Глава 20. Дело его жизни. Обвинение (1/2)

Черный деловой костюм, белая рубашка, аккуратно уложенные волосы и вычищенная чуть ли не до блеска обувь. Сесеу стоял перед зеркалом, завязывая галстук и пытаясь преодолеть дрожь в пальцах, — волнение, подобное тяжелой серой туче, не отпускало его с начала собственного расследования, а сегодня должно было состояться слушание по делу Режининьи. Казалось бы, Сесеу понимал, на чем будет ловить прокурора, подготовил весомые доказательства, но смятение то и дело охватывало его, сдавливая горло мертвой хваткой. То ли дело было в открытости процесса, то ли — в присутствии на нем Нанду, который не собирался отступать вопреки просьбам Сесеу не идти на слушание.

— Ты самый красивый, я уже говорил, что тебе очень идет костюм. Вот, только здесь нужно поправить, — Нанду незаметно подошел сзади и вытащил воротник рубашки из-под галстука. Сесеу напряженно улыбнулся в знак благодарности, а Нанду принялся поглаживать его по плечу в знак поддержки, слегка массируя сквозь ткань пиджака. То, что нужно было Сесеу, который довольно зажмурился от прикосновений. — Не волнуйся, я видел твою речь, видел, как ты работаешь. Ты будешь отстаивать Режининью, а я буду сидеть сзади, гордиться тобой и мысленно поддерживать, — Нанду оставил несколько поцелуев на его лице, но Сесеу был настроен серьезно:

— Может, все-таки не пойдешь на заседание? Там может быть много подробностей, слышать которые тебе будет неприятно. Я боюсь, что у тебя снова начнутся кошмары и ненужные воспоминания. Мне очень тревожно и грустно всякий раз, когда мой любимый страдает, — он перехватил ладонь Нанду, целуя каждый палец, и даже в этом жесте сквозило нечто нервное и подтачивающее уверенность.

— Сесеу, я уже настроен идти и уверен, что со мной ничего не случится, — миролюбиво улыбнулся Нанду, не желающий ссориться в такой важный для возлюбленного день. Теплая улыбка Нанду зарядила и Сесеу, который улыбнулся в ответ, а Нанду продолжил. — Ты обязательно выиграешь дело, я верю в тебя, — за ободряющими словами последовал трепетный поцелуй, и это придало Сесеу новые силы, отбросив неуместное волнение куда-то на задворки подсознания.

***Сесеу разглядывал зал суда и всех присутствующих так, будто впервые находился на заседании, хотя все было привычным: подсудимая, сидящая рядом с ним, судья, прокурор, свидетели и двенадцать присяжных. Даже гости и журналисты, сидящие в самом конце зала, выглядели не слишком приметными. В это время судья Жизела Диаз, пожилая женщина со старомодной прической и несколькими перстнями на пальцах, произносила привычную речь о «справедливом и объективном рассмотрении дела», о собственной «беспристрастности и независимости», о «взаимном уважении сторон» и других важных вещах. Сесеу украдкой повернулся через плечо и, как ему показалось, поймал взгляд Нанду, теплый и ободряющий. Наконец к речи приступил прокурор, и Сесеу обратился во внимание, ведь ему было интересно, что представляет из себя его оппонент Гильерме Абреу. Внешне он был не слишком примечательным: плотное телосложение, русые волосы, очки в металлической оправе, да и ростом он был на целую голову ниже почти двухметрового Сесеу. Так выглядят дотошные отличники в прошлом и примерные мужья, отцы и работники в настоящем.

— Уважаемый суд, уважаемые участники процесса! Я, синьор Гильерме Абреу, являюсь государственным обвинителем и представляю штат Рио-де-Жанейро. Мы собрались здесь для рассмотрения дела о тяжком преступлении, совершенном подсудимой Режиной да Коста. Согласно предварительному расследованию, подсудимая напала с ножом и нанесла колото-резаные проникающие ранения потерпевшему Раулу Сантору. В связи с тяжелым состоянием здоровья потерпевший не может присутствовать на данном заседании, он проходит реабилитацию, волноваться ему запрещено. Нападение оставило невосполнимые последствия не только для его физического, но и для психологического состояния. Также следует отметить, что подсудимая является наркозависимой, что оказало неоспоримое влияние на ее личность и ход расследования. Наркомания — это серьезная проблема нашего общества, и подсудимые, совершающие преступления под влиянием веществ, должны быть наказаны по всей букве закона, ведь они являются крайне пропащими личностями. В связи с этим, я настаиваю на умышленном характере преступления, а также требую признать наркозависимость подсудимой отягчающим обстоятельством. Уважаемые присяжные, ваша миссия — выслушать все стороны этого дела, изучить представленные доказательства и вынести честный и законный вердикт.

