Пролог. Перед стартом... (2/2)

- Вам правда нравится, ситти? – легонько улыбнулся болхианец, оглядывая себя в голографическое зеркало.

- Очень! – Моане между делом снимала с настоящей шерстяной ткани волоски и пылинки. – Вам бы еще цветок в нагрудный кармашек, и на любой праздник, хоть в ратушу, хоть в королевский дворец!

- Костюм подогнан по всем параметрам, - сообщил робот-голограмма в ателье, где одежду изготавливали прямо на заказ буквально за полчаса.

Дуор Лан и сам удивился, насколько идет ему гражданская одежда и насколько она удобна. Целую жизнь он не надевал ничего подобного… Он пригладил черные, с проседью волосы, посмотрелся в зеркало. Оттуда на Лана смотрел импозантный жгучий черноволосый усач, смоль с серебром, с неестественно белой кожей, покрытой маленькими зарубцевавшимися шрамиками. Лан сначала засомневался, а потом решился: достал из нагрудного клапана маленький значок «Стальной Партии» и прикрепил на лацкан пиджака. Получился партийный чиновник уровня области, а то и выше, если все награды переместить на этот пиджак.

После разговора с Жю Сет Дуор Лан и вправду успокоился и даже немного освоился в этом огромном муравейнике-человечнике. От Жю Сет исходила какая-то незримая волна спокойствия и уверенности, а от Моане – любви и домашнего уюта. Лан вспомнил стародавние времена, когда он, еще молодой офицер, ходил со своей возлюбленной в магазин, как они мечтали об устроении своего любовного гнездышка, что у них родятся дети… И с Моане он сейчас поневоле вспоминал те далекие сказочные времена. Хотя самой Моане Лан немного побаивался. Побаивался того избыточного душевного тепла и приветливости, которое исходило от нее. Ему казалось, что Моане с ним неискренна, что она приставлена к нему следить, и слишком переигрывает.

- А вот и я! – появился из примерочной кабинки Тимофеев. – Моане Гарраувна, как мне, идет? – он щегольски улыбнулся рывком поправил пиджак, пригладил волосы. – Я жених?

- И вы, господин Тимопее, мужчина хоть куда! – расмеялась Моане. – Ой, простите, разошлась я не к добру! Любая бы женщина пришла в смущение, когда с ней рядом двое таких красавцев?

Лану почему-то стали неприятны слова и действия молодого ванарского ротмистра, его довольная улыбка и то, как на нее отреагировала мать Моане. Удивительно, но инстинктивно ротмистр-имперец почувствовал в Тимофееве соперника за даму. Лан почему-то сделал шаг и прикрыл смутившуюся Моане, чтобы она оказалась у него за спиной.

- Спросите у меня, kioho*. Хотя мне кажется, что ваш костюм слишком висит на вас.

- А мне нравится, - шагнула вперед Моане. – Господин Тимопе, а вы женаты?

- Нет! – довольно оскалился Тимофеев. – Я еще пока не нагулялся на свободе! Женитьба – это очень серьезный шаг.

- Я, конечно, с вами согласна, что венчание – очень ответственный шаг. Но и уклоняться от своего долга перед родом порядочный мужчина не должен, - наставительно сказала мать Моане. – Где-то в Вечности нерожденные еще души ожидают своей возможности появиться на свет. И нужно, чтобы они рождались в приличных семьях, с любящими отцом и матерью.

- Вот даже так глобально вы ставите вопрос, Моане Гарраувна?! – удивился Тимофеев. – Ну что же, если найдется красна дивчина, которая мне полюбится, я не против парочку душ к нам переселить! Только уж помоложе, поспортивнее и покрасивее.

- Вот это правильно! – важно сказала священница. – На это благословляю вас, с удовольствием! Хотя невеста должна быть прежде всего добродетельной.

- Я думаю, молодой ротмистр сам разберется в личной жизни, - менторским тоном сказал про двадцатипятилетнего Тимофеева Лан, у которого шел к концу пятый десяток лет. – Ситти Моане, вы не поможете мне в одном деле? Я бы хотел купить кое-что…

- С великой радостью, господин ротмистр! – улыбнулась Моане, которая, судя по всему, вообще не устала. – Вот только на этом огромном торжище я сама ориентируюсь хуже слепого котенка!

- Ничего! – решительно ответил Лан. – Сейчас добудем информацию!

Болхианец почему-то проигнорировал сопровождающего их Тимоффева. Он решительно направился к ближайшему покупателю-землянину, - судя по внешнему виду, жителю Южной Азии, с двумя детьми и огромной корзиной покупок. Причем, направился он, расстегивая кобуру. Тимофеев подумал, что бывший фашист слетел-таки с катушек и хочет застрелить мирного землянина.

