Глава 24. Восставшие из склепа (1/2)
Звезда Лейтена. Планета Гуриасс, Хилликийское королевство. 37 день Поры Ледяного Камня 2174 г. Эры Великого Пророка (20 февраля 2342 г.)
Сегодняшний день выдался морозным и солнечным. Температура опустилась до минус десяти градусов, установившийся снеговой покров сиял на солнце тысячью искорок и можно было подумать, что ты находишься не на другой планете, а в средней полосе России погожим зимним деньком. И скоро уже весна…
На старом кладбище имения графини Жю Сет царили безлюдье и покой... Недавно прошедшие снегопады соорудили огромные белые навесы и сверкающие арки из крон и стволов вечнозеленых растений и узловатых гигантских хвощей. Даже каменные могилы и обвитые плющом, поросшие мхом сурового вида склепы выглядели не так страшно и угрюмо, как в сырую лунную ночь, когда здесь гуляли Стелла с Василием. Страшно не было, а вот о здоровье случайному путнику подумать стоило бы - лед сковал каменные основания и стены, и поскользнуться на ровном месте, дерябнувшись при приземлении башкой о чью-то вечную память, высеченную в граните, было как нечего делать.
Сейчас здесь кипела работа… У склепа товарища Жю Сет, трехметрового гранитного павильона со статуей старой графини-ведьмы Унны сновали туда-сюда благородные господа с кирками, лопатами и пищащими приборами. На соседней могильной плите были разложены на тряпочке по-хозяйски бутылка изумрудного гужулейского игристого вина, четыре хрустальных стакана и немудреная закуска – копченые тушки птицеящеров, смешанные с зеленью и, конечно же, со знаменитыми хилликийскими приправами, от которых, по заверениям многочисленных знатоков, у мужчин увеличивается репродуктивная сила. Соответственно, приправа, несмотря на свою горючесть, шла в употребление с горючим жидким за милую душу и грозила употребителям если не циррозом печени, то уж гастритом, как минимум.
У подножия склепа покоилась беспилотная аэроплатформа куалийского производства с двумя ящиками гужулейского. Рядом находилась аналогичная пассажирская платформа, которую группа товарищей позаимствовала у самой хозяйки имения. Перед тем, как дать добро на вылет, графиня заставила поклясться Хорсе, что он не повезет гостей в «Цветочный луг», знакомить с тамошними «бабочками». Этого потребовали и воскресшая Моане и, почему-то, привилегированная рабыня Изу-Ми. А Таня Синицына изъявила желание отправиться с мужчинами, но была отправлена учить матчасть. А ее «спальную девушку» Селине строгая матушка Моане закабалила стирать белье, к ее ужасу. Да и нечего девицам с мужчинами шастать… Селине попробовала протестовать, - она, мол, ночная, постельная рабыня для услады барышни, а не для стирки белья. Но получив от матушки Моане гневную отповедь (и звонкого «леща» по шее), не посмела более противиться, помня, что характер у маменьки молодой госпожи ох какой суровый! А Жю Клидат и в мыслях не имел ничего непристойного, агитируя новых друзей на поиски приключений.
- Помилуйте, кузина, как можно! – абсолютно честными глазами поклялся на Священном Писании Хорсе Жю Клидат.
- Узнаю, что вы были без меня в этом притоне разврата – прокляну! – пригрозила Черная Ведьма. – В смысле, без моего сопровождения… Особенно это касается вас и Базила! Нечего вам там делать!
- Да чтоб я сдох! – абсолютно честно пообещал Жю Клидат.
Кузен Стеллы, как ни странно, не лгал… Были у мужской половины дома более интересные намерения… И тайные заговорщики – Тимофеев, Лан, сам Хорсе и примкнувший к ним Кыбо Жю Карри, который прибыл погостить к Жю Сет (и повидать барышню Синицыну), и был захвачен в плен более старшим по возрасту и дворянской иерархии Жю Клидатом. Собирался присоединиться к рыцарям винного стола и старый Клонто, но у него снова как на грех случился приступ радикулита, и седой охающий ветеран в красном мундире стал пленником медблока графини в белом халатике.
