[Часть 5] Долгая ночь (2/2)

— Не надо!.. — я мотаю головой и опускаю взгляд в пол, когда мужчина делает очередной шаг ближе, сокращая и без того ничтожное расстояние между нами. — Уходите…

Его ухмылка, в ответ на мою тщетную попытку сжаться и отстраниться ещё дальше, заставляет сердце провернуть болезненный кульбит в груди, разгоняя дрожь по телу. Он вдруг выставляет руку вперёд, как бы таким образом приглашая сесть, но из-за накатывающих к глазам слёз я не могу видеть его потугов.

— Сядьте! — он не кричит, но жесткость в его голосе вынуждает прикусить язык. Слёзы высыхают на бледных щеках. Я испуганно поднимаю взгляд, находя в лице телохранителя лишь тень пустоты. — Пожалуйста.

— Из-за вас у меня сорвался важный клиент, Мулан. — постоянное желание мужчины оказаться вне поля зрения, а именно — у меня за спиной, кажется мне странным фетишем, когда он вновь останавливается позади меня, понуро сидящей на диване. — Когда я понял, что вы снова влипли, мне пришлось сразу выехать к вам, оставив клиента без объяснений. — от спокойствия в его тоне уж слишком веет нескрываемым раздражением. Мужчина явно таким образом решает начать разговор издалека.

Только сейчас замечаю, что форточка открыта и холод понемногу заполняет гостиную. Благо по приходу домой я даже не успеваю переодеться, оставаясь в лёгких коричневых брюках и широкой бежевой кофте без воротника. Босые стопы обдает уличной прохладой, я сжимаю и разжимаю пальцы ног, стараясь сохранить тепло и снять напряжение. Сердце бьётся размеренно, но каждый вдох достается непосильным трудом из-за нависающего тела позади. Сейчас моя поза на диване была чем-то схожа с поведением провинившегося ребёнка, выслушивающий ругательства родителей. Я молча смотрю на свои бледные руки, пытаясь унять гуляющие по телу мурашки от проникающего в квартиру сквозняка.

Прямые каштановые пряди неудобно свисают спереди, и мне бы убрать их одним движением руки, вот только я боюсь даже вздохнуть лишний раз, чувствуя, как с каждым словом речь мужчины приобретает более угрожающие намёки.

— Вы разочаровываете меня, госпожа. Ваша безалаберность рискует плохо кончиться.

— И что вы собирались сделать с тем «клиентом»? — я хмыкаю, имея привычку защищаться «смехом» в критических ситуациях. — Не верю, что он остался бы жив после встречи с вами.

— Ваши слова в каком-то смысле льстят мне, но если вы пытаетесь задеть таким образом мою совесть, то лучше заткнитесь.

— А то что? Убьёте меня? — слова уверенно слетают с губ, и нервная полуулыбка быстро сходит с моего лица в то же мгновение. Наступает затяжная пауза, и в голову мимолётом закрадывается мысль, что я до ужаса «везучий» человек.

Позади раздаётся глубокий усталый вздох, словно мои слова огорчают его, словно моя тупость надоела мужчине. Интересно, что нужно сказать, чтобы он перестал сдерживаться? И что он сделает, если идеальная выдержка даст трещину?..

Дыхание комом застревает в глотке, когда я чувствую, как чужие холодные пальцы медленно сжимают волосы на затылке в кулак. Это вовсе не больно, но достаточно ощутимо, чтобы заставить меня жмуриться и в безмолвной мольбе сомкнуть и разомкнуть губы. Мне даже кажется, что сейчас он действительно может меня убить, перерезать глотку прямо в этой квартире, залить женской кровью жёлтый диван. Сердце судорожно сжимается, разгоняя новую порцию адреналина по венам. Мужские пальцы с силой тянут копну волос вниз, заставляя затылок опуститься на спинку дивана.

— Я не могу убить вас, Мулан. Это означало бы жуткую некомпетентность с моей стороны. — в следующую секунду тёплый шёпот раздаётся в миллиметре от уха, из головы моментально вылетают мысли о любой боли. — Не притворяйтесь, что вы не в курсе этого. — словно назло моим слабым попыткам выбраться из капкана, обладатель бархатного голоса приближает губы и осторожно касается края уха. Я шумно выдыхаю спертый в груди воздух, и это не уходит от его пристального внимания. — Но я имею довольно большой багаж опыта в некоторой сфере. И если вы продолжите брать меня на слабо, то я с удовольствием продемонстрирую вам свои навыки. Лично.