Но все оказалось проще… Лан (с переводчиком, конечно) предельно вежливо попросил помощи у ванарца, - дескать, он прилетел издалека и не ориентируется в этом огромном магазине. Конечно же, любезный гражданин Индостана вместе со своими домочадцами поспешили помочь инопланетным гостям, найдя нужные торговые точки и показав Лану и Моане, как составить маршрут для аэроплатформы, чтобы успеть посетить все сразу. Получив нужную помощь, Лан галантно раскланялся с добрым помощником:

- Благодарю вас, ситт. Всего хорошего!

- Благослови Бог вашу семью! – Моане осенила доброго индуса и его детей Молнией.

- Не за что! Счастливого Нового Года! И вам всего хорошего! – помахал рукой добродушный индиец.

- Так, доложу подполковнику, что мы на новый виток! – горестно вздохнул обреченный Тимофеев…

… В общем, только через три часа жертвы Меркурия* вернулись на «Хилликию». Жю Сет вела за руку довольную Ули, которая за этот день отведала сладости всех стран земного мира и накаталась на всех аттракционах, да еще и принесла на корабль две сумки с игрушками. Морок как обычно, с довольным видом уселся в уголок и принялся сортировать новые файлы, присланные от Кетцеля и из КибСГУиК. Моане ничего не купила, но была абсолютно счастлива, наговорившись с Ланом на год вперед. Жю Сет каким-то чудом успела прикупить себе новое платье и сделать новую прическу. Тимофеев скачал себе несколько коммерческих приложений и виртуальных игр на комлинк.

Устали все до крайности… Но неутомимая Моане тут же побежала проверять запас продуктов, который без их участия принял БК «Хилликии».

Однако всех удивил Лан. И вовсе не костюмами… Лан обзавелся художественным набором, цветными карандашами, бумажным блокнотом и скачал себе в персональник несколько популярных журналов про армию и флот Федерации. Про себя болхианец решил собирать информацию о ванарских вооруженных силах, находясь, так сказать, в самом логове врага. Может, пригодится…

- Господин ротмистр, вы художник? – удивилась Моане.

- Так… - махнул рукой болхианец. – В юности учился в школе изящных искусств.

- Одобряю, ротмистр, - сказала Жю Сет. – Лучший способ борьбы с деструктивными мыслями, - это хобби. Всегда завидовала людям, которые умеют рисовать!

- Зато вы, Ваша Светлость, пишете стихи, - сказала Моане.

- Писала когда-то, - поправила ее Стелла. – Когда была в кого-нибудь влюблена…

- Стелла, можно вас на камбуз? – попросила Моане.

Уведя Стеллу за уголок, Моане с жаром принялась рассказывать ей про то, как они покупали костюм суровому болхианцу, как он любезничал с ней и как он ее немного стесняется. По крайней мере, так показалось матушке Моане… Стелле застрелиться хотелось от этой бабьей глупой трескотни, но она не хотела обидеть священницу и изображала искренний интерес, время от времени вставляя «вы уверенны?» и «да будет вам!»

- А вот это я купила для Тьяне. – Моане продемонстрировала Стелле темно-синее длинное платье в народном хилликийском стиле, сделанное по мерке, которую Моане когда-то успела снять с Синицыной. – Ну, когда она снова появится… Наверное, много восьмиц пройдет, да? Я буквально позавчера рассталась с ней, а уже так скучаю по ней! Может, позвонить ей на Куали?

- Погодите пока... У нее там какие-то семейные неурядицы, - ответила Жю Сет. – С Гуриасси позвоните.

- Да, конечно… - грустно вздохнула Моане. – Когда она закончит свое обучение у вас и уйдет, я, наверное, умру от тоски. Я так привязалась к этой девочке!

Стелла не знала, что ответить. Она вообще не представляла, что строгая и отчасти нелюдимая мать Моане может быть такой мечтательной и любвеобильной.

- Лучше восстановите отношения с Силве! – укоризненно сказала графиня. – Вы ведь когда-то надышаться друг другом не могли! Вспомните Гуриасс, Жю Хьяне, нашу борьбу за Силве… Неужели так все просто забывается?

- Не знаю… - пожала плечами Моане. – Силве хорошо и без меня… Я с самого начала знала, что этот день настанет, когда мы расстанемся. Помните, когда я уехала в миссионерскую поездку в северные земли. Когда Силве осталась с вами, я уже тогда понимала, что девочка от меня отдаляется.

