Глава 31. Круги на воде (1/2)

Клиника «Режининья», официальное открытие которой должно было состояться сегодня, представляла собой несколько корпусов, обшитых деревом и спрятанных за высоким бетонным забором. Она находилась посреди лесистой, но облагороженной зоны района Варжем Гранде. Некогда здесь планировался кондоминиум для состоятельных людей, но строительство забросили по неизвестным причинам, и три корпуса было решено продать за невысокую цену. Покупатель нашелся моментально — им оказался психотерапевт по фамилии Бернарди, желавший открыть клинику для наркозависимых. Рабочие под его началом сделали все, чтобы превратить недострой в островок первозданной природы посреди города: не вырубили густые деревья, а только построили бетонный забор вокруг них, обшили корпуса деревом, а внутри поставили массу живых растений. Так недостроенный кондоминиум превратился в место, где зависимые могли бы отойти от привычного образа жизни и окунуться в зеленый оазис исцеления.

Безусловно, на открытии не обошлось без гостей, среди которых были другие психотерапевты и владельцы нескольких реабилитационных центров, желавшие ознакомиться с новым начинанием доктора Бернарди. Пришли родственники наркоманов, часто впадающих в рецидивы и готовых отправиться в новую клинику. Наконец, пришли те, кто помогали Нанду и Мэл вернуться к трезвой жизни. Поддержать Мэл пришел не только муж, но и дед, старая экономка и оба родителя — уже разведенные, но посильно участвующие в жизни дочери. Нанду же, кутаясь в свитер из мягкого трикотажа, смотрел издалека на своих родных. Видеть Кларисси с Роже и Сесеу было отрадно и ожидаемо, но Эшкобар с Анитой стали теми самыми внезапными гостями. Конечно, Нанду пригласил отца, с которым в последнее время не общался из-за недопониманий, но не ожидал увидеть его на празднике. Пришли и друзья — Телминья с Роберто и Дебора с Даниэллой. Последним было также интересно, что представляет собой новая клиника. Кто знает, какой подход нужен Маркусу, надежду найти которого они никак не оставляли…

— Нанду, скажи небольшую речь перед гостями, синьор Бернарди просит, — Мэл, одетая в строгий костюм с короткой юбкой, неслышно подошла к нему. Она заметно волновалась — не хотела упасть в грязь лицом перед родителями, так радевшими за ее исцеление, и перед дедом. Девушке особенно хотелось показать синьору Леонидасу, что его капитал пошел в нужное русло.

— Я все еще считаю, что моя роль в этом предприятии совсем незначительна, — горько усмехнулся Нанду. Пусть он заметно успокоился, осмыслил собственную роль в открытии клиники, но фоновая тревога оставалась. Понять ее умом было сложно: она была какой-то неосознанной, продиктованной химическими процессами в пострадавшем мозге. Даже увещевания окружающих, понятые умом, не могли ее утихомирить.

— Сказал парень, который практически стал правой рукой доктора Бернарди, — парировала Мэл. — Ты сможешь вырасти в прекрасного психолога, Нанду, в тебя все верят, — она показала на родных Нанду и на их общих друзей. — Скажи хотя бы короткую речь, что в голову придет, но главное, будь искренним.

— Ладно, уговорила, — сдался Нанду, усмехнувшись. Все-таки ему становилось тепло и спокойно на душе, когда в него верили. Настал час открытия, и трое владельцев клиники вместе с персоналом вышли к гостям.

— Добрый день, дорогие коллеги и гости нашего мероприятия, — голосом, не слишком привычным Нанду, но довольно звонким и поставленным начал доктор Бернарди. — Мы рады вас приветствовать на открытии клиники под названием «Режининья», — на этих словах он подал знак Нанду, который снял темную плотную ткань с таблички из тяжелого небьющегося стекла. «Клиника «Режининья» — значилось черным острым шрифтом на белом фоне, и Нанду ощутил, как подрагивают пальцы. Да, он искренне улыбался, радовался новой вехе своей жизни, но воспоминания о девушке, в честь которой была названа клиника, не давали ему покоя. Пусть закономерная, но такая нелепая и ранняя смерть… А ведь Режининья могла поступить в эту же клинику, вылечиться, начать новую жизнь. Но бурное течение жизни принесло ее, словно щепку, к совершенно печальному концу.

