала его лицо, а в глазах появился стальной блеск, он свел седые брови, резко обозначились глубокие морщины, и что-то совсем суровое и жестокое проявилось в чертах:
— Аннар! — почти крикнул Зозидор, — Аннар!
Потом еще несколько секунд он слушал, а Армитаж уже поднялся из-за стола.
С улицы донесся протяжный вой Наблюдателя, а следом завыла сирена, поглощая все остальные звуки.
Роуз беспомощно смотрела на Слайка, потому что не знала что это, и что ей делать.
— Пять лэндов, три гравиплатформы, их около двадцати, видимо, корабль все же прилетел, у места сожженного нами лагеря остановились, запустили биосканеры, и что-то мне подсказывает, на этот раз они настроены не на зверей. Аннар увел своих к дому. Но их заметили, там поле…
— Почему к дому? — резко спросил Хакс.
— Потому что там можно продержаться около часа, возможно больше, и у них два огнемета. Это от хораксов, но эти… хуже хораксов. Если Эрк включил тревогу, значит они зажгли маяк, Толоту и Плиму около часа, хорошо, сорок минут, нам ближе всех… Идем, — резко бросил Слайк генералу.
Никто из них не обращал внимания на стоявшую у стола Роуз. Зозидор открыл свою потайную дверку в комнате, Армитаж поднял бровь. Арсенал, собранный с пиратских кораблей, впечатлял.
— Зарядов очень мало, за столько-то лет… — Слайк вытаскивал оружие, три тяжелых бластера, два легких огнемета и один тяжелый BT X-42, гранатомет и две плазменные гранаты к нему и два энергетических арбалета, — все — в лэнд, ты поведешь, Наблюдателю легче будет, давай, генерал, потом думать будешь…
Роуз смотрела, как эти двое быстро и молча одевались, как Слайк наполнял сумки какими-то свертками, которые достал из кладовки, а внутри почему-то стало страшно и холодно, она видела это оружие, которое будет стрелять, и по ним тоже будут стрелять! И упало вниз сердце, забившись быстро и больно…
Эрк ворвался в дом, взъерошенный и смурной, на морщинистых сухих щеках проступил румянец, а в глазах клокотало и волнением и злостью.
— Я с вами, Зозидор!
— А тут кто останется? — рявкнул Слайк, — Ты, Энс и Грат с Найком должны остаться! И все! Лэнд?
— Тут уже, — угрюмо кивнул за свое плечо Эрк, поманил пальцем Слайка, зашептал что-то на ухо, когда тот склонился к нему.
Зозидор выслушал, хмыкнул:
— Теперь понятно.
Роуз выскочила на улицу, сирена смолкла, но там, за деревьями, она слышала гул голосов и рычание беспокойных ускенов, а Зозидор быстро пристегивал седло на спину Наблюдателя. Ускен грозно рыкнул на болтавшегося под ногами возбужденного Боша, тот тут же спрятался в кусты.
Грузовой лэнд висел над травой, Роуз судорожно вздохнула, сцепив руки, на таком можно было бы добраться до побережья, а, возможно, и перелететь море, если шторма не будет… Но сейчас она смотрела, как Хакс укладывал оружие, как садился, пристегивая страховочные ремни, снова другой. Сосредоточенный, холодный, отстраненный… Он поднял голову, почувствовав ее взгляд…
В ее глазах и страх, и тревога, и что-то еще, горькое и… Ему показалось? Ее губы что-то прошептали… Звонко бабахнуло в сердце… Ему показалось, что… Да нет же! Ему просто показалось…
Мелкая дрянь вдруг сжала руки в кулачки и в два шага очутилась у лэнда, миг смятения во взгляде, а потом она прошипела, оглянувшись на Слайка, чтобы не услышал:
— Только попробуй… только попробуй… дать себя пристрелить!
— Да что ты, Тико, — в ответ с насмешкой прошипел Хакс, — я помню, твоим дружкам тоже не терпится меня убить, публично и пафосно, перед всей Галактикой, но проблематично, правда? Решила сама привести приговор в исполнение?
— Я тебя… ненавижу, Хакс! — Роуз так хотелось сейчас врезать ему пощечину, потому что он… не понял он ничего, рыжий, гадкий крайт-дракон!
— Не буду спорить, что у нас абсолютно взаимные чувства… Про Боша не забудь, если что…
Он видел, как задрожали ее губы, она их тут же упрямо поджала, метнулось во взгляде сначала молнией, потом болью. Ему что, не показалось, она и правда прошептала: «Армитаж»? И где-то в сердце жахнуло взрывом, накрыв горячей взрывной волной...