- Она не оправдала ваши надежды? – прямо и в лоб спросила Жю Сет.

- Наверное, и это тоже… Но это не главное…

- Да именно это и главное! – с жаром ответила Стелла. – Знаете, что я поняла, когда была в разрыве с Силве? Дети НИКОГДА не оправдывают наших надежд! Ну очень редко… Потому что они – самостоятельные личности, со своими привычками и устремлениями, они не просили нас вкладывать в них какие-то свои надежды! А мы по старой привычке все еще считаем, что наши дети нам должны. Да ничего они нам не должны! Должны они своим детям! А если так посмотреть на жизнь – одно сплошное разочарование получается! Редкий ребенок идет по дороге, которую хотят выстроить для него отец и мать, а они надеются, что он станет их продолжением… ПЕРЕРОЖДЕНИЕМ! Перерождением! Что, когда они умрут, их дети станут их перерождением на старом месте в привычном мирке! Но так не бывает!

- Странные вещи вы говорите, Ваша Светлость! – покачала головой Моане. – Да, я конечно понимаю, что у каждого ребенка своя стезя, и что он пойдет по той дороге, какая предназначена ему Господом, но… Как же наши слова, наши прикосновения, наши колыбельные на ночь? Неужели же они не остаются в сердце чад наших, когда они вырастают?

- Остаются. И чадам тоже бывает больно, когда мы не слышим их! А они в силу своей молодой неопытности не могут до нас это донести на нашем языке. Только на своем… А тут уж мы их не понимаем… или не хотим понимать… Вот возьмем Тьяне… Представьте, что она стала вашей дочерью. Ну вот так, по мановению волшебной палочки! И что вы стали бы ей говорить? О чем? Какие надежды вы бы вкладывали в нее, в практически сформировавшуюся молодую женщину, которая по складу ума вообще опережает нас с вами на пятьсот лет?! Она же в силу этого будет делать все наоборот, не так, как мы хотим. У нее свой мир, свой опыт… И что же, когда она сделает что-то не так по вашему мнению, отречься от нее? Сказать, что ты, дескать, не оправдала моего доверия?! А ВСЕГДА ЛИ МЫ ОПРАВДЫВАЕМ ДОВЕРИЕ НАШИХ ДЕТЕЙ? Таких же глупеньких, неприспособленных к жизни, пробующих решать свои первые жизненные взрослые вопросы? Наша задача – принять их, какие они есть! Иначе это не любовь, а… дрессировка. Дрессировка, мать Моане! Что я и поняла на моем горьком примере с Силве. И, как мне кажется, до конца она меня так и не простила.

- Истинно вам говорю, есть в ваших словах здравое зерно, и немалое, – вдруг сверкнула очами Моане. – Но и заблуждение большое! Да, соглашусь, что надо быть чутким к переживанию своего чада! Соглашусь, что надо прощать его проступки, как Бог Всемилостивый прощает нам, грешникам, несовершенство наше. Искренние проступки, графиня, когда чадо само не понимает, что оно заблуждается. Принимать, прощать и наставлять, иногда ласковым словом, иногда плетью… Но не все должно принимать! Если чадо ваше живет во грехе, осознавая, что это грех, и гордится этим… Если он не ошибается по незнанию, а намеренно бросает вызов Господнему Закону, и избирает зло стезей своей, то этого принять и простить никак невозможно! Тем паче, если он наносит этим ущерб другим невинным людям. Помните, Тьяне призналась нам, что она жила во грехе сразу с двумя партнерами, и это в столь юном возрасте. Меня это повергло в шок и покоробило. Но я тут же простила эту бедную девочку, потому что Тьяне – смелая и храбрая, и к тому же очень совестливая девушка! Помните, как она чуть не пожертвовала собой, чтобы спасти погибающих в той затопленной подземной пещере?! Душа ее светла! Тьяне – суть богобоязненная язычница, светлой душой своей тянущейся к Господу, но живущая во грехе и пороке по привычке, потому что не знает даже, что это плохо. Бедная девочка не знает ни Святой Правды Божьей, ни благодати, которая исходит от святых образов, ни даже что такое девичья честь! Тело ее во грехе, как у ребенка, который по незнанию залез в угольное ведро и перепачкался. Но душа этой отважной девочки-дикарки устремлена ввысь! А если бы она упивалась бы своим грехом, гордилась бы им, да еще и учила бы недоброму других девушек, вот тут бы я восстала против нее! Ведь простые истины во всех мирах одинаковы! Против них восстают лишь те, кто намеренно избрал Дьявола своим отцом и покровителем, да тех, кто соблазнился, прельстился дьявольскими речами по глупости или злобе своей.

