трещины (2/2)

— Ух ты, старая плёночная модель, — протянул он. — Ты что, наследство какое-то таскаешь?

— Это от мамы, — тихо ответил Минхо, но Джисон его не услышал или сделал вид, что не услышал.

— Ладно, давай посмотрим, на что ты способен, — Хан хмыкнул, доставая из кармана мятую пачку сигарет. Он закурил, выпустив дым в сторону. — Нам нужно что-то крутое. Если снимки будут скучными, можешь сразу возвращаться к своим книжкам.

Пока Минхо настраивал фотоаппарат, Джисон стоял неподалёку, небрежно куря.

Хан не знал, когда это началось.

Может быть, в тот момент, когда Минхо впервые, прищурившись от едкого дыма сигареты, взглянул на него через объектив камеры. Или позже, когда он лениво протянул руку, чтобы поправить берет, и шрам на его щеке блеснул под светом, будто грубая, неправильная линия, нарисованная по ошибке, но ставшая главным акцентом картины.

В Минхо было что-то невыносимо странное. Его движения — угловатые, как у куклы с перекошенными шарнирами, его голос — сухой, будто он говорил не с людьми, а с пустотой, и даже его улыбка — неискренняя, но оттого цепляющая.

Минхо снова спрятался за камерой, но Джисон понял, что не может отвести взгляд.

Мин пристально всматривался в визир, будто пытаясь сосредоточиться исключительно на кадре, игнорируя жгучий взгляд, который Джисон, кажется, намеренно бросал в его сторону.

— Ты опять смотришь, — хрипловато бросил Минхо, даже не поднимая глаз. Он сидел на полу, опираясь на руку, будто этот день высосал из него все силы.

— Тебе показалось, — спокойно ответил Джисон.

Минхо усмехнулся. Уголки его губ дрогнули, но в этой усмешке не было ни радости, ни злости. Скорее усталое принятие.

— Тебе нравится наблюдать за людьми, да? — сказал он, не поднимая головы, но его пальцы чуть дрогнули, когда он настраивал фокус. — Странное хобби.

Джисон чуть прищурился, его глаза вспыхнули лёгким огоньком любопытства.

— А тебе не нравится? Ты ведь делаешь то же самое, только через камеру, — парировал он, делая шаг ближе. В его голосе не было злобы, только непринуждённый интерес, смешанный с едва заметной насмешкой. — Мы с тобой, Минхо, в этом, кажется, одинаковые.

Минхо вскинул голову, его глаза на мгновение встретились с глазами Джисона. Хан чуть подался вперёд, и Минхо, будто ощутив его близость, отшатнулся, тут же уткнувшись обратно в объектив.

— Мы не одинаковые, — отрезал он, но голос прозвучал неубедительно.

Джисон снова усмехнулся, но его взгляд стал мягче.

— Может, ты прав, — сказал он, выдохнув струю дыма. Затем, словно сменив тему, он наклонил голову набок и спросил: — Почему ты никогда не снимаешь себя?

Минхо снова замер. Это было неожиданно. Ему даже на миг показалось, что он ослышался.

— Я… я не думаю, что это нужно, — выдавил он после короткой паузы. — Кому это интересно? Себя снимать… странно.

— Ты и есть странный, — тихо сказал Джисон, и в его голосе не было насмешки, только некое тепло. Он медленно выдохнул, опуская взгляд на объектив камеры. — Но знаешь, иногда странное — это красиво.

Джисон сделал шаг ближе. В лучах солнца его лицо казалось мягким, почти прозрачным, как старая фотография, которую слишком часто доставали из альбома. Джисон только улыбнулся. Он видел красоту в том, что другие называли уродством. Видел её в Минхо. И чем больше смотрел, тем больше убеждался, что его взгляд не был ошибкой.

Минхо поднялся на ноги, слегка пошатнувшись. Его движения были медленными, словно каждый шаг требовал усилий, но в них была странная грация — порывистая, неуклюжая, но притягательная. Он встал так близко, что Джисон мог рассмотреть каждую деталь его лица: неровную линию шрама, тёмные круги под глазами, уголок рта, приподнятый в насмешке.

— Странный, значит? — Минхо произнёс это так, словно пробовал слово на вкус, и ухмылка стала шире.

— Возможно, — безразлично ответил Джисон, чувствуя, как напряжение между ними становится почти осязаемым.

Минхо повернулся к нему, словно хотел что-то ответить, но не успел. Резкий звук открывающейся двери разрушил момент, словно выстрел. Из дверного проёма выскочил Феликс, злой и растрёпанный, с тяжёлой сумкой, едва не волочившейся по полу.

— Да пошёл ты нахер! — его голос разорвал воздух, и Минхо застыл на месте.

— Феликс! — Минхо шагнул вперёд, пытаясь схватить брата за рукав, но тот резко вырвался, оттолкнув его.

— Не трогай меня! — коротко бросил Ликс, его лицо было перекошено гневом, но в глазах блестела влага. — Отвали!

Феликс развернулся и поспешил прочь, оставляя за собой лишь пустоту и тишину. Минхо же остался стоять, ошарашенный и растерянный, не в силах сдвинуться с места.

«Он никогда так со мной не разговаривал…»

Эта мысль раз за разом билось в голове. Джисон всё это время молчал, наблюдая за происходящим, но теперь наконец нарушил тишину.

— У него, наверное, что-то случилось, — сказал он, больше утверждая, чем спрашивая. Джисон не знал, кто этот парень, и почему одноклассник так на него среагировал.

Минхо не ответил. Ему казалось, что если он скажет хоть слово, то весь его хрупкий мир рухнет окончательно.