Ложь во благо (2/2)

Разговор продолжался, женщины обсуждали свадебные детали, всё так же поверхностно и безжизненно. Лорена не могла скрыть нервозности, её взгляд всё время метался между Оминисом и столом, а её руки сжались в кулаки. Хестер почувствовала, как растёт напряжение в воздухе.

— Ты знаешь, — нарушила тишину мать Хестер, — свадьба — это больше, чем просто объединение двух семей. Это ещё и возможность показать всем, как правильно и достойно быть женой.

Хестер едва сдержалась, чтобы не вздохнуть. Какая иллюзия! Женщины в этом мире всегда были не более чем аксессуарами, украшением для мужчин, для их статуса и удобства. Они должны были быть красивыми, тихими и податливыми, чтобы служить фоном для их великих деяний. Становиться женой означало потерять себя, забыть о своих желаниях и стремлениях, подчиниться и стать частью чужого мира, в котором не было места для свободы.

Лорена кивнула, и даже постаралась улыбнуться, но её лицо застыло в напряжённой маске. Улыбка была нелепой, и в её глазах читалась беспомощность, словно она пыталась держаться за соломинку, но та вот-вот могла соскользнуть. Всё, что оставалось Лорене — это следовать за течением, не позволив страху победить её.

— Ну не волнуйся так, милая, — протянула Мирабель почти жалостливо, хотя в её словах так и сквозила насмешка. — Ты ведь вся прямо дрожишь.

Миссис Гринграс метнула злобный взгляд на дочь, приказывая ей успокоиться, словно этот взгляд мог бы реально что-то изменить.

— Всего лишь нервоз перед женихом, так ведь, Лорена? — сквозь зубы спросила миссис Гринграс, её голос был почти невыносимо натянутым.

— Д-да.

Конечно, нет. Все прекрасно знали, от чего Лорена так напугана, но никого это не волновало. Она была частью системы, частью игры, где не было места для эмоций или чувств, если они не соответствовали роли.

— Ничего, после свадьбы всё станет лучше, — продолжала мать Хестер, с каким-то заученным спокойствием. — Поедите в медовый месяц, сблизитесь, — она улыбнулась девушке, но её улыбка была такой же холодной, как и её слова, — а там и детей наделаете.

Эти слова прокололи Хестер, как остриё ножа. Дети. Их дети. Мерлин, как больно. Это была боль, которая прошивала её насквозь. Она бы никогда не хотела этого видеть. Даже думать об этом было слишком.

Хестер встала с дивана слишком резко, привлекая к себе все взгляды. Ей нужно было выйти, немедленно, иначе она бы не сдержалась. Хестер не могла оставаться здесь и слушать о детях Оминиса. Она сделала шаг вперёд, но всё внутри неё клокотало, протестовало, как если бы она была заключённой, запертой в клетке.

— Простите, мне что-то не хорошо, — её голос был низким и сиплым, словно она говорила сквозь заслонённое горло. Внутри Хестер ощущала, как её сердце забивается всё быстрее, как напряжение сжало грудь.

— Что с тобой? — забеспокоилась её мать, наконец заметив её странное поведение.

— Всё нормально, это от шампанского, я пойду пройдусь, — Хестер медленно отступала к выходу, но её слова казались пустыми, и она не верила в них даже сама. — Подышу воздухом.

Мирабель внимательно присмотрелась к дочери, и лишь сдержанно кивнула, её взгляд оставался холодным и поверхностным. Она махнула рукой, едва заметно.

— Да иди, а то ты какая-то бледная.

Хестер вышла в коридор, и как только дверь за ней закрылась, шум позади мгновенно стих, словно мир вокруг обрушился в безмолвие. Только её собственное дыхание наполняло пространство, сбиваясь и становясь всё тяжелее. Каждый звук её каблуков, гулко раздающийся по мраморному полу, будто усиливал пустоту внутри. Она почувствовала, как по щекам начинают катиться горячие слёзы, скользя по коже беззвучными потоками. Хестер сжала кулаки, стараясь взять себя в руки, но боль внутри, как волна, накатывала снова и снова, отравляя её мысли.

Только выйдя на улицу, девушка, словно освободившись, кинулась бежать. Её ноги сами несли её прочь от этого дома, от их взглядов, от всего. Холодный воздух обжигал лёгкие, но она не останавливалась, пока не оказалась в глубине сада. Она резко остановилась, тяжело дыша, возле лавки, на которой совсем недавно сидела с книгой.

Она помнила, как в тот день обещала себе не сдаваться, бороться, искать до последнего. Но всё это оказалось ложью. Она сдалась. Больше не было сил терзать себя письменами о метке. Больше не было книг, которые могли бы помочь. Сад, обычно наполнявший её умиротворением, казался теперь мрачным напоминанием о том, что она потеряла.