- А Лан? – тут же спросила Стелла. – Вы, надеюсь, отдаете себе отчет, что этот человек намеренно выбрал путь дьявола! И что он творил дьявольские поступки, да и сейчас, возможно, готов творить, дай ему такую возможность!

- Нет, Ваша Светлость! Не он выбрал! ЗА НЕГО ВЫБРАЛИ! Истинный Лан любил свою жену и дочь, но в их мир пришел дьявол и объявил зло – добром, а добродетель – пороком. Такой мир не мог не погибнуть, что и произошло с несчастным его миром. И Лан, повинуясь воле Величайшего Лжеца, стал таким же. Но я верю в его душу, верю, что его можно вернуть обратно к Свету! И в вас я верю, хотя когда-то и считала вас врагом человеческого рода, земной женой Врага Божьего. Но я видела ваши добродетели, и вижу, как ваша душа рвется из пучины греха к Свету. И верю, что она вырвется и воспарит!

- Ах, мать Моане! – скорчилась Жю Сет, как от боли. – Куда там! Я и не мечтаю уже… Тут моя работа еще глубже в это болото погружает! Куда там?!

- Так оставьте эту службу, коли только она заставляет вас погружаться во грех!.. Ибо сказано…

Моане собиралась уже сообщить, что и кем сказано, но тут, на радость Стелле, пиликнул комлинк священницы, напоминая о каком-то забытом действии. Моане извинилась, потом включила свои гала-очки, пальцем по воздуу перелистывая виртуальные страницы. И вдруг она за голову схватилась и воскликнула:

- Бог мой, какой ужас! Красный знак восклицания! Мне звонила барышня Тьяне! О, Пророк, четыре раза звонила! А я, дура старая, даже не слышала! Как такое могло быть?!

- Что? Четыре пропущенных от Таньки? – изумилась Стелла. Она тут же подключила свои контакты и без промедления набрала номер стажерки:

- Может, что-то случилось с Тьяне? – забеспокоилась Моане.

- Мое сердце будто уколола ледяная игла, - сказала Стелла. – Что-то неладно… Что-то там плохое творится…

- Стелла Альваровна? Товарищ майор, вы на связи? – перед ними возникло трехмерное изображение Синицыной в курсантской форме. – Я уже думала, что вы в гиперпространство ушли! Вы еще здесь, в Солнечной?

- Мы на орбите Земли, Таня! Что-то случилось? – нахмурилась Жю Сет. Она уже приметила покрасневшие глаза Татьяны, дрожащие искусанные губы и плаксивое выражение лица.

- Тьяне, простите, милая, это я виновата! – воскликнула Моане, пытаясь чуть ли не обнять изображение Синицыной. – Это я не слышала ваших солнечных звонков, старая дура! Что у вас случилось?!

- Мама Моане, Стелла Альваровна! – взмолилась девушка. – Вы не можете забрать меня отсюда? Или уже нельзя с вами?

- Таня, что случилось? – потребовала отчета Жю Сет. – Я тебя заберу, но скажи мне! И да, передай мне свои координаты!

- Случилось… - горько вздохнула Синицына. – На меня в Семейный суд заявление написала мама… В Семейный районный Бабушкинский суд, на папу и на меня… Вот так слетала домой… Можно я с вами, если меня… не арестуют, конечно?

- Тааак… - протянула Стелла, собираясь с мыслями. – Где ты?! Я вылетаю немедленно!

- Комплекс «Бабушкинский», сто сороковой уровень, улица Полярная… Ой, похоже это за мной… Люди из Семейной полиции… Она еще и прокляла меня…

- Кого?! Кто?! – не поняла Моане.

- Мама… Она ненавидит меня… Я жить не хочу… Так все нелепо! Она еще и в обычную полицию на меня написать хочет, только пока я не поняла, за что…

- Все, я вылетаю! – воскликнула Стелла. – Держись и ничего не подписывай без меня, это приказ!

- Я с вами! Я не оставлю вас, дитя мое! – сорвалась с места Моане. – Держитесь, мы скоро!

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *

« …Отмечая, что в имперской гуэннохоррской армии не знают пока поговорку про Машку и ляжку…» - Стандартная армейская присказка, что в армии нет слово «можно, есть слово «разрешите». А можно: Машку за ляжку, козу на возу, телегу с разбегу и т.п.

kioho – жаргонное (но не бранное) гуэннохоррской слово, означающее буквально «коллега, товарищ одного со мной звания».

Жертвы Меркурия. – Здесь имеется в виду не планета, а римский бог торговли Меркурий ( в др. Греции Гермес).