«Надо же, не самая плохая речь, хочет показать, какой он профессионал. А еще давит на жалость. Понятно, почему, среди присяжных — восемь женщин», — подумал Сесеу. Настало время его вступительного слова, в котором он решил сразу обозначить, каким образом будет оспаривать доказательства государственного обвинителя.

— Ваша честь, уважаемые господа присяжные! Я, синьор Маурисио Вальверде, являюсь защитником подсудимой Режины да Косты. Защита обращает ваше внимание на то, что заявление прокурора — это не окончательное решение по делу, а всего лишь его мнение. Нами собраны и будут предоставлены доказательства, упущенные стороной обвинения. В отличие от синьора Абреу, я настаиваю на том, что моя подзащитная совершила преступление в состоянии аффекта, а также превысила пределы самообороны. В своем вступительном заявлении к вам, уважаемые присяжные заседатели, я хочу отметить, что Режина да Коста признала свою вину и готова пройти реабилитацию. Наркотическая зависимость является тяжелой болезнью, которая, однако, подвержена исцелению при желании человека отправиться на реабилитацию. То, что моя подзащитная совершила покушение на убийство в состоянии аффекта, является следствием психических нарушений, возникших в результате употребления наркотических веществ. В связи с этим, синьора судья, господа присяжные, прошу вас оставить все сложившиеся стереотипы и предубеждения о наркозависимых и опираться только на факты, которые будут представлены в данном судебном заседании. Спасибо за внимание, надеюсь на вашу справедливость и беспристрастность, — после речи Сесеу вызвали первого свидетеля обвинения — супругу потерпевшего — молодую донну Карину Сантору.

— Синьора Сантору, расскажите, при каких обстоятельствах вы узнали о беде, случившейся с вашим мужем? — начал допрос синьор Гильерме. Сесеу сразу понял, что его оппонент, действительно, начинает карьеру в качестве государственного обвинителя. Слишком уж банальный вопрос, да и не имеющий отношения к делу.

— Мне позвонили из полиции, сказали, что скорую вызвал Бруно, который заменял хозяйку бара, — дрожащим голосом начала молодая женщина. — В полиции сказали, что мой Раул был ранен в живот и в бедро. А на следующий день уже все гудели, что его наркоманы порезали. У нас их много ходит поблизости, мешают спать, пугают моего ребенка.

— Причиняла ли подсудимая ущерб лично вам, были ли такие случаи? — спросил прокурор. «А это уже неплохой вопрос», — мысленно хмыкнул Сесеу.

— Нет, если только кричала под окнами с такими же наркоманами, они все были накачанными, — напряглась жена потерпевшего. — Хотя нет, вспомнила один случай. Я наблюдала драку между ней и незнакомой девушкой, подсудимая била ее, лежащую, ногами, а после бросила ее и ушла куда-то. Такой человек запросто может пырнуть ножом другого и оставить его в опасности, — выслушав это, Сесеу хотел оспорить слова свидетельницы, но все же решил усыпить бдительность прокурора и не выражать несогласие. Пусть Гильерме Абреу думает, что его молодой оппонент — не самый внимательный человек.

— То есть, правильно я понял, что вы сразу заподозрили подсудимую? — уточнил Гильерме.

— Да, почти сразу, — ответила донна Карина. — Когда я встретила эту девицу в нашем районе в первый раз, у меня сразу же возникли нехорошие предчувствия. Мне всегда казалось, что она более отвязная, чем наши местные наркоманы.

— Спасибо, на этом у меня нет вопросов, — как-то быстро сдался прокурор. Это удивило Сесеу: ему казалось, что жена потерпевшего может сообщить куда больше интересных сведений. Что ж, он перехватит эту женщину и покажет, что может добыть куда больше информации.

— У меня есть вопрос, в отличие от синьора Абреу, я не умею читать мысли. — Сесеу сразу обратил внимание, за что можно зацепиться. — Синьора Сантору, скажите, пожалуйста, почему подозрения упали на мою подзащитную? Вы же сами сказали, что наркоманов в районе много. И я не думаю, что предчувствия можно считать достаточным основанием для подозрений.