Роуз побежала по тропинке, остановилась, смотрела, как между деревьями мелькали ускены с всадниками на спинах, как скрылся из глаз лэнд, пропав за густой зеленью, вздрогнула, когда Оди обняла ее, подойдя почти неслышно:
— Совсем неспокойно стало у нас, вот как три недели назад эти охотники появились… Не отстанут теперь. Теперь только…
— У них лагерь, — тихо сказала Роуз, — и еще они корабль ждали, а еще Слайк сказал, что они запустили биосканеры…
— Ну, сканеры не пылинка, уже ищут, а вот, сколько их вернется обратно…
— Кого… их? — прошептала Роуз.
— И людей, и ускенов, — так же тихо ответила Оди, — Зозидор так не оставит, они пойдут туда, где корабль… А там еще хораксы… Руди с ними ушел… Он у меня молодец, он очень хороший доктор… Если хочешь, приходи в медблок, поможешь мне, надо подготовиться, у нас времени мало.
— Там… дома… Бош остался, — Роуз посмотрела на Оди.
Доктор так и не отводила взгляда карих глаз от леса, седые пряди обрамляли ее лицо, казавшееся сейчас суровее и еще старше, из-за тревоги и неизвестности. За сына.
Роуз вспомнила слова Хакса, Кайло Рен — сын Леи? Разве это возможно, чтобы она хладнокровно обсуждала стратегию Сопротивления, направленную на то, чтобы «обезглавить Орден»? Но Роуз сама слышала. И слышала, как она хвалила Дэмерона, когда тот сказал, что к Рену просто так не подобраться, тут хитрость нужна, он, По, сам видел, знает, что тот может… А Лея сказала, что против владеющего Силой у них есть тоже, владеющий Силой, и ласково погладила руку Рей, а Рей почему-то не улыбалась…
Тико снова взглянула на Оди:
— Скажите… а если бы… если бы Руди был среди этих бандитов, среди этих охотников… вы бы… убили его?
Доктор перевела на нее взгляд, недоуменный и озадаченный:
- Что? Роуз, к чему ты это? Разве мать может хотеть смерти своего ребенка, каким бы он ни был? Она будет до конца бороться за него, и до конца надеяться! Что сделала бы я? — Оди потерла виски пальцами, — Ты задала странный для меня вопрос… Когда Эрк ушел в Альянс, мне казалось, что я его ненавижу, что эта пропасть между нами навсегда… Только… если ты любишь… Как бы тебе объяснить… Когда ты любишь, то мир меняется, Роуз, и ты все равно ждешь, даже если знаешь, что он сейчас враг. Мне казалось, что это конец… между нами, но думала только о том, чтобы он остался жив, потому что простить можно все, когда тот, кого любишь, жив, а когда его уже нет… Руди… Если бы мой Руди вот так ушел...
Оди замолчала, точно всматриваясь в свое прошлое…
— Нет, я не понимаю! Разве бы я не видела, что с ним что-то происходит, что в нем что-то меняется? Я бы сделала все, чтобы объяснить, помочь, разве можно знать, что он падает и не замечать? Даже если бы он ушел, вот к этим охотникам, к контрабандистам, к пиратам, все равно куда, я бы… я бы искала его, все равно искала, чтобы сказать ему… Нет, Руди бы не смог! В человеке же есть что-то! Не может не остаться! Надо сделать все, чтобы достучаться… Разве бы он не понял, пусть не сразу, Эрк тоже понял не сразу… Роуз, ты задала сложный вопрос… Знаю одно, за своего сына... За своего ребенка надо сражаться... до конца!
— А все-таки, — упрямо спросила Тико, — если бы вы сейчас знали, что там, среди чужих, ваш сын…
— Меня бы здесь не было, — жестко ответила Оди, — я бы пошла с ними, — она кивнула на лес, — и вышла бы сама, одна, чтобы он увидел меня, и я бы сказала, чтобы он не стрелял, потому что… Неужели, он стал бы стрелять в мать? — тут доктор повернулась к девушке, — Роуз, разве среди охотников кто-то, кого ты знаешь?
— Нет, — покачала головой Тико, — просто мне… надо было… знать… Я… приду, — кивнула она, — сейчас заберу Боша и приду. Можно Бош тут будет, рядом, он не помешает…
— Можно, — улыбнулась Оди, — это же ваш ускен теперь…
Роуз обернулась на ее слова, но доктор уже спешила к своему медмодулю.