Все объяснялось просто… Подвыпивший Хорсе обмолвился, что по старой легенде в Смутные времена после казни старой ведьмы Унны Жю Сет верные слуги похоронили вместе с ней чудом спасенный от властей сундук с сокровищами. По нынешним временам там было золота и драгоценных камней на миллиарды…
Хорошо приняв на грудь, компания лихих мушкетеров современности прониклась духом старинных авантрюристов-кладоискателей, и решила этот клад добыть. Тем более, что Тимофеев сообщил, - у него имеется детектор, который «видит» золото на глубине до ста метров. Таким образом, компания решила рано утром, еще до рассвета, выдвинуться на поиски клада. А чего дома делать?! Дома пусть женщины порядок наводят, готовятся к встрече добытчиков.
Разумеется, все прохрапели до восхода солнца, и только ближе к обеду, полечившись от похмелья гужулейским вином, вылетели на охоту за сокровищами.
Сохранить затею в тайне, кстати, не получилось. Жю Сет, коварно используя свои чары, узнала о цели их предприятия и… как ни странно, особо не противилась. Даже помогла настроить металлодетектор Василия Ильича в сторону большей чувствительности. Сказала, что она ни про какие сокровища знать не знает, что если их нет в ее (ЕЕ!) могиле, то они теоретически могут быть в ее старом замке у моря, но в первую очередь посоветовала проверить ее склеп. Зрелая, аппетитная как вкусный тропический плод, Стелла-Унна уже в открытую строила глазки Тимофееву, улыбалась Изу-Ми, и уже привычно говорила о себе, как о Черной Ведьме, которой триста с гаком лет. Правда, она предупредила, что оповестит об их священном походе матушку Кыбо княгиню Жю Карри, чтобы та не переживала за сына. Было такое впечатление, что Стелла мужа и кумовьев на рыбалку провожает, прекрасно зная, что они вскорости нарежутся вусмерть, на чем вся рыбалка и закончится.
- Ваша Светлость! Но я уже не маленький! – возмутился недопохмеленный морской офицер.
- Сударь, для меня вы все – дети малые! – категорически заявила Жю Сет, почему-то нежно обнимая за талию краснеющую Изу-Ми. – И вы, и Базил, и даже Дуор Лан! И много не пить! Вернуться вы должны до полуночи! Это приказ! Если вдруг чего-то и найдете, в чем я, честно, сомневаюсь, то тащите сюда! Разделим на всех! И мой вам совет: в моем склепе тщательно проверьте саркофаг! Не бойтесь, там нет покойницы, она вам сейчас инструктаж проводит! Я вам приказала еще покушать собрать, чтобы вы одним только спиртным желудки не угробили. Лан, берегите старые раны и не забудьте принять таблетки в указанное время!
- Так есть, ситти «полковник-два»! – отрапортовал болхианец с выражением смертной тоски на усатом лице.
- Возьмите меня с собой! – буквально взмолилась Синицына. – Я тоже хочу искать сокровища! Мама Моане, товарищ подполковник, ну пожалуйста, разрешите!
- Какие сокровища? – Стелла посмотрела на нее, как на маленькую. – Они с собой два ящика вина берут! Знаете, как мужчины обычно на охоту и на рыбалку ходят?
- Да вы что?! – испугалась Моане. – Что юной незамужней девице делать среди четверых взрослых небритых мужчин?! И будьте добры, наденьте платье! Вы девица, а не гренадер!
- Правильно! – гыкнул Тимофеев, уворачиваясь от уничтожающего лазерного взгляда юной москвички. – Курсант Синицына, наденьте платье, читайте любовный роман и вышивайте пяльцы у окошка! Не женское это дело, маленькая еще!
- А ты, мой мальчик, веди себя хорошо и не разговаривай с чужими тетеньками! А то выпорю по возвращении по твоей румяной загорелой попке! – сказала Стелла наставительную речь уже Тимофееву, вызвав дружный лошадиный ржач всей мужской компании. – Пусть идут эти мужланы на мороз, а мы, девочки, будем пить чай с настоящим курийским шоколадом! Правда?! Илзе! Готов наш десерт?
- Я буду спешить к вам как можно скорее, сударыня! – помахал расстроенной Тане Кыбо.
- Все, господа офицеры, уходим с этой территории матриархата! - проворчал Лан. – Матриархат хуже, чем ридданцы!
- Господин ротмистр, не застудите раны! – воскликнула Моане. – Я дала вам теплый свитер, наденьте его!