— Все просто — глядя в глаза Сесеу, ответила донна Карина. — Она моет посуду в этой забегаловке, запросто может украсть оттуда нож. Она почти всегда ходит накачанная по улицам, один раз кричала гадости в сторону моего мужа. А он у меня — абсолютно мирный человек, мухи не обидит.

— Я знаю, что в этом же кафетерии подрабатывает Тука Алмейда, тоже наркозависимая, тоже способная украсть нож с кухни. Почему вы не заподозрили ее? — Сесеу понял, куда следует давить. У молодой донны Карины явно не хватало собственного мнения и уверенности в себе.

— Туку я знала до ее зависимости, она младше меня на два года и живет в этом районе с детства, — ответила свидетельница. — Мне кажется, она очень хорошая девушка, просто попала в дурную компанию, под влияние той же самой Режининьи.

— А у меня имеются иные сведения про Туку Алмейда, — Сесеу хотел переключить внимание присяжных с Режининьи на других людей и использовал любую возможность. — Она принимает наркотики намного дольше моей подзащитной, тоже не раз попадала в полицию.

— Протестую, ваша честь! — откликнулся синьор Абреу, и Сесеу мысленно выругался — не каждый адвокат хотел бы слышать эту реплику от прокурора. — Мы обсуждаем подсудимую да Косту, а не других наркоманов. Синьор Вальверде вводит присяжных в заблуждение.

— Протест принимается, — легкий удар молотком, небрежно брошенная фраза. — Синьор Вальверде, пожалуйста, задавайте вопросы, относящиеся к нашему делу.

— Извините, ваша честь. В таком случае, синьора Сантору, разрешите уточнить, какими были слова подсудимой в адрес потерпевшего? — спросил Сесеу, пытаясь подступиться к выстроенной линии защиты, согласно которой он хотел выставить не в лучшем свете потерпевшего, показать, что он был не самым идеальным супругом и вызвать у присяжных антипатию к нему.

— Называла его кобелем и потаскуном, — тихо проговорила Карина. — Я не понимаю, почему. Мой Раул — порядочный человек, и не законченной наркоманке его судить и клеветать на него.

— Вообще, я хотел бы спросить, ловили ли вы вашего мужа на измене? — напрямую спросил Сесеу. — Я поясню, почему такой вопрос. В кварталах вроде вашего все друг друга знают, и слухи обычно не появляются из ниоткуда…

— Протестую, ваша честь! — возразил синьор Гильерме. Сесеу нахмурился — какой придирчивый прокурор достался ему в оппоненты! — Сейчас мы обсуждаем преступление, а не моральный облик потерпевшего.

— Протест отклонен, — удар молотка вызвал в душе Сесеу чувство легкости. — Адвокат может использовать любые способы, чтобы защитить подсудимого. Синьор Вальверде, продолжайте.

— Спасибо, ваша честь. Синьора, скажите, пожалуйста, ваш муж поднимал на вас руку? — Сесеу сделал вид, что размышляет над вопросом, хотя с момента формирования линии защиты знал, что задаст его.

— На изменах не ловила, нет. А тумаки я от него получала совсем редко, только когда он был пьяным или в плохом настроении, — голос Карины зазвенел от напряжения, а на следующей фразе стал совсем истеричным. — Вы на что намекаете?! Сначала думаете, что Раул мне изменял, а теперь спрашиваете про побои. Это уж точно не ваше дело!

— Синьора Сантору, первое предупреждение, — провозгласила судья. — Еще два таких случая, и я буду вынуждена выставить вас из зала суда. Соблюдайте дисциплину. Синьор Вальверде, будут ли у вас еще вопросы?

— Спасибо, ваша честь, больше вопросов нет, — ответил Сесеу, удовлетворенный ответами Карины Сантору. Более исчерпывающего мнения о преступлении она бы не высказала. Похожим был и диалог с отцом Раула Сантору, а после выступал следователь, нашедший в архивах записи обо всех задержаниях Режининьи. «Ограбление собственной квартиры в Санта-Терезе, в полицию заявила мать, но вскоре забрала заявление». «Торговля наркотиками в районе Росиньи». «Многочисленные нарушения общественного порядка». «Причастность к организации ограбления дома предпринимателя Леонидаса Ферраза (на этом рассказе Мэл и Нанду сконфуженно переглянулись), была отпущена за недостатком улик». Сесеу знал, что это отягчающие обстоятельства, но также понимал, что противопоставить им. После выступления следователя были еще пара человек, говорящих, что Режининья не раз «нарушала общественный порядок», а Раул был «честным и порядочным парнем», но следующий вызванный свидетель заинтересовал Сесеу. Это был молодой продавец из киоска с напитками, которого Сесеу пытался привлечь в качестве свидетеля защиты. Однако это ему не удалось: парень по имени Жуан Кастро был хорошим приятелем потерпевшего, а также ненавидел наркоманов, и у него были на это свои причины, о которых он тут же поспешил рассказать.