— Такое название клиника получила в честь девушки, попавшей в болото наркозависимости, — говорил Виктор. — Обычное имя, в котором заключена трагедия тысяч молодых людей. Мы хотим, чтобы каждый, кто помещает родного человека в нашу клинику, задумывался о том, сколько подобных парней и девушек по всему Рио находятся в притонах, на улицах, на вечеринках. Надеемся, что пациенты клиники «Режининья» смогут прийти к стойкой ремиссии, а мы сделаем все зависящее от нас. Пациентам будет предоставлена трудотерапия, работа с психотерапевтами, арт-терапия и спорт, а после лечения в клинике мы будем помогать им интегрироваться в общество. Передаю слово моим партнерам, Мэлиссе Ферраз и Фернанду Гимараешу.

— Дорогие друзья, — взяла слово Мэл. — Да, погибшая девушка, в честь которой названа клиника, была нашей с Фернанду подругой. Я наркоманка в ремиссии, и эта клиника для меня — возможность показать семье, которая всегда верила в мое исцеление и вела меня по пути к нему, — что я не потерянный человек. Я помню многих зависимых людей, с которыми употребляла, и у каждого из них за плечами непростое прошлое. Наша клиника и наши квалифицированные психологи помогут таким людям разобраться в себе на пути к ремиссии.

— Добрый день! Кажется, Мэл уже сказала все, но раз уж я тоже причастен к открытию этой клиники, то произнесу небольшую речь, — Нанду застенчиво улыбнулся, и присутствующие засмеялись над этой попыткой разрядить обстановку. — На самом деле, находясь в реабилитационном центре, я практически нашел нового себя — поступил в университет на психолога, чтобы помогать зависимым. К чему это я? Возможно, кто-то после нашей клиники также захочет стать психологом, кого-то заинтересует ручной труд, а кого-то настолько захватит арт-терапия, что он решит заниматься творчеством профессионально. Мы постараемся сделать все, чтобы наши пациенты никогда не вернулись к наркотикам и обрели себя, — после краткой речи Нанду выдохнул. Люди аплодировали ему, Мэл и Виктору, а Нанду поймал в толпе взгляд, наполненный теплотой и нежностью. Сесеу гордился любимым и знал, что тот тоже поддержит его во время любого из дел. В какой-то мере Сесеу тоже нашел нового себя, когда решил заняться уголовным правом и выбрал Нанду. После официальной части гости рассредоточились по территории — угощаться закусками, гулять по парку и смотреть помещения, а Нанду подозвал к себе Эшкобар. Это порадовало парня, и так собиравшегося сделать первый шаг к примирению.

— Папа, не ожидал, что ты придешь, — признался Нанду, когда они с Эшкобаром направились по территории огромного парка. — Мне казалось, что ты злишься на меня. Мы даже не разговаривали несколько месяцев.

— Сынок, я пришел, потому что горжусь тобой, — искренне ответил Эшкобар, а Нанду замер в ожидании чего-то важного. Ему хотелось, чтобы отец принял их с Сесеу, сказал, что хотя бы попытается понять их пристрастия. Но на чудо надеяться не стоило, и Нанду продолжил дальше слушать Эшкобара. — Ты будешь работать психологом, вытаскивать несчастных ребят из болота зависимости. Мне очень приятно видеть тебя повзрослевшим, уже практически владеющим собственной клиникой. Вот только я видел Сесеу среди гостей, — здесь Эшкобар замялся, с трудом подбирая слова, и наконец спросил. — Он ведь пришел к тебе не как друг, верно?

— Да, так и есть, — проговорил Нанду, понимая, куда клонит Эшкобар, но не стал сразу же лезть на рожон. Нужно проявить немного терпения, так необходимого будущему психологу. Пусть отец выскажется, а дальше будет видно.

— Ох, я так и думал, — вздохнул Эшкобар. — Нет, Нанду, я не могу это принять и понять, хотя пытался и слышал, что Тавиньо вроде как смирился. Мне неприятно осознавать, что мой сын живет с другим мужчиной так же, как мог бы жить с женщиной. Во время твоего пребывания в реабилитационном центре я представлял, как ты женишься на положительной девушке, у вас появляется ребенок, потом, возможно, еще один… Я и представить не мог, что ты начнешь крутить роман с лучшим другом, да еще и такой длительный. Знаешь, Нанду, я не против того, чтобы ты посещал нас с Анитой, но я не готов видеть Сесеу. Происходящее с вами — это неправильно и как-то… губительно для общества, что ли. Конечно, кто-то может считать иначе, но я не отступлюсь от своего мнения.