Маленький ускен смирно лежал у порога, прижав ушки, в четыре глаза обозревая все вокруг. Приказ старшего был выполнен, но общая тревога и рычание больших ускенов, заставили Боша ожидать чего-то неизвестного, а тут все исчезли, он что, опять остался один?
Роуз кинулась к нему, успокаивая. Судя по полному животу, Наблюдатель кормил малыша сытно, отлавливая всякую живность:
— Ты подожди тут, — сказала Роуз, — я сейчас, мне переодеться надо. Неудобно вот мне, в платьях этих…
Слайк дунул в свой кслил на выходе из леса. Ускены, заслышав сигнал, сбавили бег, а поднятая рука Зозидора остановила всадников. Хакс притормозил лэнд, повернув голову к Слайку:
— Если биосканеры, они уже знают, что мы тут.
— Мы тоже знаем, что они тут, — спокойно ответил Зозидор, поджидая, пока подъедут все.
Армитаж разглядывал огромных кошек, отметив, что у каждого зверя грудь охватывал ремень с встроенным массивом, которых раньше он не видел.
— Мы же не дюпеи и не коруны, чтобы только копья и стрелы использовать, — усмехнулся Слайк, — это энергощиты, собственно они довольно слабые, как ты понимаешь, мы их собираем из того, что есть. Но от хораксов помогают. Ускены наша охрана, защита и наши помощники. Бластеры… если тяжелые, думаю, что щиты не выдержат, но других нет.
Он обернулся к своим бойцам. Всего — двенадцать человек. Разные, такие разные, Хакс всматривался в их лица, молодые и не очень, понял одно — они знают, что нужно делать и каждый из них знает, зачем он тут. Руди? Видимо, генерал недооценил доктора.
— Придется идти открыто, потому что поле. Пока обойдем, упустим время. А там еще женщины и дети. Аннар… — Слайк нахмурился, — связь прервалась внезапно, но я слышал рев его ускена. И это… надеюсь, что Аннар, все же, жив, — Зозидор спрыгнул с седла, подойдя к лэнду, — Давай, генерал, ко мне, наша с тобой задача — спидеры. Никто не должен уйти обратно! — и Слайк протянул один из тяжелых бластеров Армитажу, — Ты знаешь, куда стрелять.
Гранатомет зарядил и прикрепил его вместе с остальным оружием к седлу Наблюдателя ремнями, а легкий огнемет взял в руку:
— Все, пошли.
Вспышки лазеров Армитаж увидел сразу, как ускены вырвались из леса. Охотники окружили дом, поэтому, в основном, оранжевые и красные лучи, летели в центр воображаемого круга, а им навстречу такие же оранжево-красные.
«Их трое!», — машинально отметил Хакс, -«а должно быть пятеро! Две женщины и трое мужчин. Дети… нет, слишком маленькие, значит… всего трое…»
Вспышка огня, крики, а потом половина лучей развернулась в их сторону. Армитаж успел заметить, как засветилось слабое энергополе, прикрывая грудь и голову Наблюдателя. Как всадники прицеливались, как Зозидор, привстав, вскинул огнемет… А дальше генерал стрелял сам. Наблюдатель прыгал, лазерные заряды чиркали по щиту, два выстрела из огнемета, и горящие тела, трава, запах жареной плоти и крови, крики боли.
Краем глаза Армитаж увидел, как погас щит у одного из ускенов, и тут же заряд бластера ударил зверю в грудь, как вскрикнул кто-то из всадников от боли, что-то обожгло руку и бедро самого генерала, но Хакс видел только цель.
Бластер был не пристрелян, это не его личное оружие, он мазал, чтобы попасть в камеру ионного модуля, надо было хотя бы остановиться, а в этих гигантских прыжках Наблюдателя, уворачивающегося от выстрелов… Но два из пяти Армитаж из строя вывел, это точно! Потом… потом он, наконец, удачно попал точно в цель третьего, газ выходил под давлением, взорвался быстро, громко, оставшиеся охотники уже бежали, отстреливаясь, к двум оставшимся лэндам.
— Давай, генерал! — прорычал Слайк, отбрасывая пустой огнемет, и выхватывая свой бластер.
Ускены замыкали кольцо, но охотники успели к спидерам, с ходу пытаясь набрать скорость и прорваться в еще свободном от окружения направлении, оставив раненых и троих не так быстро бежавших. Наблюдатель метнулся стремительными прыжками вперед и вдруг развернулся, подставляя незащищенный щитом бок, но давая возможность Слайку и Хаксу сделать прицельный выстрел.
