Глава 29. О принятии и силе (2/2)

— Синьор Тавиньо, здравствуйте, — голос Нанду дрогнул, но он постарался сделать его твердым. Все-таки он пришел в квартиру Вальверде в первый раз после активного употребления и реабилитации, и боялся ударить в грязь лицом. Он не стал подавать руку Тавиньо — слишком нервничал, — да и к Телме не осмелился подойти. Как будто что-то сковало Нанду изнутри, удерживая от решительных шагов.

— Угу, — кивнул Тавиньо, смерив обоих недоверчивым и холодным взглядом. — Пойду посмотрю, что происходит на кухне, очень уж вкусно пахнет.

— Папа, неужели тебе неинтересно, чем живут ребята? — закатив глаза, спросила Телминья. Она решила спасать ситуацию, ведь Сесеу и Нанду явно не знали, куда им деться.

— А я видел по телевизору их парад с радужными флагами, уверен, что и эти двое были там, — ядовито выпалил Тавиньо, вскакивая с дивана и направляясь на кухню. Лидьяне прижала ладони ко рту, а Телминья лишь покачала головой. — Мне необходимо подготовиться к ужину, не появлюсь здесь до прихода Роберто.

— Да, с моими паническими атаками только на парады и ходить, — усмехнулся Нанду, как только Тавиньо покинул гостиную. Сесеу же в это время побледнел и чуть не накинулся на отца, но, увидев, что возлюбленный расслаблен и даже шутит, тоже улыбнулся. — Донна Лидьяне, вы прекрасно выглядите. Как у вас дела? — вопрос прозвучал искренне и тепло, что растопило сердце женщины.

— Спасибо, Нанду, мне очень приятно, — расцвела Лидьяне. — У нас все по-прежнему: мы часто выходим в свет, ездим на пляж. Ох, видел бы ты, Нанду, как девушки смотрят на моего Аполлона! Но ты теперь понимаешь меня, Сесеу тоже настоящий красавец. Не ревнуешь его к девушкам?

— Мама, ну перестань! — Телминья сжала виски руками, пытаясь успокоиться. Ситуация становилась все абсурднее: отец вспылил, мать проявила бестактность, а Сесеу и Нанду, переглянувшись, заливисто захохотали, как раньше, когда Лидьяне. Как часто отношения старших Вальверде вызывали смех у младшего поколения!

— Вот видишь, Нанду, в нашей семье мало что изменилось, — проговорил Сесеу, еле отсмеявшись. — Папа бегает по пляжу, мама бегает за папой, а Телминья закатывает глаза.

Теперь уже рассмеялись все, однако беззаботную атмосферу развеял еще один звонок в дверь. Это были Роберто и Ванесса: парень держал в руке пакет фруктов, а девочка принесла с собой набор динозавров.

— Привет, Роберто! — Лидьяне была невероятно рада его видеть, ведь она желала для дочери счастья с надежным человеком и видела эту черту в Роберто. — Ананасы, манго, папайя, как здорово! Отнеси на кухню, пожалуйста, у нас будет шикарный ужин. А кто эта прекрасная маленькая леди?

— Я Ванесса, а вы тетя Лидьяне, да? — представилась девочка, как учила ее Телма. — У вас красивые волосы и платье. А где дядя Тавиньо?

— Он устал, но скоро выйдет к нам, — ответила Лидьяне и незаметно взяла с дивана коробку с куклой. — Смотри, что у нас есть для тебя. Телминья сказала, что ты хочешь заниматься раскопками, и мне кажется, ты будешь похожа на эту Барби.

— Спасибо, тетя Лидьяне! Такой точно ни у кого нет! Я обязательно стану как эта кукла, — Ванесса, попав в детский сад, регулярно видела у подруг кукол, и вскоре тоже попросила Барби. Именно палеонтолога Телминья и решила подарить девочке, не сломав ее и заинтересовав чем-то новым. Радостно щебеча сама с собой, Ванесса принялась показывать подарок и другие игрушки Нанду, Сесеу и Роберто, пока не пришло время ужина.