— Верно, папа, и я его принимаю. У меня и в мыслях не было злиться, я был готов к подобному ответу, — сказал наконец Нанду — искренне и твердо. Он знал, что еще не раз столкнется с подобной точкой зрения, но не сможет изменить ее. Не хотел Нанду и ссориться с отцом из-за разных взглядов на мир. Непримиримость Эшкобара не слишком расстроила его, ведь он, неплохой врач, был не самым хорошим отцом для Нанду. Кроме того, Эшкобар всю жизнь провел в каком-то подобии «ракушки» из собственных комплексов и стереотипов. Изменить подобного человека сложно, но и не следует, понимал Нанду. Возможно, Эшкобар со временем сможет оттаять и понять, что ориентация Нанду не делает его каким-то безнравственным или «неправильным».

— Эшкобар, я тебя потеряла! — к ним, замершим в неловком, тягучем молчании, спешила сияющая Анита. — Там один врач упомянул, что знает тебя и Жулио. Пойдем, пообщаемся с ним. Нанду, поздравляю тебя, ты по-настоящему вырос во всех смыслах. Желаю тебе успехов в новой работе и в личной жизни, — женщина подмигнула Нанду, и он понял, что она в общем-то лояльно относится к его выбору. Эшкобар покачал головой, но все-таки подхватил жену за руку и направился за ней, попрощавшись с Нанду.

— И я тебя еще раз поздравляю, сынок. Приходи в гости, звони. Давай, до скорого, — слова прозвучали неуверенно и скомканно. Нанду помахал отцу и направился в холл клиники — помещение в приглушенных зеленых и ореховых тонах, где повсюду стояли горшки с живыми пальмами и вьющимися лианами. Там его уже ждал Сесеу, которому Нанду обещал показать один сюрприз.

— Здорово же у вас получилось, будто в джунглях находишься. Ты говорил, у тебя есть сюрприз для меня. Мне очень интересно посмотреть, — Сесеу ласково и игриво приобнял Нанду (хорошо, что в холле никого не было), но тут же спросил, словно заподозрив нечто тревожное. — Что-то не так? Ты разговаривал с Эшкобаром?

— Да, он сказал, что не принимает нас с тобой, но мне, в целом, все равно, — спокойным тоном сказал Нанду. — Позже обсудим, а сейчас пойдем с мной.

Нанду привел Сесеу в небольшую светлую комнату, заставленную несколькими столами и стульями и похожую на школьный кабинет. Сесеу огляделся по сторонам и увидел висящие на стенах доску и две акустических гитары. На одном из столов лежали альбомы и листы ватмана, краски и цветные карандаши, глина и пластилин для лепки.

— Ты сам купил все это, — выдохнул Сесеу, сразу догадавшись, в чем заключался сюрприз. В его душе снова затеплился огонек гордости за возлюбленного. Он подошел к столу, потрогал краски и глину. — Здорово, Нанду. Я уже вижу, как ты учишь пациентов играть на гитаре, как они вымещают эмоции с помощью рисунков, что-нибудь лепят…

— Я буду организовывать небольшие выставки рисунков и готовить ребят к концертам, если такие будут, — продолжил Нанду. — Нет, какой бы ни была семья Режининьи, ее брат вырос хорошим человеком. Интересно, откуда у него такие деньги, он ведь еще учится?

— Парень дал мне только две тысячи реалов, — признался Сесеу. Ему не хотелось, чтобы их отношения с Нанду строились на лжи и недосказанности, и он собирался сказать правду, просто пока не приходилось к слову. — Еще две тысячи добавил я, хотел как-то загладить вину перед тобой. Прости, что не сказал сразу, как-то забыл о деньгах.

