В поисках надежды (1/2)
В Косом переулке, как всегда, царил шум. Весёлый гул наполнял каждый уголок, словно сам воздух здесь был напитан разговорами и предвкушением. Ближе к концу лета толпы людей становились гуще, и родители приводили сюда своих детей, чтобы купить новую форму, метлу или целую гору книг. Но и сейчас, когда лето только в самом разгаре , здесь было многолюдно. Хестер шла вдоль оживлённых улиц, наблюдая за проходящими мимо людьми, и чувствовала себя спокойной. Шумные места, обычно раздражающие других, были для неё утешением. В толпе, среди чужих разговоров и улыбок, она находила безопасность и почти что безмятежность.
Её взгляд скользил по витринам: новая метла, поблёскивающая в свете, приковывала взгляды ребят, а в магазине котлов выставили новую сверхпрочную модель. Но сегодня Хестер не интересовалась подобными вещами. Она пришла сюда за книгой, той самой, что, возможно, поможет ей понять, как снять свою метку.
Старый книжный магазин выделялся среди прочих витрин. Здесь не было учебников или дешёвых романов — только тяжёлые, мрачные фолианты, будто собравшие все тайны волшебного мира. Когда Хестер вошла внутрь, колокольчик над дверью звонко звякнул, и из-за одной из полок выглянул старик. Его лицо скрывали глубокие морщины, и глаза сверкнули с хитрой доброжелательностью, когда он медленно пошёл ей навстречу.
— Здравствуйте, юная леди, — произнёс он слегка осипшим голосом. — Чем могу помочь?
Хестер огляделась, изучая полки. Полуразрушенные, словно их коснулась сама древность, они кренились под весом фолиантов и манускриптов. Некоторые книги возвышались стопками, другие были беспорядочно раскиданы по полкам. Ещё несколько минут назад Хестер была уверена, что справится сама, но теперь поняла, что без помощи продавца ей не найти нужного тома в этом хаосе.
— Здравствуйте, — немного неуверенно начала девушка, чувствуя, как сердце тревожно забилось. — Я ищу книгу о кровных метках. У вас есть такие?
Продавец, потерев подбородок, задумчиво оглядел ряды полок, будто прокручивая что-то в уме.
— Да, есть одна, — произнес он, затем прищурился и внимательно взглянул на Хестер, будто пытаясь её прочитать. — А могу ли я узнать, для чего вам это?
Хестер сглотнула, ощущая, как внутри нарастает напряжение. Она заставила себя улыбнуться и посмотрела ему прямо в глаза, надеясь не выдать настоящую цель своего поиска.
— Это для исследования, — ответила она как можно спокойнее. — Пишу работу по кровным меткам.
Продавец кивнул, но её объяснение, похоже, не убедило его. Тем не менее, он не стал задавать лишних вопросов, лишь пожал плечами, затем развернулся и начал обходить полки, отыскивая нужную книгу. Хестер шла следом, наблюдая, как он внимательно изучает том за томом. Наконец, минут через десять, он извлек из пыльной полки небольшой фолиант и протянул его ей.
Она бережно взяла книгу, чувствуя, как дрожат пальцы, и уже потянулась за монетами в кармане, как вдруг старик заговорил снова.
— Знаете, я и сам могу вам кое-что рассказать, — тихо сказал он, и в его глазах мелькнула тень воспоминаний.
Хестер с нескрываемым интересом посмотрела на него, затаив дыхание.
— Правда? Это было бы чудесно, — прошептала она, надеясь услышать нечто большее, чем простое предание.
Старик тяжело вздохнул и, проведя рукой по старческому лицу, прошёл к креслу и медленно опустился в него.
— Когда-то, лет восемьдесят назад, эти метки ставили на девушек из чистокровных семей, — продолжил он, и в его голосе звучала неподдельная горечь. — Бедные девочки. Те времена были жестоки.
Хестер, сдерживая волнение, сжала губы — сама она оказалась одной из тех самых девушек, о которых он говорил.
— Это было тёмное заклинание, — задумчиво добавил продавец, глядя в пустоту перед собой. — Ужасное и мерзкое. И главное, что после него жертва уже никак не могла освободиться.
— Вообще никак? — встревоженно спросила Хестер, ощутив холодок в груди. — Неужели нет никакого способа избавиться от него?
Старик качнул головой, его взгляд был тяжёлым.
— Даже наложить её требует огромной силы, — продолжал старик, не замечая, как изменилось лицо девушки. — А снять… снять её мог только тот, кто наложил, да и такой необходимости, как правило, не возникало. Это невероятно сложно, почти невозможно, — заключил он с тоскливым вздохом.
Хестер почувствовала, как что-то болезненно сжалось в её груди. Невозможно… просто невозможно. Она не могла это принять. Должен быть какой-то способ, и она не успокоится, пока его не найдет. Ещё есть время. Ещё есть шанс.
Старик продолжал рассказывать о метке и тех, кто носил её, но его слова больше звучали словно гул, отдалённый и бессмысленный. Хестер едва слушала его, погружаясь в свои мысли — у неё осталось слишком мало времени, а за все эти годы поисков она так и не приблизилась к разгадке. За пять долгих лет — ни одного ответа.