От своих неудач, от потери времени, от того, что облепившие спидеры охотники могут уйти, а потом снова вернуться, и не одни, ярость захлестнула Армитажа, обдав жгучим ледяным дыханием, заморозив и его метания, и волнение, и лихорадочность от «скорей, скорей», бившейся в бешеном ритме сердца.
Как будто все исчезло. Он видел только спидеры. Почти не целился, так ему показалось. Даже не сразу понял, забыв вздохнуть, но лэнды дернулись, сначала хлопок, а потом разлетевшиеся от взрыва обломки самих спидеров, и горящие тела, то, что осталось от тех, кто находился непосредственно над турбинами реактивных двигателей. Выстрел Слайка пришелся в гравитационный генератор, лазер пробил обшивку, искры закоротили поле… Взрыв.
Слайк тяжело дышал, смотря на остатки того, что сейчас полыхало на траве, и на то, как всадники добивали охотников, пылавших факелами и в кричавшим от боли.
Позади Наблюдателя звери рвали на части тех, кто еще шевелился. Но тут Слайк снова подул в свой ксил, останавливая и зверей, и людей.
Трое охотников, подняв руки, жались друг к другу, с ужасом смотря на то, что горело на поле, разнося смрад человеческой плоти и на то, что осталось от оставшихся в живых.
Каменные стены ограды домов были испещрены черными следами лазеров, дымилась выжженная трава, где-то за стеной горели деревья, у стен лежали неподвижно четыре ускена. Трое из всадников направились к лежащим зверям.
Поселенцы окружили охотников, только Руди, привстав, всматривался в заросли высокой остролистной травы, а потом дернул ремни повода, и его зверь метнулся в эти заросли.
Слайк направил Наблюдателя следом, а Армитаж, заметил, как открылись ворота, но смотрел вниз и теперь видел другое.
В траве на боку лежал ускен Аннара, а сам Аннар, зажав в руке комлинк, лежал рядом. Опаленная множеством выстрелов бластера спина… Видимо, зверь, сраженный зарядами, упал, а Аннар пытался отползти… Они добили его почти в упор. Чуть дальше, метрах в пяти… Хакс перевел взгляд, Руди уже спрыгнул с седла, дернул со спины свою сумку, склонившись над младшим сыном Аннара:
— Он жив! — крикнул Руди. Сейчас в синих глазах только концентрация и напряжение. Он сейчас уже не боец — он врач!
Армитаж повернул голову, кто-то уже мчал к лесу, где они оставили лэнд, кто-то оказывал помощь раненому товарищу и ускену, тем самым, у кого пробило щит.
Оставив двоих всадников охранять пленных, остальные подъезжали, спрыгивая с седел. Звери фыркали и шипели, били хвостами… Наблюдатель втянув носом воздух глухо зарычал, потряс башкой, шумно и силой выдыхая воздух…
Слайк почему-то медленно и тяжело слез с ускена, и так же медленно приблизился к Аннару.
Хакс опустил голову. Он никогда не чувствовал того, что сейчас сжимало болью его сердце. Ему не по кому было горевать, а то множество смертей, что он видел, не оставляли никакого следа в душе, кроме досады и рационального потрясения от потерь личного состава флота и наземных сил. Статистика и упрек себе, как командующему. И, если он покинул Старкиллер, чтобы доложить Сноуку о происшествии, потом все равно вернулся на планету на грани взрыва, чтобы спасти Рена, прекрасно зная, что обученный персонал делает свое дело, эвакуационные модули взлетали один за другим. На «Господстве» ему пришлось всю ответственность брать на себя. Впервые за все время. Но даже там, среди горящих коридоров, скользя по крови и спотыкаясь об изуродованные трупы, Хакс не чувствовал и тысячной доли того, что теснилось в груди сейчас.
В памяти замелькали, как кадры голофильма, события прошлого дня и ночи. Большая семья за столом, Аннар подшучивает над сыновьями, обсуждает планы на будущее, секретничает с внучкой, которая что-то рассказывает ему, сидя у него на коленях. Почему-то четко вспомнились их лица. Аннар едва заметно коснулся руки жены, которая поставила блюдо на стол, она улыбнулась, это как… разговор… Смеющийся Аскор, спорящий с Кеей, их шуточный турнир тут, на этом самом поле, когда Унна и Кея обыграли их в меткости… Аннар в лесу, ночью, в схватке с кришами…
Да, Хакс повидал много смертей… Почему же ЭТА по душе, как удар клинка, и боль рикошетом в сердце…
Слайк стоял, опустив голову, на коленях. Ветер трепал седые волосы. Он молчал, глядя на мертвого друга. Ничем не прикрытое молчаливое мужское горе.
