Глава 30. Ответственные решения (1/2)

Март 2006 года.

Конечно, Нанду имел представление о работе психолога, но сейчас, заходя в кабинет человека, чьи контакты дал ему Лобату, испытывал заметный мандраж. Одно дело — копаться в собственном прошлом вместе с синьорой Элвой, но совсем другое — выслушивать клиентов, подталкивать их к откровенным разговорам, быть одновременно участливым и отстраненным с ними. Однако оплачиваемая стажировка, ради которой Нанду бросил работу в книжном магазине, была обязательным условием обучения, и пришла пора переступить порог современного здания и найти указанный офис. За непримечательной дверью с номером 513 его встретил уютный кабинет со старомодными шторами до пола, с мягкими креслами, спинки которых откидывались назад, и с пальмой у окна. Психотерапевт — худощавый лысоватый мужчина в очках — обратился к Нанду, робко поздоровавшемуся и спросившему, туда ли он попал:

— Добрый день. Вы практикант, с которым я созванивался вчера, верно я понимаю? — спокойный голос с дотошными интонациями, пронизывающий взгляд, много книг за спиной. Нанду почувствовал, что ему будет непросто, но он сможет получить нужный профессиональный опыт.

— Да, я Фернанду Гимараеш, меня прислал синьор Лобату. Университет также позволил мне проходить стажировку у вас, — представился Нанду.

— Да, верно, многое слышал про вас от моего пациента.— протянул мужчина, пристально оглядев посетителя. — Что ж, я синьор Виктор Бернарди, врач-психотерапевт, специализируюсь на работе с зависимыми. Расскажите, почему синьор Лобату порекомендовал мне именно вас, и чего ожидаете от стажировки?

— Хочу стать психологом, работающим с зависимыми. Эта тема интересна мне и, кажется, я бы вполне справился с такими людьми, у меня есть понимание их психологии. — Нанду говорил уверенно, однако ему по-прежнему было сложно признаваться незнакомым людям в том, что он является наркоманом в ремиссии. С другой стороны, с виду строгий человек напротив смотрел изучающе, будто вглядывался внутрь, и Нанду, отбросив сомнения, выложил все как на духу. — Мне недавно исполнилось двадцать пять лет, но я учусь только на втором курсе университета. Так много я упустил, потому что принимал марихуану и кокаин в течение трех или четырех лет. Употреблял со всеми вытекающими: выносил ценности из дома, попадался полиции, обижал близких. В один момент во время реабилитации я понял, что хочу, чтобы мой опыт помог таким же потерявшимся душам.

— Это похвально, Фернанду, но профессия психолога — это не только опыт, но и теоретические знания, — справедливо заметил доктор Бернарди. — Как обстоят дела с запоминанием информации? Сильно ли кокаин повлиял на ваши умственные способности?

— Заметно повлиял, но я стараюсь возвращаться к прежнему уровню, — чистосердечно ответил Нанду. Если он хочет получить стажировку, значит должен быть честным. В то время Нанду переживал некое возрождение: он начал лучше учиться и, казалось, больше запоминать, поэтому и решил, как предлагала синьора Элва, похвалить себя. — Я много читаю, стараюсь записывать лекции на диктофон и переслушивать дома, записываю также их вручную, пересказываю кому-нибудь, — Нанду еле заметно улыбнулся, вспомнив, чем заканчивались такие «проверки» у них с Сесеу, который оказывал возлюбленному посильную помощь и давал советы. Диктофон также был его идеей, и такой способ нравился Нанду.

— Мне все понятно, — немного подумав, ответил Виктор. — Тогда прошу предоставить документы для стажировки, и я буду пристально наблюдать за вами. Мне никогда не приходилось стажировать наркомана в ремиссии, желающего стать психологом, но в вас я вижу рвение и понимание того, что нужно делать.

В первые дни стажировки, как полагалось, Нанду только слушал доктора Бернарди, запоминая и записывая вопросы, которые психотерапевт задавал пациентам. Наблюдал Нанду и за клиентами, точно так же, как в ресторанах или на пляже вместе с Сесеу, но пытался делать выводы из их поведения. Респектабельные мужчины и женщины «за сорок» хорошо зарабатывали и имели авторитет среди коллег, но то и дело попадали в порочный круг из срывов и обращений к психотерапевту. Ровесники Нанду были похожи на него некоей потерянностью в глазах, но ярым желанием изменить что-то в жизни. Подростки же, которых за дверью ожидали родители, утверждали, что запросто могут завязать. И, проводя одну их первых консультаций и расспрашивая двадцатилетнего парня о влиянии полуголодного детства на зависимость в настоящем, Нанду обратил внимание на его поведение. Слишком много в нем было знакомых жестов: парень шмыгал носом, отводил взгляд и не мог усидеть на месте.