Когда рассказ старика подошёл к концу, Хестер, почти машинально, отдала ему монеты, вышла из магазина и сразу ощутила, как толпа волшебников, их веселье, смех, гомон, словно отдалились от неё. Её сердце, ещё минут двадцать назад трепетавшее от радости, теперь было словно камень, давивший на грудь. Она обещала себе не сдаваться, но где-то в глубине души понимала, что всё это — правда: и книги, уверявшие её в невозможности снять метку, и профессора, и этот старик в лавке. Её клетка надёжно заперта.
Не в силах больше выдерживать шум улицы, она свернула в узкий, пустой переулок. Здесь было тихо, только прохладный ветерок омывал старые кирпичные стены, а тишина словно отдавала забвением. Хестер прислонилась к холодной кладке, и слёзы, медленно катясь по её щекам, оставляли влажные следы горечи. Она не могла вернуться в дом — не сейчас, когда боль переполняла её до краёв. Её жизнь была отдана чужой воле, и это отчаяние сдавливало грудь, почти не давая ей дышать.
Едва держась, она оттолкнулась от стены и прижала к груди книгу, как символ последней надежды, упрямо цепляясь за неё, словно за последнюю соломинку свободы. Подняв взгляд к небу, она прошептала:
— Прошу… — её голос звучал так тихо, что, казалось, даже ветер его не уловил. — Умоляю, пусть здесь будет хоть что-то, что поможет мне…
Она смотрела в бескрайнюю синеву, чувствуя, как её душа, истерзанная и уставшая, простирается в этом взгляде, надеясь, что, может, на этот раз судьба проявит милосердие.
***Время давно перевалило за полдень. Хестер сидела в тени сада за домом, щурясь от слепящих бликов солнца на страницах книги. Её сердце сжималось от боли, глухо стуча в груди. Ещё одна книга, ещё одна тщетная попытка — их было уже сотни за пять лет, и все они звучали как приговор: у неё нет шансов. Но даже теперь, несмотря на множество разочарований, внутри теплилась слабая надежда, словно последние угольки догорающего костра.
Она медленно открыла книгу и принялась читать, избегая сразу перелистывать к концу, где обычно говорилось о снятии метки. Это было бы слишком больно — словно рвать рану, которая так и не успела затянуться, снова и снова. Глаза её быстро скользили по строчкам, но слова, казалось, утекали мимо сознания, как вода сквозь пальцы, оставляя за собой лишь горечь.
Наконец, она добралась до нужного абзаца, и сердце учащённо забилось. Её взгляд застыл на одной строчке: «Снятие метки возможно лишь тем, кто её наложил». Её руки дрогнули, и она с силой захлопнула книгу, резко швырнув её на скамью рядом. Взгляд её поднялся к небу, укоризненный и полный молчаливого упрека, словно она в последний раз пыталась докричаться до кого-то там, наверху. Снова не повезло. Сколько ещё ей придётся терпеть это горькое бессилие? Хотя… на этот вопрос ответ у неё был — ещё два месяца и три недели. Столько она готова терпеть.
Хестер прикрыла лицо руками, стараясь сдержать слёзы, наплывавшие всё сильнее. Она глубоко вздохнула, как бы уговаривая себя не падать духом. Пение птиц и шелест листьев пытались отвлечь её, но казались пустым звуком. Её взгляд скользил по саду, задерживаясь на белых розах, на бабочках, порхающих от цветка к цветку — символах той свободы, что ей была недоступна. Казалось, они летали вокруг неё с насмешкой, напоминая о её собственной клетке.
Вдруг она заметила высокую фигуру, неспешно приближавшуюся к ней. Хестер прищурилась и узнала Оминиса. Его шаги были расслабленными, почти свободными. Она заметила, как он менялся, когда дом покидали мистер Мракс и Марволо. Рядом с ними он всегда был напряжён и сдержан, словно подавляя свою истинную сущность. Но едва они исчезали, он, казалось, начинал дышать глубже, чуть смягчался, становился легче — как и она сама.
Этим летом таких дней было гораздо больше, чем обычно. Мистер Мракс сдержал своё обещание, и теперь Марволо часто уходил на работу вместе с отцом, что, казалось, было единственным подарком судьбы для Хестер. Его почти не было дома, и когда он всё же появлялся, то был настолько измотан, что не мог причинить ей боли, как раньше. Это давало ей пусть и мимолётное, но столь необходимое чувство облегчения.
Хестер наблюдала, как Оминис приближался к ней, его фигура стала совсем близкой.
— Привет, — тихо сказал он, будто боясь нарушить её уединение. — Можно поговорить? — он явно нервничал, и Хестер почувствовала лёгкую настороженность.
— Конечно, — кратко ответила она, сдерживая внутреннее волнение, чтобы не выдать себя.
Оминис кивнул, присел рядом и, вздохнув, сцепил пальцы, подперев ими подбородок. Некоторое время он молчал, словно собираясь с мыслями, а затем осторожно произнёс:
— Я могу помочь тебе сбежать… — начал он, но замолк, когда почувствовал, как резко подскочила Хестер.
В одно мгновение она оказалась на ногах, глядя на него с напряжённой, почти болезненной улыбкой. Внутри у неё всё кипело: её раздражало то, что он думал, будто может помочь. Он не знал её боли, не знал всего, через что она прошла, и сейчас ей казалось, что он просто не понимает, что она навсегда заперта в этой клетке. Она хотела убежать в свою комнату, скрыться от него, но одновременно осознавала, как устала от одиночества и от этих непрекращающихся страданий, которые никто не мог разделить.