Подари мне немного света (1/2)
“Осталось всего несколько недель до нашего с отцом возвращения. Я очень надеюсь, что у вас там всё в порядке и что ты, конечно, ведёшь себя как подобает. Ты знаешь, что будет, если выяснится, что ты снова решила показать свой несносный характер.
Если тебе интересно, то у нас всё отлично. Италия прекрасна, как всегда. Кстати, мне написала мадам Малкин — твое свадебное платье почти готово. Найди время съездить на примерку.
С любовью, мама.”
Хестер усмехнулась, перечитывая подпись: “С любовью, мама.” Любви от неё никогда не было и в помине. Но эта сухая, пропитанная холодом записка не вызвала у неё никакого расстройства. Сегодня ничто не могло испортить её настроения. Ни до боли предсказуемое письмо матери, ни её угрозы, ни даже предстоящая свадьба. Всё это казалось далеким, нереальным — словно чужая жизнь, к которой она не имела никакого отношения. Все ее мысли были только об Оминисе, о их встречах когда никого не было дома, об их поцелуях, о их телах что жадно сплетались вместе, стоило только подвернуться случаю.
Она казалась окрылённой, словно потерявшей голову. Уже больше двух недель она мчалась к Оминису, едва мистер Мракс и Марволо покидали дом. Юные влюблённые проводили время в бесконечных разговорах и поцелуях, забывая обо всём на свете. Хестер словно отрешилась от мрака, который окружал её: свадьбы, метки, браслета. Казалось, Оминис подарил ей частичку своего света, и тот разгорался у неё в душе, прогоняя тьму.
На её губах играла лёгкая улыбка, предвкушая, как скоро её мучитель покинет дом. Она взяла листок и перо, наспех написав несколько строк матери:
“У меня всё отлично, у вас нет поводов для беспокойства. Уже жду вашего возвращения. Сегодня же забегу к мадам Малкин.
С любовью, Хестер.”
Хестер ещё раз пробежалась глазами по тексту, пытаясь понять, удовлетворит ли мать такой сухой ответ. Но всё же решила, что этого вполне достаточно — выдавить из себя что-то большее она не могла. Запечатав письмо, девушка вышла из комнаты и направилась в совятню.
Коридор встретил её тусклым светом и холодным камнем стен. Она пересекла открытую лестничную площадку, с первого этажа доносились приглушённые голоса мистера Мракса и её жениха. Хестер, не обращая на них внимания, продолжила свой путь. Дойдя до конца коридора, она стала подниматься по скрипучей старой лестнице, ведущей к верхним этажам.
Её шаги замерли на самой вершине. На последнем этаже располагалась просторная совятня, укрытая под самой крышей. Это место словно дышало свободой: массивные деревянные балки поддерживали высокий потолок, через который пробивались тонкие лучи света сквозь небольшие окна. С одной стороны помещения открывалась терраса с коваными перилами, откуда можно было видеть сад, раскинувшийся позади особняка. Холодный утренний ветер свободно гулял здесь, наполняя воздух смесью свежести и лёгкого запаха перьев.
На деревянных насестах и балках расположились совы Мраксов — величественные и разнообразные. Некоторые из них дремали, распушив перья, другие внимательно следили за девушкой. Мортис, её угольно-чёрная сова с пронзительно-жёлтыми глазами, тут же повернула голову к хозяйке, едва та вошла. Хестер шагнула ближе, её ботинки негромко скрипнули по деревянному полу. Она протянула руку, и Мортис мягко спрыгнула на неё, слегка царапнув когтями кожу.
Это была совсем необычная сова. Мортис поражал не только своей внешностью и пронзительным взглядом, но и тем, как умно и проницательно он вёл себя. Однако самое странное заключалось в их истории знакомства — сову не купили, как это обычно делается, она сама нашла Хестер.
Девушке тогда было всего одиннадцать лет. Она гуляла по саду возле особняка Блэков. Вечерело, тени удлинялись, а воздух наполнялся запахом влажной земли и увядающих цветов. Хестер, не желая возвращаться в душный дом, медленно бродила среди высоких кустов роз, едва касаясь лепестков пальцами.