— Синьор Бернарди, скажите, пожалуйста, давно ли этот парень ходит к вам и с какого времени пребывает в ремиссии? Мне кажется, он употребляет и скрывает многое из недавнего прошлого, хоть и оживленно рассказывает о «голодных годах и разделенной на шесттерых тарелке пустого риса». И эти жесты, характерные для человека, который употребляет кокаин. Я бы инициировал заключение в рехаб, — у Нанду не было подобных полномочий, но он мог делиться своими наблюдениями, пусть и делал это неуверенно.

— Любопытное наблюдение, — хмыкнул Виктор. — Молодой человек ходит ко мне четыре месяца, начал посещать сеансы, как только вышел из реабилитационного центра. Знаете, Фернанду, возможно, он развязался раньше, просто я не заметил. Когда видишь много зависимых посетителей каждый день, взгляд словно затуманивается, — на это Нанду понимающе кивнул. — Давайте я спрошу у него про срыв, все-таки это довольно серьезная проблема. А вы на будущее не бойтесь быть более настойчивым.

Действительно, интуиция не подвела Нанду, и Виктор предложил пациенту лечь в реабилитационный центр, на что тот вроде бы согласился. С тех пор Нанду часто делился неочевидными наблюдениями с психотерапевтом и задавал такие вопросы, до которых, казалось, сложно было додуматься. Так, одна женщина рассказывала о том, как богатая праздная жизнь привела ее к алкоголизму (начиналось все, по ее словам, с пары бокалов шампанского на званых вечерах), однако парню удалось выяснить, что она выпивала и курила марихуану во время учебы в школе. А один парень, который, казалось бы, начал употреблять под влиянием развода родителей, постыдился признаться в том, что его унижали одноклассники. Особенно много ему удалось вызнать у наркоманки, которая «никак не могла найти места в мире». Оказалось, что занятая на трех работах мать постоянно бросала дочь то на бабушку, то на подругу-домохозяйку, и эти обстоятельства заложили в детское подсознание мысль о «ненужности». Нанду убедил эту девушку, что нормально злиться на мать, и вскоре это чувство у нее прошло, уступив место прощению. Виктор редко, но обстоятельно и аргументированно хвалил стажера, считая он может стать хорошим психологом.

***Уже в настоящем Нанду, прошедший через многие трудности, заходил в кафе, где его ожидал Виктор Бернарди. Накануне он позвонил стажеру и сказал, что ждет его для обсуждения будущей клиники вместе с другими сотрудниками. И каково было удивление Нанду, когда среди нескольких незнакомых людей (как позже оказалось, психотерапевтов, врачей-наркологов и юриста) он увидел Лобату и Мэл. Поздоровавшись со всеми, включая подругу и приятеля Кларисси, Нанду заказал себе кофе и принялся слушать планы доктора Бернарди.

Планы казались грандиозными, однако вполне реалистичными. Синьор Бернарди, как человек старых порядков, особое внимание хотел уделить трудотерапии: живущие в клинике пациенты должны были помогать на кухне, мыть полы и посуду, ухаживать за свиньями, коровами или лошадьми. Виктор уже договорился с несколькими хозяйствами, чтобы зависимые под присмотром фермеров могли помогать им. Нанду удивило, что Виктор отказался от религиозной составляющей реабилитации: конечно, в клинике «Гармония с собой» ее тоже не было, но все же она была распространена в Бразилии. Конечно, в штат были привлечены несколько практикующих психотерапевтов, которые также ранее работали с наркоманами. Они должны были консультировать пациентов и снимать симптомы медикаментозно. Предполагалась и арт-терапия, и Нанду надеялся, что он сможет проводить занятия, пока не получит диплом психолога. При поступлении в клинику пациенты должны были проходить процедуру детоксикации, — это было также знакомо Нанду. Выложив все планы, доктор Бернарди начал рассказывать о работниках клиники.

— Пока у нас не так много персонала, — Виктор по очереди представил всех и подытожил. — Два врача-нарколога, четверо психотерапевтов, администратор — синьора Ферраз, двое юристов, и я — директор клиники. Также синьор Фернанду Гимараеш, который будет продолжать стажировку в клинике в качестве психолога и проводить занятия по арт-терапии, а еще мы привлечем обслуживающий персонал — медсестер и несколько крепких медбратьев, — охрану, уборщиков, поваров, водителя. Надеемся, что с расширением клиники будет расти и наше число.

После синьор Бернарди начал рассказывать о том, каким образом в клинику поступят первые пациенты. Троих должны были перенаправить из другого реабилитационного центра, еще двое ожидали помещения именно в новую клинику. В остальном же Виктор и другие терапевты полагались на «сарафанное радио» — их знакомые должны были рассказывать окружению о клинике, и так далее, — а также на объявления в газетах.