Угроза ясна как белый день. В этот раз мне не нужно повторять дважды. Я послушно замолкаю, стараясь отодвинуть голову в противоположную сторону от его лица, но крепко сжатые на затылке пальцы не позволяют сопротивляться.

— Хватит! — сдаюсь я, более не в силах выдержать жара, медленно стекающего по венам вниз.

Мужчине явно по душе моё состояние, он словно только этого и ждал: взгляд блуждает по извивающемуся на диване женскому телу, в то время как его губы, растянутые в хищной улыбке, бережно скользят под выраженную линию челюсти.

Я плотно сжимаю зубы, задерживаю дыхание, лишь бы не обронить случайный стон. Не сразу понимаю, что этим только ухудшаю своё положение, потому что псих явно воспринял моё сопротивление как вызов на личный счёт и даже не думает останавливаться.

— Зачем вы это делаете?..

На самом деле сейчас ответ на этот вопрос интересует меня чуть ли не в последнюю очередь. Мне просто хочется, чтобы он оставил меня в покое. В одиночестве. У меня даже нет возможности заплакать от бессилия: мужчина слабо целует чувствительную кожу, заставляя разум выбросить все мысли из головы и сосредоточиться только на двух важных пунктах: на ощущении мелких электрических импульсов, протекающих от места осторожного поцелуя до низа живота, и на том, чтобы не проронить ни единого звука. Любой мой судорожный вдох сейчас улавливается острым слухом сбоку от меня. Любой лишний звук, который мужчине удастся сорвать с моих губ, будет означать постыдный проигрыш в начатой им (мной?) игре.

Уровень сложности высок, учитывая что первый пункт набирает обороты по мере того, как горячие прикосновения спускаются вниз по шее, оставляя за собой ворох мурашек.

Он начинает говорить, и мне чуть не сносит крышу, когда вибрация, исходящая от шелковистого баритона, новыми волнами жара пульсирует по коже. Его голос доносится до ушей смутно, дельное спокойствие в его тоне удивляет меня.

— Знаете… — неспешно начинает он, на секунду отстраняясь, чтобы набрать воздуха. Его дыхание холодом обжигает место недавнего поцелуя, отчего я мелко вздрагиваю всем телом, сжимая кулаки. — как я уже и говорил, ваш отец велел мне оберегать вас от ненужного стресса, но…

Я ослабла. Сил на сопротивление почти не осталось, не говоря уже о чужих длинных пальцах в волосах, которые продолжают удерживать мою дрожащую тушку на месте. Но он, стоящий за спинкой дивана, продолжает непринуждённо рассуждать. Он решает, что с меня этого мало, поэтому снова чуть отстраняется, но только для того, чтобы в следующий момент аккуратно, почти ласково наклонить мою голову в другую сторону. Что-ж, он действительно педантичен в каждом своём деле.

И пока мой разум зависает в секундном недоумении от непонимания того, почему он вдруг отстранился, мужчина в свою очередь медлить не стал. Кусачим поцелуем он впивается в другую сторону шеи, разом выбивая из лёгких весь скопившийся кислород. Тяжёлые веки открываются сами собой. Я вскрикиваю от неожиданности, пока он продолжает терзать чувствительное место немного выше ключицы.

Выдержать его напор оказывается невозможным. Сердце неистово бьётся в груди, грозясь вырваться на волю. Ворох смешанных чувств одурманивает голову, и я не выдерживаю.

— …так как мы уже поняли, что в связи с вашей жизненной неосведомленностью это практически невозможно…

Тихий, протяжный стон выходит из меня вместе с воздухом. Махровый плед на диване сминается под дрожащими пальцами, в то время как пальцы мужчины наконец ослабевают хватку в моих волосах.

— …я решил попробовать немного иное.

Все эти невесомые касания горячих губ к шее являлись лишь прелюдией для одного точного рывка. Он изучал женскую реакцию, чтобы в конкретный момент настигнуть врасплох. Превосходный игрок. Сейчас моя чувствительность на достаточном уровне, чтобы каждой клеточкой кожи уловить торжествующую улыбку мужчины.