Завершились последние приготовления, горничные подали на стол мидии, сыр и вино, и хозяева с гостями приступили к ужину. Еда оказалась превосходной, каждый отметил старания Телминьи словами или в мыслях, разговоры между отдельными маленькими группками разбавляли звенящую от напряжения атмосферу, однако ничто не могло объединить и примирить Тавиньо с Сесеу и Нанду. Старший Вальверде никак не мог заставить себя поддержать разговор с сыном. Даже нейтральная и безопасная тема вызывала у него отторжение.

— Папа, это правда, что Лобату уходит из компании синьора Леонидаса? — спросила Телминья, чтобы как-то объединить троих родных людей общей темой.

— Да, уходит, вроде как собирается работать юристом в какой-то клинике, — ответил Тавиньо, не подозревая, в чем заключается маленькая хитрость дочери.

— Ничего себе! — воскликнула Телминья и решила все же переключить внимание отца на тех, с кем хотела его примирить. — Нанду тоже стажируется у врача, работающего с наркоманами. И это психотерапевт Лобату, который тоже открывает клинику. Нанду, а расскажи подробнее о своей профессии, это так интересно.

— Да, это довольно сложно, но меня заинтересовала психология, особенно работа с наркоманами. Интересно понять, как работает наше подсознание, как влияет на нас прошлое, — начал Нанду, но Тавиньо перебил его — завуалированно и нарочито тактично. На самом деле, ему не хотелось даже слушать Нанду — человека, который, как считал старший Вальверде, сбил с верного пути его сына.

— Да, я согласен, что это сложно. И сомневаюсь, что кто-то из присутствующих разбирается в психотерапии. Давайте лучше обсудим что-нибудь другое, например, открытие новой адвокатской конторы.

— А кто открыл контору? — поинтересовался Сесеу, пытаясь примириться с отцом на почве общей профессии. Роберто тоже вопросительно посмотрел на обоих, чтобы поддержать разговор.

— Это старший сын синьора Альвареса, ты его не помнишь, наверно, — нехотя протянул Тавиньо. — Кстати, его младший сын, который учился с вами, он указал на Нанду и Сесеу, — недавно женился. Женился, вы понимаете, на хорошей девушке.

— Я рад за него, — искренне ответил Сесеу. Тот парень, о котором шла речь, никогда не был их с Нанду приятелем, и отец это знал. — Только почему меня должно волновать это? Я не слишком хочу общаться с бывшими однокурсниками, у меня новый круг знакомых, — на лбу Сесеу забилась жилка, он с каким-то остервенением насадил на вилку кусок горгонзоллы и отхлебнул слишком большой глоток вина. Нанду хотелось утешить возлюбленного, но любой жест был чреват настоящим скандалом, схожим с опустошающим пожаром или ураганом.

— Потому, что ты мог бы взять с него пример, — Тавиньо повысил голос, но еще не сорвался на крик. — А то такое впечатление, что ты равняешься на этого… как его… Элтона Джона, точно! Еще розового пиджака со стразами не хватает, или карнавального костюма с перьями.

— А почему бы и нет, возможно, мне будет к лицу, главное, что я буду честен перед собой, — Сесеу хотелось взорваться, накричать на отца, выйти из-за стола, но он держался ради всех остальных. Обстановка за столом все больше накалялась: Тавиньо что-то гневно шептал жене, сжимая вилку до побелевших костяшек, Сесеу смотрел на него испепеляющим взглядом, а остальные, как немые свидетели, пытались успокоить обе стороны, либо судорожно искали повод сменить тему. И вдруг Телминья услышала собственный голос:

— Знаешь, папа, я совсем не узнавала Сесеу в первые месяцы отношений с Нанду, — с каждым словом Телма ощущала, как крепнет ее голос. — Он стал более чутким, понимающим, понял наконец, чего хочет от жизни. Ты думаешь, Сесеу решил выступать в качестве адвоката по уголовным делам просто так, по известной только ему прихоти? Нет, он сопереживал Нанду, который едва не оказался за решеткой. Представляешь, под влиянием влюбленности и отношений наш Сесеу превратился из эгоиста, наплевательски относящегося к девушкам, в человека, каким ты его воспитывал…