— Тогда получается, что мы вместе приложили к этому руку, — протянул Нанду, немного задумавшись. Казалось, в нем было столько внутренней силы и огня, что его не могло потушить ни непринятие со стороны Эшкобара, ни недосказанность — со стороны Сесеу. — Но в следующий раз говори сразу, если решишь дать мне большую сумму или подарить крупный подарок. Мне до сих пор неловко принимать такое. А что касается извинений, я простил тебя после вечеринки, когда узнал, что ты искал меня. Хотя, возможно, злость уступила место прощению в тот момент, когда я пытался найти утешение в объятиях Луиса, но так и не нашел… — Нанду резко замолчал. Ему хотелось признаться в любви, но слова казались слишком очевидными и ненужными. Сесеу будто прочитал его мысли и лишь дотронулся до любимых губ поцелуем — нежным, проникновенным, более красноречивым, чем любые признания. Двое ненадолго погрузились в кокон молчания, которое, однако, не было тяжелым, как между Нанду и Эшкобаром ранее.

***Каждое событие — счастливое или не очень — похоже на кристально чистые круги, появляющиеся на воде жизни. Они запечатлеваются в текущий момент, влияя на жизнь — как на тихую зеркальную гладь, — но лишь на мгновение, а затем сглаживаются, вплетаясь в воды. Так, казалось Нанду, текли дни и недели до февраля, и это началось с одной фразы Сесеу. «Нанду, я выиграл дело Рафаэла Камарго, того парня, которого обвиняли в убийстве женщины из ювелирного магазина! Я добился для него оправдательного приговора и заключения в реабилитационный центр, а дело передано другому, более компетентному следователю». Сесеу ликовал, рассказывая о закрытом процессе: оказывается, ему удалось найти свидетеля, который видел обвиняемого в то время, когда было совершено преступление. Это оказалась продавщица из магазина подержанных товаров, уволившаяся с прежнего места работы. Кроме того, на фотографии, которую сделал случайный свидетель — подросток, испытывавший новый фотоаппарат, — удалось зафиксировать вероятного убийцу. «Мне удалось убедить судью, что мужчина на фото может быть причастен к убийству, а свидетельница из магазина была невероятно убедительна, у нее хорошая фотографическая память», — радостно тараторил Сесеу, и Нанду тоже хотелось улыбаться. Оставались, правда, опасения насчет того, не приведет ли возможный в будущем проигрыш Сесеу к разногласиям и подозрениям. Однако Сесеу заявил, что предложил родителям Рафаэла поместить сына в клинику «Режининья». «Они согласились, и я верю, что один психолог-стажер сможет провести парня по пути к стойкой ремиссии», — заключил Сесеу, хитро улыбаясь, и Нанду понял, что сомнения в нем окончательно сошли на нет.

Следующий всплеск, разошедшийся кругами по водной глади жизни, — Рождество и Новый год, которые влюбленные встречали со всеми их семьями. В просторной квартире Вальверде собрались Нанду и Сесеу, Тавиньо и Лидьяне, Телминья с Роберто и Ванессой, Кларисси и Роже. Эшкобар так и не решился столкнуться с парнями, а Анита осталась с мужем, но искренне поздравила Нанду с праздниками и передала привет Сесеу. Однако отсутствие отца не омрачило настроение Нанду: он рассказывал о работе в клинике и попытках играть на гитаре и даже не замечал косых взглядов Тавиньо. Зато Сесеу заметил и подошел к отцу, когда все переместились в гостиную.

— Папа, в чем дело? — спросил он. — Ты же сказал, что принимаешь нас с Нанду, так откуда скепсис во взгляде? Неужели ты все еще спишь и видишь, как бы взять меня на пляж и познакомить с какой-нибудь девушкой?

— Нет, я не против вас с Нанду, скорее, мне сложно понять эти ваши парады, клубы, — Тавиньо сказал это как-то презрительно. — Хотя ладно, вы, вроде, не такие. Дело в другом: Нанду ведь уже развязывался, насколько я знаю? — Сесеу кивнул в ответ. — Да, именно это меня и смущает. Ты доверяешь Нанду? Он ведь работает с наркоманами, вдруг это как-то подтолкнет его к очередному срыву. Я не хочу, чтобы ты страдал из-за него.

— Я доверяю Нанду, как самому себе, — Сесеу посмотрел на возлюбленного, смеющегося над чем-то вместе с Кларисси и Лидьяне. Вероятно, спроси его об этом несколько месяцев назад, он бы засомневался, начал мяться. Но Сесеу помнил, к чему привели его сомнения, и поэтому душил в себе любые их отголоски. — Я отправил в их клинику моего подзащитного по фамилии Камарго, и он проходит консультации у Нанду, как и несколько других пациентов. А еще Нанду проводит занятия по арт-терапии. Я горжусь им, папа.