— Сколько же будет пациентов поначалу? — подала голос женщина-психотерапевт, сидящая с краю, — скромно одетая, с глухим тихим тембром. Однако Нанду показалось, что внутри она умеет быть сильной и даже жесткой.

— Начнем с десяти человек, но постепенно будем расширяться, — ответил Виктор. — Пока наш максимум — тридцать мест. Уже есть помещение в районе Варжем Гранде, оно включает в себя три корпуса — административный и два жилых, пост охраны и огороженную территорию для прогулок, — услышав название района, Нанду напрягся. Оно выглядело каким-то чужеродным, из прошлой жизни. «Еще панических атак на рабочем месте мне не хватало», — грустно подумал парень. Странное предчувствие обхватило его ледяными тисками. Однако вскоре Нанду отставил тревожные мысли и принялся дальше слушать доктора Бернарди.

— У нас уже есть все лицензии, вот только нет названия, — сказал наконец Виктор. — Зарегистрировать его — дело пары недель, но хотелось бы что-то емкое и узнаваемое. Возможно, вы предложите название для новой клиники?

Со всех сторон посыпались названия: одни были связаны с образом феникса, символизирующего возрождение, другие предлагали витиеватые наименования, похожие на «Гармонию с собой» или «Путь к независимости». Кто-то предложил назвать клинику именем синьора Бернарди, от чего он отказался сразу. А Мэл и Нанду лишь переглянулись, ведь только одно название приходило им в головы. Не так давно они пообещали скоропостижно умершей подруге, что не предадут забвению ее имя…

— Режининья, — хором воскликнули Нанду и Мэл, и девушка на вопросительный взгляд Виктора пояснила. — Наша с Нанду подруга, которая тоже употребляла наркотики. Она умерла в тюрьме в этом году, и мы чувствуем вину, что не смогли ее спасти.

— А знаете, мне нравится идея Мэлиссы<span class="footnote" id="fn_38805563_0"></span> и Фернанду, — вдруг одобрительно улыбнулся синьор Бернарди. — Простое название, близкое к народу. Возможно, если представить концепцию и рассказать историю этой девушки, пациенты охотно потянутся к нам. Конечно, я не силен в рекламе и маркетинге, но название внушает доверие. Наша клиника не предаст забвению имена молодых людей, которые обратятся к нам, — Виктор говорил искренне и без излишнего пафоса, и многие за столом согласно закивали. После доктор Бернарди сообщил, что на регистрацию и подготовку к открытию уйдет не больше месяца, и отпустил всех, кроме Мэл и Нанду, к удивлению второго.

— А ты, Мэл, как оказалась здесь? — спросил Нанду, когда все подошли к шведскому столу<span class="footnote" id="fn_38805563_1"></span>, чтобы набрать обед. Подруга ни разу не заговаривала ни о планах участвовать в открытии клиники, ни о знакомстве с синьором Бернарди. — Расскажи мне все, пожалуйста.

— Ох, история не слишком интересная, — вздохнула Мэл. — Просто познакомилась с синьором Виктором через Лобату, а до этого дедушка подарил мне крупную сумму денег. Сказал, чтобы я вложила их в недвижимость или в машину, но мы с Шанди за долгое время привыкли довольствоваться малым. А когда я познакомилась с синьором Виктором, я поняла, как распоряжусь этой суммой. Я ведь тоже хотела помогать наркоманам, и тут предоставился такой случай! Дедушка меня похвалил, сказал, что примерно таких действий и ждал от меня и таким способом решил показать свое доверие.

— Удивительно, — покачал головой Нанду. Он знал, что синьор Леонидас любит внучку, даже несмотря на прошлые недопонимания и обиды из-за зависимости Мэл, и такой поступок выглядел демонстрацией доверия. Снова вспомнились родители Режининьи, которым было плевать на дочь, и Нанду стало горько за умершую подругу и отрадно за себя и Мэл. — Я поздравляю тебя, это серьезный поступок, — искренне улыбнулся он Мэл, и ребята направились к столу.

— Фернанду, я не случайно попросил вас с Мэлиссой остаться, — начал Виктор, когда они сели за стол и перекусили под отвлеченные разговоры. — Я хочу взять вас также в долю, чтобы мы втроем владели этой клиникой. Синьора Ферраз, кстати, уже согласилась, раз значительная часть капитала принадлежит ей. Дело в том, что я уже немолод, пенсия не за горами, и мне нужны преемники. Мне представляется, что один из моих протеже должен быть с профильным образованием. Тем более, спустя несколько лет я передал бы клинику в ваши руки, а сам бы занялся консультациями.