— Да неужели? — хмыкнул Тавиньо, перебив дочь. — Разве я говорил ему что-то вроде «Сесеу, если не получается с девушками, переключись на парней, обрати внимание на… лучшего друга»? — последние слова были сказаны с непониманием и сарказмом, однако Телминья и не думала отвечать на провокационные вопросы, лишь продолжила речь после того, как отец замолчал.

— В джентльмена, папа. Ты ведь хотел, чтобы Сесеу вырос джентльменом, и он таким и стал. Помогал Деборе по ее просьбе, хорошо относится ко мне и Мэл, даже попытался спасти бедную Режининью не только в качестве адвоката, но и отвезти ее в клинику. А еще, глядя на их отношения с Нанду, можно понять, что Сесеу умеет любить и сострадать. Он ведь не бросал Нанду во время нахождения того в рехабе, да и до этого пытался помочь ему. А Нанду, осознав чувства к Сесеу, понял, как ему важна трезвость, и теперь вряд ли притронется к наркотикам. Ему есть, ради кого жить.

— Они могли бы дружить, как раньше, а не распространять эту мерзость! Вы посмотрите, как они действительно изменились: один язвит, а второй явно потакает ему, хоть и не проронил ни слова. Еще немного, и начнут ходить по улицам за руку, как же отвратительно! — воскликнул Тавиньо, с трудом сдерживаясь, чтобы не стукнуть кулаком по столу. Однако взорвался Сесеу, вскочив из-за стола и рванув в свою комнату. Нанду бросился за ним, а Телминья поспешила увести из-за стола Ванессу.

— Ванесса, пойдем в комнату, где я раньше жила. Там большая кровать, и ты сможешь играть динозаврами, как будто они ходят среди древних лесов. Я приведу тебя за стол, когда будет торт, очень вкусный, с фруктами, — девочка послушалась и, подхватив с пола игрушки, направилась за Телмой, которая подумала: «Нет, папа абсолютно непробиваем. Да и Сесеу с Нанду хороши, но их я не буду успокаивать, пусть сами разбираются». По пути в столовую, объединенную с гостиной, девушка резко замерла, вдруг услышав голос Роберто:

— Синьор Тавиньо, позвольте мне высказаться, — он говорил вежливо, но твердо и нарочито громко, надеясь, что его услышит кто-либо из детей Вальверде. Телминья тем временем бесшумно вернулась за стол. — От того, что Сесеу… предпочитает не девушек, ничего не меняется. Он по-прежнему остается хорошим парнем, с которым есть, о чем поговорить, а также ценным сотрудником. Да, о его пристрастиях знает Даниэлла и почти все коллеги, возможно, кто-то не понимает этого, но в офисе каждый может дать совет Сесеу или обратиться к нему по работе. Да и Нанду мне понравился как человек, пусть мы знакомы совсем недавно. А неприятные люди или преступники бывают и среди примерных семьянинов со вполне привычной ориентацией, как, например, потерпевший в том деле, над которым работал Сесеу.

Тавиньо слегка призадумался, слушая Роберто, к которому относился вполне благосклонно. Нет, в глубине души он был немного согласен и с Телминьей, просто не желал признавать себя неправым, но аккуратная и доходчивая речь Роберто придала старшему Вальверде уверенности в том, что можно попробовать принять Сесеу. «Адвокат, что тут скажешь», — мысленно хмыкнул Тавиньо. Роберто, хоть и не выглядел накачанным культуристом, обладал твердым характером и внутренней силой, и Тавиньо подумал, что отдать дочь замуж за такого не страшно.

