Глава 19. Поиски и опасения (1/2)

Конечно, Телминья всегда понимала, что после расставания с Маркусом ее жизнь изменится, но вовсе не представляла, куда занесут ее обстоятельства. Если бы кто-то увидел дочь адвоката Отавио Вальверде сидящей в баре Росиньи, он не поверил бы своим глазам. Однако Телма не пила и не веселилась, а только поглядывала на дверь, сжимая в ладонях стакан воды. Роберто с несколькими знакомыми отсутствовал уже три часа, разыскивая в притоне и близлежащих домах Маркуса. Телминье было не на шутку страшно за Роберто, к которому она по-своему привыкла. Это была их первая встреча после поездки в Эстасио, ведь Роберто работал над очередным делом и смог выбраться только сегодня. Тем не менее, воспоминания о прошлом ужине с Роберто грели душу Телминьи: он рассказывал много рассказывал о детстве в фавелах, при этом не забывая расспрашивать и ее саму. Просидели в мексиканском кафе они около четырех часов, но время пролетело незаметно, оставив у обоих самые светлые и приятные впечатления.

— Девочка, — окликнула ее хозяйка бара, мать человека, который согласился проводить Роберто дальше в Росинью вместе с еще одним парнем. При каких обстоятельствах Роберто умудрился познакомиться с крепкими татуированными кариока и каков был род их деятельности, Телминья не совсем поняла. Вроде как Роберто некогда выступал адвокатом кого-то из них или их приятеля. Однако парни выглядели довольно угрожающе. — Ты места себе не находишь, вся бледная. Не волнуйся так, ребята знают наши фавелы и не дадут твоего парня в обиду.

— Конечно, я волнуюсь за него, фавелы — не самое безопасное место, но моего парня мы разыскиваем. А Роберто — он просто хороший приятель, коллега моего брата, — Телминья говорила уверенно, не замечая, что врет самой себе. В ее душе начинало зарождаться еле теплящееся чувство влюбленности в Роберто, но Телма гасила его, надеясь все же вернуть Маркуса.

— Ну, знаешь, в городе может быть куда опаснее, чем у нас. А я не знаю, какой он приятель, но смотрел он на тебя точно не как на подругу. Ты ему нравишься, уж поверь моему опыту, — откликнулась женщина, и спустя мгновения в баре появился Роберто с сопровождающими. Он выглядел уставшим и поникшим, но закатанные рукава клетчатой рубашки и сквозившая во взгляде решительность делали его, как сказали бы в фавелах, «крутым парнем». Мысленно восхитившись, Телминья бросилась к нему навстречу с вопрошающим и взволнованным взглядом, но Роберто опередил ее:

— Не нашли, хотя некая девушка сказала, что видела кого-то, похожего на Маркуса. Верить ей бесполезно, она была абсолютно невменяемая, — он заметил, что Телминья оказалась совсем близко и коснулась его запястья, и слегка смутился. Телма осознала это не сразу, однако отдернула руку, как только заметила эту нехарактерную для нее вольность.

— В другие районы мы не сможем попасть, там заправляют более опасные ребята, — добавил один из татуированных кариока и взглянул на Телминью. — Ты можешь надеяться на то, что он вернется, но лучше живи своей жизнью. Такая красивая, и хочешь пожертвовать собой ради наркомана.

«Почему они пытаются вмешаться в мою личную жизнь»? — Телминья мысленно закатила глаза, однако в глубине души согласилась с угрожающим жителем фавел. Телме уже не было так горько от мысли о том, что у нее нет будущего с Маркусом, но намек владелицы бара показался ей неуместным. Роберто старше нее на восемь лет, он состоялся как адвокат, да и девушки, которые нравятся ему, наверняка взрослые, работящие, знающие, чего они хотят в жизни. Не такие, как сама Телминья… Вот странность — она думает о Роберто как о потенциальном парне, и эти мысли не кажутся ей крамольными. А еще у них планы на совместный ужин, и сегодня приглашает Телминья, поэтому нужно просто сосредоточиться на предстоящем мероприятии.

— И правда, здесь потрясающая кухня. Наверно, первое место, где не пережаривают стейки, — нахваливал Роберто, когда они обедали в не самом дорогом, но уютном ресторане в Тижуке. Он находился недалеко от национального парка, названного так же, как район, из его окон открывались умиротворяющие виды на буйную зелень. Ресторан специализировался за блюдах из мяса, но там подавали и национальную еду, десерты и салаты. Компания из шести друзей полюбила этот ресторан еще в позапрошлом году, и Телминья хотела показать его Роберто.