Они все обернулись, когда позади раздался полу-вой, полу-рык. Унна шла не одна. Рядом с ней, втягивая носом воздух и выставив шипы, мягко ступала Урла.
Зозидор, еще задержав руку на плече Аннара, поднялся, идя навстречу Унне и ускену. Они остановились друг против друга, Слайк что-то сказал, но Армитаж не слышал, его поразил взгляд женщины. Это… это как средоточие всей боли, что была во Вселенной, в ее взгляде. Она с трудом оторвала этот взгляд от мужа и перевела туда, где Руди колдовал над ее младшим сыном.
Унна сразу постарела лет на двадцать, держась за ускена, слегка пошатываясь, опустилась рядом с сыном, что-то говорила, обнимая его, как будто умоляла. Руди ответил, убежденно, твердо.
Армитаж обернулся, заслышав звук спидера. Его подогнали совсем близко… Слайк подошёл к жене Аннара, помог встать. Она не отрывала рук от Акора, пока его переносили в спидер. Руди похлопал ее по ладони, успокаивая, принесли еще раненых, и спидер понесся в поселок.
А потом она опустилась на колени, гладя седые волосы и мертвые руки мужа. Только слезы катились по щекам. Урла легла в траву, положив голову на своего ускена, закрыв глаза. Так они и запомнились Хаксу, Унна и Урла, оплакивающие своих мужчин.
Армитаж отвернулся, разве чье-то горе должно его касаться? Должно, как оказалось. Касалось, навалившись вдруг душной тяжестью в груди.
Двое из ускенов были ранены, поселенцы уже запускали манипуляторы гравиплатформ, брошенных охотниками, у ворот стояла Кея, прижимая к себе детей, а старший сын спешил к матери, которая так и сидела, неподвижно, не отрывая взгляда от Аннара. Только ее губы, с которых тоже падали на мертвого Аннара слезы, шевелились… Она говорила с ним…
— Запомни, генерал, — хрипло сказал Слайк, — между теми, кто придет ради утверждения своих политических взглядов и теми, кто защищает свои дома, в этом сражении всегда выиграют последние. И неважно, какова будет военная мощь тех, кто придет. Ты, конечно, сможешь победить, просто открыв огонь с орбиты, так все делали. Вопрос, что потом? Если тебя и твою армию будут ненавидеть и проклинать за то, что ты сделал с их миром…
Никто не заметил, как жена Аннара, повернула голову, всматриваясь туда, где стояли трое охотников. Она вытащила бластер, торчащий из-под погибшего в бою ускена, медленно пошла вперед, пробираясь между топтавшихся зверей, а потом вскинула руку, и, как вчера, на этом самом поле, точно мишени, расстреляла всех троих.
— Мама, зачем? — крикнул Аскор, — Мы бы допросили их!
— Мы пленных не берем, — Унна сказала это так, что у Хакса мурашки пробежали по коже.
И никто из мужчин не вымолвил ни слова в ответ.
Зозидор прикрыл глаза, глубоко дыша, а потом сказал:
— Они обошли хораксов, пойдя между Черным лесом и скалистым кряжем, а их база у того изгиба реки, где десять лет назад мы бились с драндунами. Вот генерал говорит, что этих тварей там около двух десятков. Но мы, получается, зайдем с другой стороны.
Хакс мысленно хмыкнул. Значит, Зозидор, все же залез в навикомп лэнда. Или Эрк. Остальные, те кто молоды, просто не знали бы, как вытащить информацию. А Слайк говорил четко и точно знал, куда двигаться.
Рычание ускенов заставило всех обернуться. Для Хакса это зрелище было впечатляющим. Люди и звери. Он уже понял за это время, что эта то ли дружба, то ли привязанность, создавала свой, невидимый тандем, позволявший существовать в этих диких лесах, защищаться, и помогать друг другу. Это был мир не машин и технологий, к которому привык и прикипел Хакс, не военной мощи, не политических предпочтений, это был мир людей и ускенов.
Генерал опустил взгляд, четко и ясно сформулировав свою мысль: Это был мир, где все живое — лес, звери, люди и душа.
Душа самого Хакса, соприкоснувшись с этим миром, распахнула замурованные наглухо двери, чтобы он…
«И однажды ты вспомнишь, что ты человек, а не машина, Арми…», — прозвучал в сознании голос гранд-адмирала Рэй Слоун.