Хестер обвела глазами клумбу белых роз, освещённую тусклым светом луны. Белые, как снег, розы напомнили ей тот день, когда всё было иначе. Сердце сжалось, когда перед её глазами возник образ первого поцелуя с Оминисом. Этот момент, короткий и трепетный, всё ещё жил в её памяти так ярко, будто произошёл вчера. Как она сможет жить без него? Как она сможет отказаться от того, что стало смыслом её существования?

Слёзы вновь выступили на глазах, её плечи дрогнули, когда боль от осознания реальности захлестнула её.

— Хестер, — раздалось позади.

Её тело напряглось. Этот голос. Она знала его слишком хорошо. Она узнала бы его даже во сне.

— Оминис, — выдохнула она, оборачиваясь. Её голос был слабым, едва слышным, но это имя сорвалось с её губ, как мольба.

Он оказался рядом, словно появился из ниоткуда, будто всегда был здесь, в шаге от неё. Его руки мягко обвили её плечи, притягивая ближе, и в этот момент весь мир замер. Хестер ощутила тепло его тела, его надёжность, которая, казалось, могла удержать её на краю пропасти. Она обвила его руками, прижимаясь крепче, как будто боялась, что он исчезнет. Уткнувшись носом в его шею, она вдохнула знакомый, почти забытый аромат — смесь свежести и тонкой пряности, который всегда ассоциировался с Оминисом. Всё вдруг стало нормальным. Тревога, боль, страх исчезли, как будто их никогда и не было.

— Как ты, Хестер? — тихо спросил он, его голос был мягким, но настойчивым, проникая прямо в её сердце. Он чуть наклонился, шепнув ей прямо в ухо.

Как? Плохо. Ужасно. Она была разбита, как фарфоровая чашка, упавшая на каменные плиты. Слишком много осколков, слишком мало надежды их склеить.

— Всё нормально, — тихо ответила она, но её голос дрожал, выдавая, как далеко это от правды. Она продолжала прижиматься к нему, словно только так могла сохранить равновесие. — Я скучала… так сильно скучала, — её слова прозвучали тихо, но в них было всё: боль, любовь, тоска. Она вложила в них всю себя, надеясь, что он поймёт.

Оминис замер на мгновение, как будто впитывая её признание. Затем он чуть отстранился, его пальцы мягко коснулись её подбородка, заставляя поднять лицо.

— Я тоже, — тихо ответил он, его голос был тёплым, как прикосновение солнца. — Очень скучал.

Его глаза, глубокие и выразительные, встретились с её взглядом. Этот момент казался бесконечным, как если бы время решило остановиться ради них двоих. Он наклонился ближе, и их губы встретились. Его поцелуй был нежным, тёплым и мягким, как лёгкое прикосновение шелка, но в то же время в нём была глубина, которая заставляла забыть обо всём.

Хестер почувствовала, как дрожь покидает её тело, уступая место теплу, которое разливалось по венам. Впервые за долгое время она ощутила себя цельной, словно её разбитое сердце начало собираться по осколкам. Её пальцы чуть дрогнули, но она решительно потянула его за руку, увлекая дальше в сад, подальше от света и чужих глаз. Их шаги звучали глухо на мягкой земле, ведущей к самой дикой части сада, туда, где редко ступала нога человека.

Здесь было темно и сыровато. Кусты давно разрослись, словно стремились поглотить всё вокруг, а высохшие деревья стояли, как немые свидетели прошлого. Когда-то этот уголок был живым и красивым, но теперь от него осталась лишь заброшенная оболочка. И всё же Хестер это не волновало. Любое место рядом с ним становилось её домом, её убежищем.

Она сильнее прижалась к Оминису, наслаждаясь драгоценными минутами, будто пыталась запомнить каждую деталь его тепла, каждое движение его рук. Быть с ним, обнимать его, ощущать его присутствие — это было счастьем, таким редким и хрупким, что от него перехватывало дыхание.

— Как ты? — тихо спросила она, её голос дрогнул. Она знала, что и ему нелегко, что ситуация с Лореной разрывала его изнутри.

Оминис тяжело вздохнул, его пальцы мягко скользнули по её щеке, словно пытались утешить не только её, но и себя.

— Тяжело, — признался он, его голос звучал глухо, с ноткой усталости. — Я не готовился к этому. Всё произошло слишком быстро.

Хестер нахмурилась, недоумённо глядя на него.

— Не готовился? — переспросила она, её голос был полон недоверия. — Но твой отец говорил о свадьбе ещё с пятого курса. Разве не так?