— Это исключено! — услышал Нанду собственный голос. Предчувствие оказалось не напрасным: ответственность обрушилась на его голову бурным тропическим ливнем. — Вы же знаете, мне иногда сложно соображать, у меня проблемы с запоминанием больших объемов информации. Пусть я учился на юриста и мечтал тогда открыть собственную адвокатскую контору, даже изучал материалы, но сейчас это все забыто. Да что уж там, у меня нет капитала, в отличие от Мэл!

— Капитал и не нужен, синьора Ферраз внесла достаточно средств в клинику, да и у меня были огромные накопления, — справедливо заметил Виктор, но Нанду не слушал его. Сердце снова сдавило железной перчаткой, будто перед панической атакой, и оставалось только считать до десяти, чтобы не рухнуть в пучину беспричинного страха и оцепенения. — На первых порах это будет формально, а потом вы наберетесь опыта, возможно, посетите какие-нибудь курсы.

— Моей основной мечтой была работа психологом, консультирование клиентов, — уверенность Нанду в том, что он совсем не хочет вступать в долю, пошатнулась. Подумалось, что синьору Бернарди и правда нужен преемник, но возражений оставалось много. — Я не управленец, во мне никогда не было этой жилки. Да и я до сих пор учусь, еще не получил диплом. И не забудьте про рецидивы, вдруг я не справлюсь и сорвусь…

— Нанду, а я думаю, что не справлюсь без тебя и твоего участия в развитии клиники, — поймав рассеянный взгляд друга, проникновенно произнесла Мэл. — Синьор Бернарди сказал мне, что идею с арт-терапией предложил ты, — и правда, когда Виктор планировал, какой должна быть клиника, он расспрашивал Нанду о реабилитационном центре «Гармония с собой». Когда парень рассказал об арт-терапии, Виктору очень понравилась эта затея — вымещать эмоции с помощью рисования, лепки из глины и игры на музыкальных инструментах. «Я всегда скептически относился к этим новомодным способам борьбы с зависимостью, но кто-то может найти себе хобби или даже профессию, занимаясь арт-терапией», — сказал тогда доктор Бернарди. Этого Нанду не помнил, но Мэл была убедительной. — А значит, ты сможешь порекомендовать еще что-нибудь. Меня дедушка готовит к управлению персоналом, но я не разбираюсь в психологии, и ты бы мог помогать мне в этой части.

— И на крайний случай, вы можете нанять квалифицированного управленца, — добавил Виктор. Он хотел привести еще какой-то аргумент, но увидев, что Нанду совсем растерян, сдался. — Хорошо, Фернанду, это твое дело, но я все же дам тебе, — он в первый раз обратился к парню на «ты», — несколько дней на размышления. Мне очень хочется видеть тебя в качестве полноценного преемника. У тебя есть большой потенциал, как у психолога: ты умеешь докапываться до сути и располагать к себе людей. И ты можешь совмещать владение бизнесом со стажировкой и работой в качестве руководителя занятий по арт-терапии, — на все Нанду только кивнул, а после попрощался с Мэл и Виктором и направился на автобусе домой.

***Зайдя в квартиру, Нанду, обессиленный и опустошенный, рухнул в диванные подушки и закрыл глаза. На парковке стоял синий «Фиат», из ванной слышался плеск воды, но Нанду даже не понимал, хочет ли он подпускать к себе Сесеу. С одной стороны, он нуждался в поддержке, как блуждающий в пустыне странник — в воде. Сесеу верил в Нанду точно так же, как Мэл, синьор Бернарди, родители, да кто угодно! И ему хотелось подтверждения этой веры как чего-то важного для наркомана в ремиссии, по словам синьоры Элвы. Вторая часть души Нанду стремилась к уединению. «Закрыться в комнате матери, разрыдаться в подушку, а после все обдумать», — лихорадочная мысль крутилась в голове, словно заведенная. Так продолжалось до того момента, пока Сесеу не вышел из ванной — обнаженный по пояс, с мокрыми волосами, но Нанду как будто пребывал в прострации и даже не повернулся к нему.

— Привет, — Сесеу сел рядом, провел пальцами по спине возлюбленного, коснулся губами скулы, но Нанду не ответил, лишь слегка подался в его сторону. Увидев, в каком состоянии находится Нанду, Сесеу спросил. — Что-то случилось? Ты же так предвкушал это предложение от синьора Бернарди, мечтал стать психологом в его новой клинике…

— Мечтал, но он предложил мне стать его партнером по бизнесу, — Нанду скривился, чувствуя, как неуверенность и иррациональные страхи застилают глаза и вгрызаются в мозг, вызывая желание плакать. — Мэл уже вступила в долю и внесла значительную часть капитала. Но она даже ни разу не развязывалась, а я такой никчемный. Кажется, что одна малейшая неудача, и я сорвусь, как это было недавно.