- Так есть, ситти! – козырнул ей в ответ Лан, намереваясь поступить как раз наоборот. – Отряд, внимание! Приступить к погрузке..!
… И вот они уже второй час обследуют склеп Жю Сет вместе с его содержимым – огромным гранитным саркофагом с приоткрытой плитой, которая по самым оптимистичеким прикидкам весила тонн десять. Вернее, обследовал Тимофеев и Кыбо. Лан и Хорсе, поучаствовав для виду в начале затеи, теперь стояли у плиты, мирно угощаясь гужулейским вином и запеченным мясом, беседуя о том о сем. Пусть пока молодые работают!
У Лана снег и лед вызывали совсем невеселые ассоциации, - ядерная зима, смерть, замерзшие в пустошах люди... Однако алкоголь немного приподнял ему настроение. Нежнейшее аристократическое зеленое вино, очень популярное в лейб-гвардейских полках охмеляло, одурманивало, но с ног не валило и дурных мыслей не рождало. Только тоскливые воспоминания… И в то же время радовало, что рядом с ним были верные товарищи. Да, теперь Лан думал об окружающих его людях, как о своих товарищах.
После боя у монастыря, после того, как Лана спасали всем миром, после того, как он видел красивейший рассвет на лазурном чистом небе, в его характере произошли незримые перемены. Он перестал быть нелюдимым бирюком, отрезанным ломтем, видящим в каждом встречном врага, а как-то стал частью их маленького отряда, всей их маленькой общности. Можно даже сказать, членом семьи Жю Сет… И больше стал общаться с людьми, и к девушкам-служанкам стал относиться как-то по-отечески, и даже, - и не поверишь даже! – стал потихоньку улыбаться людям. А матушка Моане… Лан уже не размышлял «быть или не быть», он уже решил точно сделать брачное предложение священнице. Да и после попытки вчерашнего отравления Моане возвысилась в его глазах, стала ближе к нему. Тоже не ангел-то… И не трусиха… Узнав, что общество ее осуждает за проступок, она не просила прощения, не валялась в ногах, не рыдала напоказ для жалости, а тихо и по-мужски попыталась уйти из жизни, как настоящий офицер… Вот только ядом травиться офицер бы не стал конечно… Хотя… Лан вспомнил его разговор с проклятым Драконом, когда сам попытался свести счеты с жизнью при помощи яда… С пистолетом-то, понятное дело, надежнее!
- Выпьем, господин ротмистр! – предложил миляга Хорсе, разливая вино по бокалам. – За что мы еще не пили? К примеру… за эту зиму! У меня есть один знакомый чудак, так он делает из снега и льда маленькие скульптурки, представляете? Как, - бог его знает… Один раз даже сделал статуэтку девушки, правда, не больше локтя.
- Статуэтку девушки… - грустно ухмыльнулся Лан, будто бы что-то вспоминая… - На нашей планете холод и лед – это смерть! Я еще помню ту первую, глобальную зиму первую неделю после ядерных ударов… Только снег с неба шел серый из-за пепла… А пепел был радиоактивный… Много народу тогда… те, кто уцелел при взрывах…
- О, Пророк! Да будет вам! – нахмурился молодой граф. – Посмотрите вокруг! Жизнь прекрасна! А по поводу вашего мира, - скажите, почему вашим правителям нужно было делать такие страшные бомбы? Это все равно, что стрелять из пистолета с двумя стволами, один из которых смотрит на вас! И потом, что это такое за «радиоактивность» и почему пепел такой страшный? Мне сестрица пыталась объяснить, да я толком не понял… Что это за черная магия такая? Это как ядовитый газ?
- Нет, поручик, эту херь нельзя ни унюхать, ни определить на цвет и вкус… - ответил Лан. – А про бомбы… Как объяснишь вам концепцию ограниченной и тотальной ядерной войны, под которую и создавались новые мощные бомбы, ракето- и авианосители? Расчет был на быстрое нанесение…
- Да екарный бабай! – раздался из утробы погребального сооружения голос вурдалака Тимофеева. – Какого собачьего хера здесь такие потолки низкие? Для людей сделано или для привидений?