— Это было нечестно, — спешу оправдаться, хотя на деле и сама была не против проиграть. Вряд-ли бы мужчина остановился, не закончив начатое. Скорее всего, мерзавец предпочёл бы терзать ослабшее тело дальше, и неизвестно, чем бы обернулось это сопротивление.

— Вы называете меня мошенником, госпожа? — он удивлённо приподнимает брови, наконец появляясь в моём поле зрения. Его дыхание… совершенно ровное, размеренное. В то время как я буквально задыхаюсь от кипящего огня в венах. Мужчина выпутывается из длинных волос, небрежно поправляет выбившиеся пряди движением руки. Моя голова так и остаётся бессильно повисшей на спинке дивана. Он изучает проделанную работу над моим телом сверху вниз, слегка склонив голову. — Как мне показалось, мы играли честно.

— Но я была против игры, — беззлобно констатирую я, стараясь выиграть время… для чего? Сердце по прежнему гулко ударяется о рёбра. Даже если захочу — не смогу встать с дивана из-за ног, набитых приятной ватой. На время его мучительных манипуляций я вообще забываю, что у меня есть ноги. — Вы заставили меня.

Улыбка быстро исчезает с его лица, уступая место холодной серьёзности. Мы какое-то время молча смотрим друг другу в глаза. Сильные руки опущены по швам. Он опасно нависает надо мной, в тёмных глазах не удаётся разглядеть каких-либо чувств. Я не пугаюсь ни ответного взгляда, ни резкой перемены в его тоне только потому, что все ощущения сейчас сосредоточены на жарком покалывании на шее.

— Наглая ложь. — сухо отрезал он. Мужчина делает шаг в сторону с явным намерением обойти диван, и его приближение заставляет занервничать. Я медленно выпрямляюсь в спине, немного разминая шею, и устремляю на высокую фигуру тревожный взгляд. Неужели он ещё не закончил?.. — Вы пытаетесь убедить меня в несправедливости моих действий, при этом сами смеете врать, смотря мне в глаза?

— Я не…

— А вы не такая жалкая, как кажется на первый взгляд.

Мужчина невесело хмыкает, начиная задирать рукава белой рубахи вверх, словно мясник перед разделыванием свиной туши. Он следит за реакцией, следит за сведенными к переносице тонкими бровями, за расширенными от адреналина и недостаточного освещения зрачками, тревожно перебегающими то вниз на его руки, то на нетипичное для происходящей ситуации спокойное выражение лица. Я открываю и закрываю рот, как рыба, пытаясь подобрать подходящие слова к его неординарным действиям:

— Что вы делаете?..

Мой удивлённый взор настойчиво игнорируется, он продолжает делать то, что считает правильным. Бархатный, размеренный тембр его голоса мог бы без проблем убаюкивать младенцев, читая им сказки на ночь. Но во мне, с первой минуты нашего «знакомства», этот голос селит лишь чувство едкого страха, выедающего в мозг.

— Мне стало интересно, устроит ли вашего отца, если я избавлю вас от стресса немного иным способом?

Кажется, я начинаю задыхаться. Тело постепенно охватывает ступор, буквально сковывает невидимыми цепями страха. Мне еле удаётся разомкнуть внезапно пересохшие губы:

— Вы… Что вы такое говорите, вы не в себе? — от шока и взбесившегося биения сердца мне хватает сил лишь на неразборчивое лепетание.

Я пытаюсь слиться с диваном спиной, исчезнуть из его поля зрения. Смотрю во все глаза на мужчину, который как ни в чём не бывало останавливается напротив меня, продолжая неспешным движением подворачивать рукава рубашки. Любая надежда на отступление была растоптана и выброшена нависающей надо мной фигурой. Под приглушённым светом напольной лампы он кажется мне личным палачом. Что вообще происходит?

— …естественно, мы ему ничего не расскажем, — мужчина замирает и опускает руки, врезаясь туманным взглядом в моё лицо. Ничего, кроме смеси страха и непонимания, он в нём не находит. Многозначительная полуулыбка трогает уголок его губ. Он хмурит брови и прищуривает взгляд, отчего мелкая дрожь прокатывается по телу. — Ведь повода для беспокойства у нас нет, верно?

Длинный чёрный галстук безвольно свисает из-под воротника, входя в идеальное сочетание с цветом глаз своего хозяина. Я шумно сглатываю, пытаясь обработать полученную информацию и выжать из неё хоть крупицу адекватности, но тщетно. Мужчина видит это бессилие в моих глазах, и, явно предвосхищая мои последующие слова, вновь понимающе улыбается.