— Хорошо, но будьте осторожны, — предупредил Тавиньо и на вопросительный взгляд Сесеу добавил. — Лобату рассказывал, что с каждым годом появляются новые наркотики, и более опасные, чем марихуана и кокаин. И не забывайте про газетчиков, которые могут измарать в грязи имя нашей семьи. Тем более такой повод — сын, сожительствующий с другим мужчиной! Так что смотрите в оба, тем более твоя адвокатская репутация должна быть безупречной в начале карьеры.

— Папа, мы не ходим по барам, предпочитаем рестораны или домашние посиделки. Не беспокойся за Нанду. А что касается газет, — Сесеу призадумался. Он даже не предполагал, что и он, и отец, уже бывшие «героями» обличительных статей, снова могут попасть под обстрел газетчиков. Но в их совместной жизни произошло столько событий, которые показали, что они будут справляться с трудностями вместе. — Мы переживем это точно так же, как ты пережил позор с теми двумя аферистками. Пойдем лучше к остальным.

— Значит, Сесеу защищает наркоманов, а ты оказываешь им психологическую помощь? — уточняла Лидьяне в тот момент, когда к ней, Нанду и Кларисси подошли Сесеу и Тавиньо. — Да у вас, мальчики, настоящий тандем. Почти как в прошлом, когда вы хотели открыть собственную адвокатскую контору.

— Да, и нам вполне это нравится, — Сесеу хлопнул Нанду по плечу, а тот лишь кивнул в ответ. Если двое проявляли чувства в компании друзей, то среди родственников вели себя сдержанно. — Пока Нанду стремится привести к исцелению как можно больше наркоманов, я буду отправлять их к нему, — на это все рассмеялись, а Нанду задумался. Конечно, ему хотелось привести многих потерянных ребят к стойкой ремиссии, но было очевидно, что всем помочь невозможно. Сколько наркоманов попросту не хотят лечиться и, возможно, не смогут выбраться! Мысль казалась циничной, но закономерной. Как бы Нанду ни горел работой, он понимал, что со временем ему придется избавиться от идеализма. Оставив на время непростые мысли, Нанду вернулся к разговорам, на этот раз посвященным выставке-аукциону, где будут представлены картины Деборы. Так завершился еще один год и начался новый, сулящий еще больше перемен к лучшему.

***Однако главным событием в жизни Нанду стало постепенное развитие клиники и работа в ней. За два месяца туда уже поступило тринадцать пациентов вместо предполагаемых десяти. Реклама о клинике распространялась в газетах, уличных объявлениях и даже в интернете (последнее предложили Нанду и Мэл, понимающие, что этот источник информации развивается стремительно). Постепенное становление клиники и поддержка со стороны окружающих привела к тому, что Нанду еще больше загорелся работой в качестве психолога и руководителя занятий по арт-терапии. Кажется, это чувствовали не только врачи, которые позволяли парню проводить консультации в качестве психолога (естественно, под их присмотром), но и пациенты, которые, пусть и не сразу, но открывались молодому психологу.

— Рафаэл, я вижу, что вы хотите прийти к исцелению, знаю о вашей работоспособности и успехах в трудотерапии, — во время одного из сеансов обратился Нанду к парню, которого направил в клинику Сесеу. Рафаэл и правда выглядел жутко — высокий, с болезненными глазами и длинными руками. Однако было то, чего он боялся — собственных внутренних демонов, из-за чего не высказывался на групповой терапии, не спешил делиться подробностями детства с психотерапевтами и Нанду. — Но все-таки нам нужно хотя бы попытаться понять, какими были глубинные причины вашей зависимости от марихуаны. Расскажите о событии из детства, которое запомнилось вам ярче всего.

— В двенадцать или тринадцать лет начал быстро расти, пробовался в баскетбольную команду, но постоянно путался в собственных ногах, падал. Ребята смеялись надо мной, а я замыкался в себе. Потом еще мне девочка из класса понравилась, но она в мою сторону даже не смотрела, — Рафаэл говорил нехотя, но с каждым словом его голос становился громче. — Она узнала об этом и посмеялась с другими ребятами, а я до конца школы сторонился девушек. Извините, кажется, я отвлекся.