— Дорогой, ребята абсолютно правы, — голос Лидьяне разрезал тишину, на несколько мгновений заморозившую всех присутствующих. — То есть, я не совсем понимаю, как можно любить человека своего пола и иногда думаю, что Нанду и Сесеу было бы лучше с девушками, с детьми, с полноценной семьей. Однако я не могу препятствовать их любви, тем более вижу, как это чувство действует на обоих. Оно делает их счастливыми, понимаешь?! — голос женщины подрагивал, слова складывались немного сумбурно, но, выдохнув, она продолжила. — Помнишь ведь, как часто улыбаться стал Сесеу, когда начал встречаться с Нанду? Это было три года назад, в феврале, верно, дочка? — Телма кивнула. — А что с ним происходило, когда они расстались! Наш Сесеу чуть было не превратился в себя прежнего, чуть было не ушел с работы, которую, кстати, даже ты, дорогой, считаешь благоприятной для него. И Нанду какой хороший стал: спокойный, рассудительный, пошел учиться на психолога. Нет, я считаю, что, если наши мальчики будут любить друг друга, они не потеряются в этом мире, как некогда чуть не произошло с ними, — закончив речь, Лидьяне напряглась в ожидании ответа от мужа — все-таки ей не так часто приходилось перечить ему в серьезных вопросах. Телминья и Роберто многозначительно переглянулись: оба не ожидали услышать от этой хрупкой и взбалмошной женщины такой речи. Пусть немного сбивчивой и излишне эмоциональной, но искренней.

А Тавиньо лишь опустил глаза, тщательно обдумывая сказанное. Привыкший демонстрировать мужественность во всей красе, он заметно сник под натиском окружающих и начал осознавать, к чему может привести его непримиримость. Все-таки Тавиньо любил сына и желал ему счастья, и ему не хотелось представлять, как Сесеу сейчас зол или расстроен, а в будущем разрывает с ним все родственные связи. Он резко встал из-за стола и направился куда-то в коридор под удивленные взгляды остальных.

Тем временем Сесеу полусидел-полулежал на большой кровати в объятиях Нанду, который ласково поглаживал его по волосам и лицу, и постепенно приходил в себя. Хотя несколько минут назад парень, разгневанный и потерявший надежду на примирение, ворвался в комнату и ожесточенно бросил в стену сначала старый ежедневник, потом еще что-то, лежавшее на прикроватной тумбочке. Успокоило Сесеу лишь прикосновение прохладных пальцев Нанду к его предплечьям и ладоням, а затем мягкий жест, уложивший его в кровать. «Я буду рядом, даже если ты перестанешь общаться с отцом. Ты столько сделал для меня, что я не дам нашей любви угаснуть», — шепот Нанду постепенно развеивал атмосферу непонимания и кошмара, и Сесеу становилось легче. Три года назад они также засыпали, обнявшись, в этой постели, в этой комнате, и полный нежности момент навсегда запечатлелся в сердцах обоих. Сейчас же многое изменилось, и теперь Нанду ощущал себя более сильным и устойчивым морально. В эти мгновения Сесеу понимал, что ни одна девушка не полюбила бы его так сильно, как парень, сидящий рядом и дарящий ему поглаживания и мягкие поцелуи в волосы. Отрезвила их лишь открывшаяся дверь, и двое немедленно разомкнули объятия и уселись на кровати.

— Сесеу, Нанду, вернитесь к столу, пожалуйста, — тихо проговорил вошедший в комнату Тавиньо. Картина, представшая перед его глазами, была ожидаемой — Нанду и Сесеу, смущенные и взволнованные, сидят на смятой постели и держатся за руки. На удивление, происходящее не вызвало сильного отвращения у старшего Вальверде, лишь неприятие. Сесеу и Нанду отпустили пальцы друг друга и даже встали с кровати, чтоб не смущать Тавиньо. — Простите за то, что вспылил и наговорил вам гадостей. Если уж так получилось, что вы решили быть вместе, я постараюсь принять вас. Сесеу, не сердись, пожалуйста, я вижу, что ты хочешь отстаивать собственные принципы, и это похвально, да. Я могу гордиться тобой, а не только Телминьей. Нанду, я слышал, как Кларисси восхищается тобой, рассказывает о твоих достижениях коллегам, и это меня невероятно радует. Все же ты близок нашей семье, пусть в каком-то новом понимании. Теперь двери нашего дома снова открыты для вас обоих.