Из открытого склепа походкой восставшего из могилы мертвеца вышел угрюмый Кыбо, в испачканном темно-синем кителе и своем флотском кепи с отломанным козырьком. Вслед за ним показался второй восставший, злой как черт Тимофеев, в испачканном спортивном свитере с огромной русской буквой «Д» в голубом ромбе. На светло-коричневых волосах его была собрана пыль всех загробных гуриассийских миров. Василий Ильич в сердцах бросил на импровизированный стол свой детектор, похожий на складную авторучку, сплюнул с досады и залпом осушил свой бокал вина.
- Вы что, уже все, князь? – удивился Жю Клидат. – И как результаты?
- Хуевые, поручик! – выпалил злющий советский гражданин. – Чтобы оно взорвалось, сука! Все, отказываюсь! Это я не про вас, а про это трижды проклятое сооружение! Все облазали, все обследовали! И гроб, и пол, и стены, и даже потолочные своды! Ни-ху-я!
- Ну, значит, там ни черта нет! – логично заключил Лан, отрывая от тушки кусок мяса.
- А, может, ваш прибор неисправен?
- Исправен! – подсказал Кыбо, пытаясь привести в порядок форму. – Он два раза сработал!
- То есть вы что-то нашли?!
- «Что-то» нашли, граф! Лучше бы не находили! Кыбо верно говорит, прибор сначала за саркофагом сработал, потом в самом углублении. Все, как говорила Стелла… Знаете, как сердце зашлось?! Решили проверить… Один сигнал прошел, а дальше молчит, паскуда! Смотрим, - женская сережка валяется в саркофаге! На самой поверхности, и ей явно не триста лет! – Тимофеев раздраженно положил, почти бросил перед товарищами изящную женскую золотую сережку-завитушку длиной с палец. – Обидно, да?! Ладно! Нерву в узду, обиду в пизду, ищем дальше… Час по стенам лазали, как пауки беременные, в каждый угол заглянули, на карачках ползали, в глубину под плитами все на сотню метров просмотрели… И опять сигнал! И опять только одиночный! Вот, у основания саркофага валяется колечко! – Тимофеев выложил второй трофей, - совсем маленькое церковное серебряное колечко с маленькой молнией и крохотным зеленым хризолитиком. – Клада нет, но такое впечатление, что кто-то ведет активную загробную жизнь, шляется с того света на этот, еще и принаряжается!
- А вы, князь, азартный человек! – улыбнулся Хорсе, наливая еще по бокалу. – Как вас захватила охота за сокровищами!
- Я сам в шоке, я не знал, что меня это так раззадорит! – признался Тимофеев, отмывая руки спиртовым раствором..
- Я вам могу сказать, кто тут обитает, – рассмеялся Жю Клидат. – Но вы ее и так знаете! Это сережка моей кузины. Она как-то жаловалась, что у нее куда-то пропала красивая золотая серьга, и было это в первые дни осени, еще до поры Первых Костров*. Браво, Базил, вы ее нашли! А колечко… Я у нее не припомню такого…
- Может это что-то вроде подношения мертвым? – предположил Кыбо. – Я слышал, что Ее Светлость графиня исповедует языческую веру. Может, какой-то ритуал?
- Вкусный сок, но слабенький! – крякнул Лан. – Хорсе, а у вас нет ничего покрепче? Вино ваше вкусное, но… слабовато!
- Вы что, господин ротмистр, напиться хотите? Так мы точно ничего не найдем!
- Да мы здесь и так ничего не найдем! – возмутился Тимофеев. - Есть! Дед прислал, только строго приказал, чтобы употреблять в меру!
Он достал из своего ранца прямоугольную бутылку «Русской». Жители разных миров с интересом посмотрели на прозрачную жидкость, на этикетку с храмом Василия Блаженного и сверкающую красным надпись на русском и интерлингве «ЧРЕЗМЕРНОЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ АЛКОГОЛЯ ВРЕДИТ ВАШЕМУ ЗДОРОВЬЮ. О ТОМ, КАКОЙ ВРЕД ПРИНОСИТ АЛКОГОЛЬ, ВЫ МОЖЕТЕ УЗНАТЬ НА САЙТЕ …»
- На ледниковой воде и на пшеничном зерне! – кивнул Тимофеев и прочитал собутыльникам коротенькую лекцию о том, что такое «водка», как ее надо пить, и почему в процессе пития нельзя понижать градус. А Кыбо, взяв в руки бутылку, с удивлением обнаружил за этикеткой несколько пилюль для очистки организма, быстрого отрезвления и безболезненного похмеления.
