Глава 4 (1/1)
Едва Хаст спустилась по ступеням вниз, её затянули в долгий и избирательный разговор. Время уже перевалило за полночь, однако вопросам не было конца.
Да и куда было торопиться; выйти из пещеры в Сезон Дождя - верная смерть. Поэтому пиросы-дезертиры были так спокойны: даже из ближайших городов не могли послать кого-то, кто пришёл бы по их жизни. Сейчас у них был своеобразный отпуск - долгие, спокойные полгода. Хаст даже начала привыкать к приглушённому шуму дождя. Здесь и сейчас в подземном зале сидело семь пиросов. Они пришли сюда в разное время, остались здесь по разным причинам и уже не могли вернуться домой, будучи предателями своего народа. Некоторые из них не были жителями Орфалеза. — То есть это объединение не одно такое? — Хаст не могла поверить. — Да, их немного, но есть ещё, — ответил Абрам. Он был здесь негласным лидером и, похоже, единственным, кто общался с представителями водного народа. — Хаст, а этот мудак Рацца ещё жив? — спросил Ноган, пирос лет тридцати пяти. Девушка не была знакома с ним, только слышала, что он уже лет шесть официально считался мертвым. Она согласно кивнула. Девушка не знала, как относиться теперь к жрецу. Одно дело - лишь догадываться, а другое - знать наверняка, что Рацца сам замешан во всём. Ведь, несмотря на то, что Верховный Жрец, как и Совет, скрывает правду о камнях солнца, он довольно многое делает для народа: выступает как добродетель, смягчая суровость законов Совета и родовой знати; избавляет от части налогов; снисходительно, но справедливо вершит суд на заседаниях. Однако избавиться от бедности или рабства Рацца не смог, да и похоже не сильно пытался. Теперь же девушка осознавала почему: зачем делать что-то, если ты сам являешься одним из организаторов. — Хаст, а моя жена? Она в порядке? — не находил себе места Гарм. Уходя в поход в прошлом году, он и представить себе не мог, что может не вернуться домой. — Более чем. Растит дочь, говорит, что ей трудно одной, но справляется, — ответила Хаст. — Они постоянно ко мне заходили как к твоему товарищу... Мирелия помнит о тебе. Пирос прикрыл глаза своей единственной рукой. Она не забыла его. Гарм разрывался между радостью и грустью: мать-одиночка никому не нужна, его жене невероятно сложно сейчас, а он ничем не может помочь. Да и какой прок от однорукого? Конечно, он уже привык пользоваться левой, но иногда руку всё равно сводило судорогой, и предметы выпадали из пальцев. Ноган также спросил про свою семью, у него в столице осталась жена и двое уже взрослых сыновей. Говорили, что после его пропажи женщина совсем потеряла свет в жизни. Но рассказывать о не ничем не подкрепленных слухах значило опозорить себя, поэтому Хаст перевела тему: — У вас есть способ связи с другими... беглецами? — у неё язык не поворачивался назвать их "повстанцами". — Нет. Во время Сезона Огня мы защищаем гидросов от других пиросов, а во время Сезона Дождей не выходим из пещер. Об объединениях знаем только по словам старейшины Торао.
Было видно, что Абраму неприятно об этом говорить. Гидросы их побаивались, и территория этих пещер для них была закрыта. Но они и сами за всё время не предприняли никаких попыток сблизиться: пребывание здесь, рядом с городом бывшего врага – лишь вынужденная необходимость, не было смысла делать то, чего делать совсем не следует.*** Верный своему обещанию, Иллиан пришёл на следующий день. Он минут десять простоял у входа, не решаясь спуститься. Лестница уходила вниз под небольшим наклоном, и конец ее терялся во мраке. Было ощущение, что из темноты кто-то мог неожиданно выбежать и напасть, кто-то опасный и незнакомый. Отогнав навязчивые мысли, Иллиан сделал первый шаг, потом второй, третий, медленно спускаясь в эту темноту. Через некоторое время, когда гидрос уже успел несколько раз запнуться и чуть не упасть, всё же показался луч света, превратившийся в ярко освещённую комнату. Душный, жаркий воздух с первым вдохом обжигал лёгкие, а моргнуть гидрос смог, лишь хорошенько зажмурив глаза. В комнате спало трое пиросов, но Хаст среди них не было. В одном из коридоров горел факел, поэтому Иллиан решил сначала проверить там. Скрывшись в проходе, он уже не мог заметить, как его проводили взглядом три пары внимательных глаз. В конце пути парень наткнулся на зал поменьше. В нём, на одном из складских ящиков сидела Хаст и протирала тряпкой какой-то странный предмет. Она не обратила на гидроса внимания, даже не кинула мимолётного взгляда. — Привет, — гидрос подошёл ближе. — Чем занята? — Полирую меч, — коротко ответила девушка. Она казалась намного более спокойной, чем вчера. Сейчас она была похожа скорее на статую, чем на живое существо. — Зачем? — неуверенно спросил Иллиан, чувствуя себя неловко: он не знал, как стоит разговаривать с пиросом. — Оружие может спасти жизнь. За ним нужно следить. — Можно мне подержать?