— Спасибо, папа, — Сесеу порывисто обнял отца, чувствуя облегчение и усталость, а Тавиньо, похлопав по плечу сына, пожал руку Нанду. Вслед за старшим Вальверде парни направились в гостиную, где их уже ждали.

— Я уж думала, что ты, папа, решил проветриться, — с облегчением проговорила Телминья, улыбнувшись. Ей на самом деле показалось, что отец решил уйти с ужина, не выдержав накала со стороны тех, кто выступил против него.

— Я пытаюсь бороться с собой, видите, — устало проговорил Тавиньо. — Со временем, думаю, смогу принять парней окончательно. Знаете, я не должен был устраивать скандал, просто мне не совсем понятно происходящее, но вы меня убедили. Давайте просто общаться, у нас масса интересных тем.

Действительно, после скандала и извинения Тавиньо перед сыном и Нанду обстановка за столом стала более спокойной. Как будто буря над океаном, взбаламутившая воды и поглотившая несколько кораблей, утихла, оставив лишь запах озона и успокаивающееся море. Запеченная курица, рецепт которой Телминья нашла в интернете и заказала горничным, понравилась всем без исключения, как и фруктовый торт. Телминья привела за стол Ванессу, которая с восторгом стала рассказывать всем о динозаврах и подарке старших Вальверде. Разговоры же перетекли в другую, более мирную и непринужденную плоскость: подобно белым чайкам на фоне безоблачного неба, зазвучали истории из прошлого, впечатления о новых фильмах и спектаклях. Тавиньо сам поинтересовался, почему Нанду решил выбрать работу психолога, и тот охотно рассказал ему.

— Можно минуту внимания! — попросил Роберто в самый разгар беседы. Буря окончательно улеглась, и пришла пора сделать важное заявление. — Синьор Тавиньо, донна Лидьяне, я люблю вашу дочь и хочу провести с ней всю жизнь. Я прошу у вас благословения на брак с Телминьей, ведь именно в ее лице я нашел женщину своей мечты.

— И я сказала, что согласна выйти замуж за Роберто, посмотрите, что он мне подарил, — сияющая Телминья протянула родителям руку, украшенную кольцом.

— Дочка, какое красивое! — восхитилась Лидьяне. — Когда вы планируете свадьбу и что хотите делать? Стоило тебе сказать об этом, как у меня появилось столько идей! Мы можем снять особняк на берегу океана, или выехать в Нитерои или Ангру. А еще я слышала, что сын некоего бизнесмена отпраздновал свадьбу на водопадах, в Нова-Игуасу. Представляете, как это здорово! Роберто, ты бывал на водопадах?

— Нет, донна Лидьяне, но мы планируем пожениться через год, как это обычно бывает<span class="footnote" id="fn_38686250_1"></span>, — остудил Роберто пыл женщины. — И Телминья изъявила желание организовать все сама, у нее же есть опыт.

— Роберто прав, дорогая, — примирительно улыбнулся Тавиньо. — Наша дочь проведет все на высшем уровне, примерно так же, как сегодняшний ужин. Вот только Сесеу придется выбирать — вести ли Телминью к алтарю вместе со мной или быть шафером Роберто. И, конечно же, Телминья, ждем всех твоих друзей.

— Всему свое время, папа, но я рад за сестренку и за нашу семью, — Сесеу обнял Телму за плечи, а после, отпустив ее, мягко стиснул под столом пальцы Нанду. Незаметный для других, но полный нежности жест говорил о том, как Сесеу благодарен возлюбленному и как счастлив снова примириться с отцом. Телминья же, обведя взглядом всех присутствующих, поняла, как здорово, когда все усилия оказываются ненапрасными и приводят к такому счастливому финалу, на самом деле являющемуся только началом.