Именно тогда она услышала странный шум — резкий взмах крыльев и хриплый крик. Хестер остановилась, подняв голову. На одной из старых лип, чьи ветви сгибались под тяжестью листвы, сидел чёрный, словно сотканный из ночи, силуэт. Большая сова смотрела на неё сверху вниз жёлтыми, как янтарь, глазами, полными какого-то странного интереса.
Хестер помнит, как остановилась, зачарованная этим существом. Сова не спускала с неё взгляда, словно что-то изучала. Неожиданно она взмахнула крыльями, сорвалась с ветки и устремилась прямо к девочке. На мгновение Хестер испугалась, отшатнулась, но вскоре поняла, что птица вовсе не намеревалась напасть. Сова грациозно приземлилась перед ней на землю, сложила крылья и тихо ухнула, будто приветствуя.
Хестер опустилась на колени, протягивая руку. Сова шагнула ближе и позволила осторожно коснуться своего пера. Это было началом их странной дружбы. Мортис сам выбрал её. Никто не знал, откуда он взялся и почему решил остаться, но с тех пор он стал её верным спутником.
Теперь, годы спустя, Хестер смотрела на своего старого друга с лёгкой улыбкой. Он был тем редким существом, которое она могла назвать своим. Мортис тихо ухнул, словно напоминая о себе, и Хестер протянула ему письмо.
— Отнеси матери, — сказала она, аккуратно привязывая свиток к его лапке.
Мортис клюнул её палец, словно выражая своё согласие, и расправил крылья. Ещё миг — и он растворился в холодном утреннем небе.
Хестер подошла к металлическим перилам террасы и облокотилась на них, провожая взглядом быстро исчезающий в небе силуэт Мортиса. Его крылья мерцали в утреннем свете, пока он не превратился в едва различимую точку на горизонте. Хестер глубоко вздохнула, ощущая на лице прохладный ветерок, пропитанный сыростью камней и древесины, и невольно опустила взгляд вниз.
Вид с этой высоты захватывал дух, и пугал. Под ней простиралась пропасть в пять этажей. Нижние три уровня дома были в довольно хорошем состоянии. Но два верхних этажа были совсем не пригодны для жизни. Их потолки почти обрушены, стены покрыты трещинами. Эти два верхних этажа поглощали холод и тьму, словно отражая запустение, которое постепенно проникало и в сами сердца обитателей.
Дом, высокие стены которого поглощали свет, казался ещё более мрачным, будто вся его энергия была направлена на то, чтобы оставаться недосягаемым. Он был идеальным для Мраксов — крепость, где ничто и никто не мог бы потревожить их мир.
Хестер задержалась у перил лишь ненадолго, почти машинально поправив выбившуюся прядь волос. Её движения были плавными, но взгляд выдал напряжение, которое она тщательно скрывала. Где-то внутри неё копилась тревога, но на поверхности всё выглядело спокойно. Её мысли уже унеслись к другому, к тому, что ждало её впереди. Она развернулась, бросив последний взгляд вниз, и поспешила обратно в свою комнату.
Войдя в спальню, Хестер направилась к окну. Там, за стеклом, раскинулась ухоженная территория поместья. Вид с окна открывался на парадный вход, где аккуратные клумбы обрамляли мощёные дорожки, словно нарисованные специально для идеальной картины. Но её глаза не наслаждались этим спокойствием. Они инстинктивно искали признаки. Признаки того, что её мучитель готовится к уходу. Только тогда, когда он покинет территорию, она почувствует хотя бы иллюзию свободы.
Она пристально вглядывалась в каждый уголок, в каждое движение за окном. Время тянулось невыносимо медленно, каждая минута растягивалась, словно целая вечность. Её пальцы нервно теребили подол платья, а взгляд снова и снова возвращался к воротам. Она ловила себя на том, что едва дышит, подгоняя события силой мысли.
И вот, наконец, две фигуры появились на дорожке. Они шли к выходу, медленно, будто специально замедляя шаг. Хестер сгорала от нетерпения, её сердце билось так громко, что, казалось, его можно было услышать. Её взгляд неотрывно следил за ними, пока они не пересекли границу и не исчезли из виду.