Оминис кивнул, притягивая её ближе. Его руки, казалось, знали каждый изгиб её тела, а губы начали осыпать её лицо мягкими, едва ощутимыми поцелуями, будто он хотел запомнить каждую её черту.

— Да, — тихо ответил он, делая паузу между словами, чтобы прижаться губами к её виску, щеке, линии подбородка. — Но я не рассчитывал, что это действительно случится. Я ведь планировал сбежать этим летом.

Хестер замерла, её сердце сжалось от этих слов. Сбежать? Он хотел сбежать. Но почему не стал, почему он все еще тут?

— Сбежать? — прошептала она, чувствуя, как внутри всё дрогнуло. Её голос звучал тихо, почти сломлено, будто она боялась услышать его ответ. — Но сейчас уже осень, Оминис… а ты всё ещё здесь.

Она отвела взгляд, не в силах выдержать его молчания. Её пальцы сжались в кулаки, а грудь наполнилась тяжёлым чувством тревоги. Каждое слово казалось ножом, который она сама себе вонзала, но остановиться было невозможно.

— Конечно, я здесь, — спокойно ответил он, обхватывая её лицо ладонями. Его голос был удивительно мягким, почти укоряющим, как будто ответ был слишком очевиден. — Как я могу уйти без тебя?

Хестер почувствовала, как её мир пошатнулся. Слова эхом отдавались в голове, превращаясь в удушающий гул. Тошнота поднялась к горлу, и в голове зазвучало: “Нет, нет, нет…” Она не могла этого позволить. Только не это. Только не ради неё.

— Оминис, нет, — её голос сорвался, и она судорожно вырвалась из его объятий. — Ты должен. Ты обязан бежать!

Её глаза горели отчаянием, руки дрожали. Но он стоял неподвижно, словно высеченный из камня.

— Я не уйду без тебя, — его слова прозвучали твёрдо, без намёка на сомнение. Голос был глубоким, спокойным, но с такой уверенностью, что Хестер невольно отшатнулась.

Она замерла, глядя на него. Его лицо оставалось спокойным, но решительным. Каждый взгляд, каждое движение говорили о том, что он принял своё решение. Её сердце сжалось ещё сильнее. Что делать? Как убедить его?

И вдруг… мысль. Она вспыхнула, пронеслась в её голове так неожиданно, что Хестер сама поначалу испугалась. Но чем больше она обдумывала её, тем больше понимала: это единственный выход.

Она замерла, будто не решаясь сказать это вслух. Но стоило ей взглянуть в его глаза — такие ясные, такие полные решимости — сомнения затихли.

— Я сбегу с тобой, — её голос был едва слышен, почти шёпот, как будто она боялась, что сама не поверит своим словам.

Он смотрел на неё, не мигая, его дыхание замерло.

— Ты… правда? — наконец выдохнул он, и в его голосе прозвучала смесь удивления и надежды.

— Да… конечно, да, — выдохнула Хестер, но её голос дрогнул. Ложь резала изнутри, оставляя за собой горький привкус. Оминис был единственным человеком, кому она не хотела врать, но теперь снова надела маску, снова сыграла роль в спектакле, который сама же и ненавидела.

Его лицо смягчилось, словно бремя, которое он нёс, вдруг стало легче. Он приблизился, окутывая её своей теплотой, и увлёк в долгий, страстный поцелуй, будто пытался убедиться, что её слова правдивы. Каждое прикосновение его губ отзывалось в её сердце болью и любовью одновременно.

— Хестер, я обещаю, всё будет хорошо, — прошептал он, прижимая её к себе. Его голос был нежным, почти умоляющим. — Я обо всём позабочусь. Обещаю.

Она закрыла глаза, пытаясь запомнить этот момент, ощущение его рук, его тепла. Она верила ему, верила каждому слову, но это лишь делало её решение ещё более болезненным. Она знала, что он действительно позаботится обо всём. Но она также знала, что не позволит ему пожертвовать собой.

Он был её ангелом. Светлым и чистым, он заслуживал другой судьбы, лучшей жизни, далёкой от мрака и безысходности, которые окружали её.

Я спасу его,— подумала она, сжимая пальцы в кулаки. Её решимость крепла с каждой секундой. Она сделает всё, что в её силах. Больше, чем в её силах. Она готова сломать мир, если потребуется, лишь бы он был свободен.

Она прижалась к его груди, чувствуя, как стук его сердца постепенно успокаивал её собственное.

— Я верю тебе, Оминис, — наконец произнесла она, и её голос звучал мягко, почти искренне.

Но внутри всё уже горело. Хестер знала, что их пути скоро разойдутся, потому что она сделает то, что должна. Любой ценой.