Эта идея пришла в голову Иллиана спонтанно и сразу показалась ему настоящим бредом, но Хаст охотно потянулась за защитными перчатками. Она обошла парня по кругу, заглянула ему в глаза и, сомневаясь, всё же вложила меч в его руку. Этот момент вполне мог стать историческим: гидрос с оружием в руках, но всё портило то, как Иллиан его держал. Сразу видно - не боец. — Не пугайся, — она подошла ближе. Отодвинула правую ногу Иллиана чуть назад, руки приподняла на уровень бёдер, заставив взять меч обеими руками, и слегка согнула в спине, — Вот. Так лучше. — Эм... — Это одна из базовых боевых стоек, — девушка-пирос определённо была довольна проделанной работой. — С каких это пор гидросы умеют держать меч? — в комнату зашёл Брос, высокий крепкий мужчина с коротким ёжиком рыжих волос. Он смачно зевнул, потирая заспанные глаза. — И как тебе? Чуешь запах крови? — Что? — Как - что? Хаст, это же меч, которым ты зарубила того рыцаря? Иллиан увидел, что девушка согласно кивнула. Вчера ей пришлось отвечать на множество вопросов, начиная с последних новостей и заканчивая подрывом дома в городе гидросов. Парень выронил меч, но оружие не долетело до земли: Хаст ловко поймала его и вложила в ножны на левом бедре. — Брос, не издевайся над гостем, — до плеча мужчины дотронулся Абрам и ощутимо сжал его. — Ты уж его прости. Сказал, не подумав. Иллиан смотрел на свои руки, и ему становилось хуже. У него закружилась голова. — Илл… — Я не хочу тебя видеть, — он развернулся и пошёл прочь из пещер. И зачем он вообще сюда пришёл?! — Она просто не понимает, — Абрам остановил его на улице, пытаясь сгладить ситуацию. — Сражаться для неё также естественно, как и дышать. Мы все росли в похожих условиях, но Хаст - другая. Сомневаюсь, помнит ли она ещё что-то, кроме боя. Иллиан ничего не сказал: он лишь хотел побыстрее вернуться домой и вымыть руки. Абрам спустился обратно в кладовую. Нужно было переговорить и с Хаст. Она не понимает всю серьёзность ситуации и их зависимости, а жить ей здесь ещё минимум полгода. Не хотелось бы проблем с местными, учитывая, что их жизни напрямую зависят от гидросов. Девушка всё также сидела на ящике, полируя уже чужой меч. Видно, что его бывший хозяин совершенно о нём не заботился. Она не обратила внимания на Абрама, но тот знал, она точно его слушает. — Хаст, запомни. Не знаю, слышала ты или нет, но гидросы не способны на убийство, не могут причинить боль другим и не переносят вида крови. Вижу, что не знала. Так вот, они не куют мечи и кинжалы, не строят высоких стен, их единственная защита во время Сезона Огня - это статуи. Здесь много скульпторов, которые в течение Сезона Дождей вырезают фигуры из камня. Гидросы дают нам камни солнца, разводят мясо, сушат фрукты, а мы взамен защищаем их во время Сезона Огня. Поэтому имей в виду, нам не нужны проблемы. — Поняла. Абрам кивнул и ушёл отсыпаться дальше. Хаст осталась наедине со своими мыслями: вчера её буквально накачали энергией камней душ, и ей не сиделось на месте.
*** Иллиан вымыл руки в кувшине бесчисленное количество раз. Ему никак не удавалось избавиться от непонятного ноющего ощущения. Это было что-то совершенно новое для него. Конечно, он знал про повстанцев, но никогда не ходил к ним, не интересовался их жизнью, их правилами и принципами. И он никак не мог ожидать, что то изделие из металла окажется именно ?мечом?. — Ты уже ездил к той девушке? — Молли была сильно обеспокоена поведением сына. — Мам, — ему тяжело давались слова, но очень хотелось с кем-то поделиться, — Я знал, что мироу убивают нас из-за очага. Но неужели они настолько ужасны, что лишают жизни и своих собратьев? Женщина долго думала над ответом. Хотя она и присутствовала на народных собраниях, но большую часть времени прислуживала в храме. В нём пели песни и лечили раны, не обсуждая дела за пределами города. — Если верить рассказам твоего отца, то да. Я слышала, что они устраивают тенерные... тренарские... — Тренировочные бои, дорогая, — подсказал Филат. Он как раз вернулся после очередного собрания. Мужчина принимал активное участие в общественной жизни города, и знал о мироу намного больше. — Точно, тренировочные бои. Спасибо, милый, — женщина подошла и поцеловала его в щёку. — Для мироу это обычное дело, сын. — А это можно как-то исправить? — Навряд ли, — нахмурился Филат. — Можно сгладить. Показать, как мы живём, чем питаемся, как думаем... Показать жизнь по ту сторону статуй. Видимо, он слышал весь разговор и догадывался, что его сын говорит не о всём народе, а об одном, конкретном мироу. — Точно! Я так и сделаю, спасибо! Иллиану показалось, что он услышал сомнительный хмык брата, но не придал этому значения.