— Если любишь сладкое, попробуй лимонный десерт, нигде в Рио такого вкусного не ела. А когда будешь не на машине, можем попробовать коктейли на кашасе, они тоже великолепны. Рада, что тебе понравилось. А вообще, Роберто, я хотела поблагодарить тебя за помощь, за то, что пожертвовал своим временем ради меня и Маркуса, — Телминья моментально стала серьезной. — Ты подключил знакомых, сам ездил в опасные районы Рио. А еще я чувствую вину из-за того, что впутывала тебя в эту авантюру. Может, тот парень прав в том, что будет разумным забыть Маркуса? Конечно, если он попросит помощи, я буду поддерживать его, как друга, но возобновлять отношения — вряд ли, — сказав это, она внутренне сжалась, все еще сомневаясь, правильно ли поступает.

— И в мыслях не было тебя винить. Я вырос в Видигале, многих моих друзей и знакомых жизнь разбросала по другим фавелам. Например, парень, который сказал, что тебе не следует добиваться Маркуса, — мой школьный приятель, через него и знаком с сыном хозяйки бара. Но об их деятельности ничего не могу рассказать, к сожалению, — честно признался Роберто.

— Я и так поняла, — поежилась Телминья, чувствуя вину перед Роберто. Действительно, она слышала, что фавелы поделены между преступными группировками, и там часто бывают перестрелки и вооруженные драки. И как же эгоистично она поступает, прося Роберто заходить в притоны и другие злачные места! — У тебя не будет неприятностей из-за того, что ты сунулся в притон? Я больше не хочу, чтобы ты ездил туда.

— Уверен, что не будет, нам повезло в этот раз, — усмехнулся Роберто. — Но ты права, нам нужно сосредоточиться на поисках другими способами. Даниэлла вообще прекращает искать Маркуса на неопределенное время, но потом снова обзванивает больницы и морги. А еще у меня есть такая идея. Если кто-то позвонит мне по номеру из ориентировки, я сначала проверю, и только потом съезжу туда. Поверь мне, такие звонки не всегда являются актом бескорыстия.

— Я понимаю, — ответила Телма. — На самом деле, я уже не слишком уверена, что Маркус меня любил. Если бы любил, он бы держался за трезвую жизнь. Но ладно, не будем о грустном. Расскажи еще что-нибудь о себе, — после этих слов непринужденная беседа потекла рекой, пока не наступил вечер. Роберто вызвался довезти Телминью до дома, пусть ему было не по пути, а еще предложил ей в следующий раз погулять по городу и сходить на какой-нибудь живописный пляж. Впервые обнимая его на прощание, Телминья по-прежнему не осознавала в полной мере, что Роберто нравится ей как человек и, возможно, она могла бы влюбиться в него. Однако она приблизилась к этому осознанию, и это понемногу исцеляло ее сердце, раненное Маркусом.

***Подъезжая к кафетерию, работники которого могли пролить свет на дело Режининьи, Сесеу размышлял о его безнадежности. За почти двадцать семь лет жизни за спиной подзащитной было почти десять лет наркозависимости, семь приводов в полицию за эпизоды кражи и мелкие хулиганства, скверная репутация и, как апогей, — нападение на человека с ножом без свидетелей. Точнее, так выглядело преступление, если исходить из протоколов следователя Шименеса. Также было получено заключение психотерапевта о вменяемости Режининьи, и у Сесеу теперь не получалось строить линию защиты вокруг ее состояния. Прокурор набрал массу свидетелей, которые в один голос утверждали, что моральный облик Режининьи неоспоримо негативен, а потерпевший, напротив, человек, положительный во всех отношениях. Наконец, Сесеу волновали еще два факта: открытость заседания, провозглашенная судьей, и прокурор, неизвестный никому из старших коллег. Даже Лобату, с которым Сесеу недавно разговаривал по телефону, ни разу не слышал имени Гильерме Абреу. Первое же означало, что на заседании будут присутствовать журналисты и посторонние люди, что также можно было бы обернуть в свою пользу.

Но ведь Сесеу на то и был адвокатом, чтобы провести собственное расследование и заставить судью усомниться в абсолютной виновности Режининьи. Поэтому он собрался посетить кафе в Эстасио, то самое, которое они с Роберто как-то посетили и сочли ужасно грязным и неуютным. Его удивило, что Режининья умудрилась где-то поработать, будучи зависимой. Зайдя на душную кухню и стараясь не дышать от запаха еды и плесени, Сесеу спросил у повара, где можно найти хозяев. Супруги по фамилии Моура оказались в крохотной каморке за кухней, это были муж и жена лет пятидесяти, которые долго и с недоумением рассматривали адвокатское удостоверение.

— Надо же, такой молодой адвокат, — беспардонно хохотнул синьор Моура. — Нет, я занимаюсь деньгами и не интересуюсь, что происходит в кафетерии, — эту фразу он произнес с гордостью.

— Потому что ты старый дурак и бездарь, — сварливо заметила его жена, а после уже спокойно обратилась к Сесеу. — Пойдемте к бару, налью вам кашасы и поговорим, я тут главная, но никак не этот бездельник.

— Спасибо, но кашасы не нужно. Налейте, пожалуйста, воды или лимонада, я за рулем, — Сесеу сел за барную стойку и с облегчением вдохнул более свежий, чем на кухне, воздух. — Расскажите про Режину да Косту подробнее, каким работником она была?