— Да ее весь квартал знает, не удивлюсь, если еще и всему району Эстасио она известна, — эмоционально жестикулируя, отвечал он на вопрос прокурора об обстоятельствах знакомства с Режининьей. — И я сейчас расскажу обо всех бедах, что она мне причинила. Раньше я не запирался изнутри, сидя в киоске и продавая напитки, а теперь приходится, потому что наркоманы могут напасть с пистолетом и ограбить. Недавно был случай, напали на магазин рыбацких принадлежностей в Эстасио…

— Моя подзащитная была причастна к этому нападению? — Сесеу не удержался и спросил слегка ехидным тоном. Его начинало утомлять такое количество одинаковых свидетелей, как будто прокурор занимался не обвинением Режининьи, а собственным пиаром. Будто он хотел показать себя дотошным и грамотным человеком, истинным поборником справедливости, который презирает наркоманов. «Посмотрите, сколько людей свидетельствует против опустившейся наркоманки, они — кристально чистые создания, противостоящие преступнице», — будто говорил Гильерме, и Сесеу мысленно ухмыльнулся.

— Протестую, ваша честь, — сказал прокурор уже наяву, и его поставленный голос вернул Сесеу в зал заседания. Сколько еще протестов он выразит за сегодня? — Синьор Вальверде перебивает свидетеля и хамит ему, что противоречит правилам судебного заседания.

— Протест отклоняется, — судья взмахнула молотком и царственно оглядела и правильного, жаждущего показной справедливости прокурора, и молодого дерзкого адвоката. — Такое уточнение имеет место в судебном заседании. Но все же, синьор Вальверде, дождитесь вашей очереди и задавайте вопросы. Синьор Кастро, просьба ответить на вопрос адвоката, а далее — на вопрос государственного обвинителя.

— Нет, насколько я слышал, да Коста не участвовала в этом ограблении, — не слишком уверенно ответил свидетель, но позже, немного подумав, добавил уже более уверенно. — Не было ее там, иначе мне бы сказали. Ее нельзя не заметить с этими рыжими космами, ну правда, ведьма из детских сказок, — уже сама синьора Диаз занесла молоток, чтобы прервать этот словесный поток, но Жуан тут же спохватился и продолжил говорить по делу. — Простите, ваша честь. Нужно рассказать об ущербе, который подсудимая мне причинила, верно? Не сказать, что он велик: она разбила стекло витрины и постоянно опрокидывала столы и стулья рядом с киоском, сам киоск могла пнуть, когда была накачана. Но я все равно боюсь таких, как она.

— Расскажите об обстоятельствах, при которых вы видели подсудимую двадцатого октября? — задал вопрос синьор Гильерме.

— Я собирался закрывать киоск и вдруг вижу — несется так, как будто она не наркоманка, а спортсменка, — все также эмоционально продолжил Жуан. — Подсудимая совсем не разбирала дороги, споткнулась пару раз, опять сшибла стул. Я окликнул подсудимую, она даже не обернулась, но я заметил, что руки и джинсы у нее были в крови. Мне показалось, что она была под веществами, хотя я не особо понимаю, как выглядит накачанный человек.

— Спасибо, довольно исчерпывающий рассказ, больше вопросов нет, — сказал прокурор, а Сесеу удивился. Какой-то странный свидетель, не рассказал ничего, что указывало бы на умышленный характер преступления. Синьора Диаз спросила, есть ли вопросы у адвоката, и Сесеу сразу понял, к чему можно придраться:

— Вы говорите, что боитесь наркоманов, но зачем-то окликнули мою подзащитную. Эти два факта не стыкуются у меня в голове. Можете пояснить, зачем вы это сделали?

— Я и сам не знаю, — ответил парень, весь вид которого действительно вызывал неуверенность. — Думаю, хотел призвать ее к порядку и попросить поднять стул.

— Но вам же показалось, что подсудимая была под действием наркотика? — Сесеу не собирался отпускать свидетеля. — Выходит, вы не побоялись, что она кинется на вас с ножом, а значит, не считаете ее опасной? Или вы думаете, что человек в невменяемом состоянии стал бы оказывать вам помощь?