Когда это произошло, её тело дрогнуло от напряжения, мгновенно сменившегося приливом возбуждения. Она едва сдерживала себя, ощущая, как кровь приливает к щекам. Без лишних раздумий Хестер сорвалась с места, резким движением оттолкнув кресло позади себя. Она почти выбежала в коридор, звуки её шагов эхом отдавались по всему дому.
Достигнув первого этажа, она столкнулась с Оминисом, он уже тоже спешил ей навстречу. Хестер с такой силой влетела в его объятия, что он едва успел поднять руки, чтобы удержать её. Она прижалась к нему, прерывисто дыша, чувствуя тепло его тела, которое мгновенно окутало её. Её пальцы сжали ткань его рубашки, словно боясь, что он исчезнет.
Оминис осторожно обвил её руками, словно боялся сломать. Его пальцы скользнули по её спине, обнимая крепче. Вдохнув знакомый аромат его парфюма, она ощутил, как тревога, сжавшая ее грудь, начала отступать. Он медленно поднял её лицо за подбородок.
— Я скучал, — прошептал он, и эти слова, простые, но наполненные таким искренним чувством, эхом отозвались в её душе.
Она подняла глаза, и без колебаний приподнялась на носках, чтобы поцеловать его. Её губы коснулись его мягко, но с отчаянной жаждой, как если бы она пыталась вдохнуть жизнь в свои угасающие надежды. Этот момент был для неё спасительным глотком воздуха после долгого удушья.
— Я тоже, — ответила Хестер, едва отстранившись, её голос дрожал, отражая всю глубину облегчения, которое накрыло её. На мгновение она позволила себе забыть обо всех страхах и запретах, просто наслаждаясь тем, что он рядом.
Позже, они лежали на кровати в её спальне. Оминис рассказывал о своих хогвартских приключениях, о том, как Себастьян втягивал его в бесконечные переделки, которые, по его словам, были на грани безумия.
Громкий смех Хестер разрезал тишину, её глаза сияли, а щеки пылали от искреннего веселья. Она вскидывала голову назад, смеясь так заразительно, что Оминис не мог удержаться от улыбки.
Он подвинулся ближе, одной рукой запустил пальцы в её волосы, мягко перебирая их, а другой нежно провёл по её щеке. Его прикосновения были лёгкими, почти невесомыми, но в них чувствовалась забота, желание защитить её от всего, что могло причинить боль.
— Мне так хорошо с тобой, — прошептала Хестер, прячась в его объятиях.
Он замолчал, его улыбка угасла, а взгляд стал серьёзным. Он глубоко вздохнул, словно собираясь с духом, чтобы сказать что-то важное.
— И мне, Хестер. Именно поэтому я прошу… — его голос стал тише, но в нём звучала настойчивость. — Я прошу сбежать со мной.
Она замерла, её тело напряглось, а в глазах на мгновение мелькнул страх.
— Не могу, — ответила она почти шёпотом, отворачивая лицо. Эти два слова, такие простые, казались ей предательством, словно они ломали что-то внутри неё.
— Чего ты боишься? — Оминис повернул её к себе, его голос звучал так, будто он готов был сломать любые барьеры. — Скажи мне, я сделаю всё…
— Я не боюсь, Оминис, просто не могу, — повторила она, откидываясь назад. Её глаза избегали его, взгляд упал на пол, и пальцы беспокойно теребили край платья.
Внутри неё разгоралась борьба. Она уже не раз думала о том, чтобы рассказать ему правду — о кровной метке, о своём положении пленницы. Но как можно сказать это вслух? Она боялась не только слов, но и его реакции. Боялась увидеть, как угаснет тот огонёк в его глазах, который так манил её.
Как она могла признать, что её судьба была предрешена? Что никакой свободы для неё не существовало? Эти мысли терзали её, сжимая грудь, пока она пыталась унять дрожь в руках.
— Я бы всё отдала, чтобы быть где-то далеко, рядом с тобой, — прошептала Хестер, её голос дрожал, будто каждое слово давалось с трудом.
— Где? — спросил он, и в его тоне звучала тревога, почти отчаяние. — Где бы ты хотела быть?
Он обнял её крепче, нежно прикоснувшись губами к её предплечью. Его поцелуи были мягкими, и в них ощущалась сила его чувств. Хестер на мгновение забыла обо всех страхах, словно оказалась под надёжной защитой.