— Отпустите меня. — шепчу я, и в ответ на мою безвкусную мольбу он кивает, делает шаг ближе и впечатывает колени в диван по обеим сторонам от моих.

Я слежу за его движениями из-под опущенных век, стараясь не совершать лишних движений. Не провоцировать. Я вообще не двигаюсь, разве что потребность в кислороде вынуждает изредка вбирать носом воздух.

— Я спрашиваю это не у вас, Мулан. И даже не у вашего отца. — голос вновь приобретает жёсткость, намекая на важность разговора. Я давно перестаю следить за резкими переменами в его тоне, сочтя это занятие отчасти бесполезным. — Я хочу узнать это от вашего тела. И пока что его реакция противоречит просьбе отпустить вас, не так ли?.. Так или иначе, в будущем мы обязательно поработаем над вашим бесконечным враньём, а сейчас…

Сквозь туманную пелену перед глазами не сразу замечаю, как в спинку дивана по обеим сторонам от моей головы укладываются широкие ладони. Краем сознания заметив ловушку, я смиренно опускаю взгляд. Бездумно разглядываю свои слегка подрагивающие тонкие пальцы на бёдрах, сомкнутые в замок, упиваюсь звуком шумного стука сердца где-то в глотке. Мужчина продолжает что-то говорить, мягкий тембр его голоса звучит довольно близко. Ближе, чем хотелось бы.

— Поверьте, вам не о чем беспокоиться. Если вдруг вам не понравится — я остановлюсь, и мы найдём другой способ, как удовлетворить прихоти вашего отца на ваш счёт. Например, я запру вас в квартире на несколько дней, пока я не перестреляю в этом городе всех тех, кто потенциально способен нанести вам вред…

— Вы больной урод. — шепчу я с замиранием сердца, по прежнему не смея поднять взгляд.

Как всегда — мои слова оказываются лишними. Срабатывает моментально, словно шпоры в туловище коня. Он усмехается и замечает мои потуги спрятать глаза, поэтому наклоняется ниже, с лицемерной улыбкой заглядывая в моё лицо. Запах его духов, исходящий от воротника выглаженной рубахи, забивается в ноздри, обещая приходить во снах ещё долгие несколько ночей.

— За каждое подобное высказывание, госпожа… — он часто моргает и приближается к моему уху, без стеснения зарываясь носом в растрёпанные женские волосы. Я прикрываю глаза и веду головой в сторону в попытке избежать контакта кожа к коже. Трудно сделать это, когда мужчина яростно добивается обратного. Его теплое дыхание проскальзывает по шее, когда он продолжает: — …к вашим сегодняшним мучениям я буду прибавлять по десять минут времени и… Упс, кажется, у вас их уже около сорока за сегодня, я прав?

Так и не получив от меня ничего в ответ, влажные губы нарочно проводят по чувствительному месту за ухом, вызывая реакцию. Всё тело вздрагивает от неожиданности, посылая странные импульсы вниз живота. Моя ладонь машинально взлетает в воздух, упираясь в правое плечо мужчины в тщетной попытке оттолкнуть. В ответ на столь беззащитный жест он тихо смеётся мне в шею, явно удовлетворённый реакцией.

— Как думаете, мне стоит брать в учёт сегодняшнюю ночную гулянку, а? Вы просто не представляете себе, Мулан… — на последней фразе мужской голос снижается до угрожающего шёпота. — Насколько. Я. Был. В бешенстве.

Внезапно моя ладонь на его плече оказывается перехвачена длинными холодными пальцами. Разгоряченная кожа реагирует на холод незамедлительно, покрываясь мурашками, и дыхание вновь сбивается на прерывистое.

В сопровождении моего тихого вскрика он впечатывает женское запястье в спинку дивана, после чего приближается вплотную. Настолько близко, что я чувствую жар, клубами исходящий от широкой груди даже сквозь ткань рубашки. Настолько близко, что мужчина чувствует неистовый стук моего сердца.

Если он намеревался выплеснуть на меня весь скрываемый им гнев за одну ночь, то она без сомнений будет долгой. Очень долгой.

— Не обессудьте, госпожа. Я просто люблю свою работу.