— Да Режининья изредка выходила на работу, чтобы помочь мне помыть посуду на кухне или пол в зале, делала это за еду или небольшие деньги, — завела рассказ синьора Моура. — Выходила либо она, либо Тука, ее подружка. Вы знаете, у меня работает мать Туки, но она часто уходит в запои, вот девочки и заменяли ее. Еще заменяли Глорию, нашу уборщицу, она уже старая. Режининья мне больше нравилась, она работящая, могла помочь донести покупки до дома. Не за «спасибо», конечно, но я сразу поняла, на что ей нужны деньги. Поначалу давала, а потом просто стала кормить ее, не понимаю я наркоманов.

— Вы знали, что обе этих девушки употребляют наркотики? Как вы к этому относились? — уточнил Сесеу. Кажется, свидетельница вполне подходила ему, и нужно было дальше развивать беседу с ней.

— Знала, конечно, но мне было наплевать, — ответила женщина. — В этом квартале очень мало приличных людей, а Режининья, когда трезвая, она очень хорошая девочка. Она чувствовала мою доброту, и лично мне не причиняла зла. Как-то даже заступилась за меня, когда ко мне пристал пьяный посетитель. Ох, как же они всех тут доканывают, вы не представляете!

— А что вы скажете о потерпевшем, синьоре Рауле Сантору? — Сесеу решил расспросить про другую сторону преступления, чтобы выстраивать линию защиты на контрасте. Последняя реплика женщины навела его на мысль о том, что потерпевший — не такой уж идеальный семьянин и не самый положительный человек.

— Ооо, от Раула и его дружков натерпелись многие девушки в нашем кафетерии, — хозяйке заведения явно было, о чем рассказать. — Это он с виду такой правильный: работа, жена, двое детишек. Но стоит ему выпить, как начинает рисоваться перед друзьями, гоготать над всем, что видит, приставать к девушкам. Постоянно рассказывал всем, как ненавидит наркоманов, но Режининье прохода не давал. То выпить заставлял с ними, то хватал ее за руки, за задницу, простите за грубость… Я не видела, что на самом деле произошло, но не удивлюсь, если он приставал к ней, а она защищалась.

— Можете рассказать о дне совершения преступления все, что знаете? — Сесеу чувствовал, что подобрался близко к истине.

— Я не работала тогда, за баром стоял мой заместитель, хороший парень, — продолжила рассказ синьора Моура. — Его сейчас нет на месте, он уехал на свадьбу сестры в Нова-Игуасу. Приходите через четыре дня, он расскажет все, что видел.

— Спасибо, синьора Моура, сейчас заполним необходимые документы и буду ждать вас в суде, — поблагодарил Сесеу, незаметно выключив диктофон. Спустя некоторое время он вышел на улицу, и тут же был пойман за локоть сухой смуглой старушкой, одетой в цветастое платье.

— Синьор адвокат, я донна Глория, уборщица в этом заведении. Я тоже кое-что знаю об этом случае, — обратилась она к Сесеу, дымя крепкой сигарой. — Точнее, не я, а мой внучок, ему десять лет. Один он у меня остался, очень умный мальчик. Гулял вечером и все видел, как это произошло. А этот Раул — скверный человек, он даже мне, старухе, комплименты делал, когда был пьяный. Пойдем, я угощу тебя пирогом, и мой Марселиньо расскажет все.

— Синьора, спасибо за информацию, но, к сожалению, я не могу допрашивать детей без участия психолога, — внутренне Сесеу ликовал от того, что нашелся важный свидетель. — Я обязательно приеду к вам, как только найду психолога. Если ваш внук все видел, он станет самым ценным свидетелем для нас. Помогите мне, пожалуйста, с вашим мальчиком ничего плохого не случится.

— Не доверяю я этим вашим новомодным психологам, но ты мне нравишься, ты похож на моего умершего мужа, — ответила донна Глория. — Поэтому дам показания сама и позволю тебе допросить моего мальчика.

***После допроса десятилетнего Марсело и его колоритной бабушки, а также заместителя синьоры Моура, в голове Сесеу начала вырисовываться четкая линия защиты. Он был уверен, что сможет добиться для Режининьи оправдательного приговора и помещения в реабилитационный центр. Однако его беспокоил вопрос о присутствии журналистов на заседании, и Сесеу также хотел чуть улучшить имидж Режининьи в их глазах. Поэтому утро молодого адвоката Вальверде началось с попыток достучаться до одной квартиры, находящейся в старом доме в районе Санта-Тереза. Стуча в обитую рваным дерматином дверь, он мог бы перебудить всех соседей, но, к счастью, в один момент к квартире подошла полная женщина с вьющимися волосами и уставшим взглядом. Настроена она была недружелюбно, но Сесеу все же решил с ней заговорить:

— Синьора Лурдес да Коста, я правильно понимаю?