- Вот, это по мне! – сразу оживился довольный Лан. – Базил, что же вы раньше молчали?
- А гужулейское вино? – разочарованно посмотрел на своих друзей благородный граф. – Неужели мы променяем на это грубое пойло гвардейский благородный напиток?
- А зачем менять? – Тимофеев нашел выход. – Давайте их гибридизируем! Вот! Наливайте сюда вина, граф! Ага, хорош! А теперь ма-а-а-ленькой струйкой водочку! Получился коктейль «Пролетарка*», ну, точнее его базовая версия. Или просто «Ерш». Нет, не так… «YJORSH!».
И Тимофеев рассказал вкратце, что такое «ерш», и как его правильно готовить. Согласно сведениям историков, «ерш» - это один из старейших горячительных напитков городских рабочих окраин Индустриального века, а готовить его правильно, при всей, казалось бы, незатейливости, не так уж и просто, должны быть соблюдены все пропорции. Дед Тимофеева показал ему на рыбалке, как правильно готовить «ерш», а кореша из Ростовского порта, - как делать «Пролетарку». А к данному старинному напитку для правильного употребления полагается вяленая рыба, черный хлеб и плавленый сыр, - самая простая и повседневная, по мнению историков, пища пролетариев Индустриальной эпохи. Потом пояснил, что такое «Пролетарка» в истории Ростова, кто такие «гопники» и «пролетарии», и почему Ростов-на-Дону до сих пор знатоки и любители истории именуют «Ростов-батюшка».
- Сравнили, сударь! – продолжал кипятиться граф. – Там смешивали с огненным зельем простолюдное пиво, а здесь – благородное вино! Это все равно, что… что, простите, изнасилование благородной дамы в бокале грубым мужланом!
- Ну почему сразу изнасилование? – улыбнулся Тимофеев. – Может быть, тайное свидание?
- Мне по душе такое свидание! – крякнул Лан, закусывая водку копченым мясом. – Потом как-нибудь покажу вам, как делать mirhin. Тонизирующий порошок, спирт и кровь! Вкус адский, но полные сутки можно не спать, бодр, и хоть в атаку иди!
- Кровь? – удивился Кыбо. – Со скотобойни, что ли?
- Ну да, разумеется! – Лан разумно умолчал о том, чья кровь использовалась в напитке на самом деле. Впрочем, в войсках существовало несколько версий этого ядерного пойла, и с чем его только не смешивали, - с тонизаторами, с сушеной травой, с курительной смесью, древесными опилками, с наркотиками, и для отдельных гурманов, - с порохом и селитрой. Выживали, правда, после такого завтрака не все…
- А у нас что-то подобное делали на корабле, - углубился в воспоминания Кыбо. – Смешиваешь вино со спиртом и горячей водой, добавляешь туда специй, и в самый лютый шторм не замерзнешь и со снастей не сорвешься! Помню, был случай, у нас пропало продовольствие во время похода в Галеасский порт, а до дома еще четыре дня ходу было. И капитан наш приказал всем пить нашу бурду. И дошли, никто не умер!
- У нас это называется грог! – почуял родную морскую душу Тимофеев. – Только мы спирт не добавляем. Господин граф, так как вы думаете, откуда золотая сережка попала в склеп? Это ведь серьга Стеллы?
- А как давно вы называете мою сестру так по-простецки? – почему-то надулся весельчак Хорсе. Он почему-то испытывал сейчас к шустрому землянину чувство раздражения. Может, потому что «князь Базил» без стеснений подбивает клинья к Стелле?
- С тех пор, когда она мне запретила называть себя по отчеству, а только по имени! - У Тимофеева, в свою очередь, под хмельком появилось желание врезать заносчивому графу по уху.
- Значит, правду говорят… - пробурчал себе под нос Жю Клидат. – Кто бы мог подумать?
- О чем правду?
- Что она к вам неравнодушна! Весь дом стрекочет! А вы этим и пользуетесь, будто фаворит королевы!
- Чушь! - смутился Тимофеев. – Хочу сказать, что слухи сильно преувеличены… Да, мы с ней являемся хорошими друзьями, говорим друг с другом на «ты», и мне она, признаюсь, тоже очень нравится, как женщина. И ничего больше!