Часть 25. Что происходит? (1/2)

— Паркинсон, какого хрена?! Тебя кто просил?! — Драко взорвался мгновенно, как только девушка тем же вечером, после исчезновения Дамблдора, поделилась хорошими новостями с близкими слизеринцами. Его голос звучал с таким напряжением, что казалось, в воздухе закипела искра злости. Резкий акцент на каждом слове подчеркивал его недовольство, и он едва сдерживал себя. Глаза его блестели ярче, чем когда-либо, полные негодования.

— А что не так? — недоумевала девушка, её обиженный тон перекрывал звук их раздоров. Она стояла с горделивым выражением лица, как будто преисполненная успехом, но в её голосе слышалось неприятие обрушившихся на неё обвинений. — Я думала, ты будешь рад! Я проделала такую работу, я нашла их убежище! — продолжала Паркинсон, её голос становился всё более напряжённым, как натянутая струна, готовая в любой момент лопнуть.

— Ты чего, злишься, Малфой? — вмешался Гойл, недоуменно подняв брови. Его холодное, но слегка глуповатое выражение лица придавало ситуации комизм. — Или ты хотел сам приложить к этому руку? — Слова его проскальзывали чуть неуверенно, как будто он ожидал, что любой неверный шаг вызовет новую вспышку гнева.

— Я всё сделала за него! — снова начала Паркинсон, её уверенность возвращалась, но на этот раз с налётом агрессии. — Но всю славу я оставила тебе. Сказала, что ты нашёл их, что ты вычислил этого Поттера. Хах, хотелось бы видеть его лицо, когда узнал, что ты его уделал!

Малфой замер, его мысли закружились, напоминающие водоворот, и все уверенности растаяли в воздухе. Всё шло мягко говоря по одному месту; вся его гордость оказывалась пронзённой, как хрупкая стеклянная ваза, разбившаяся на мелкие кусочки. Он чувствовал, как напряжение заполнило пространство, как будто тишина перед бурей сделала их компанию незатейливым местом для немоты. Драко осознал, что сейчас не энергия триумфа пылает в его груди, а нечто совершенно противоположное — страх потерять всё то, что он так тщательно выстраивал.

— Никогда не смей больше ничего подобного делать! — процедил Малфой, стараясь вложить в каждое слово всю свою ярость и отчаяние. Его голос звучал тише обычного, но это лишь подчеркивало значимость сказанного.

— Драко, ты чего? — Крэбб тоже заинтересовался таким странным поведением друга, наседая на него как бык на матaдора. Его голос звучал в притворной дружелюбной интонации, но в глазах читалось искреннее беспокойство. — Ты берёшь и почти что избегаешь нас последние полгода, перестал делится своими мыслями. Сейчас мы даже не знаем, что у тебя происходит!

Пэнси и Гойл поддержали Крэба кивком. В их взглядах также читалось любопытство, смешанное с легким раздражением: им было интересно, почему Драко так сильно изменился. Он перестал задевать младшекурсников, почти не бросает колкости в гриффиндорское трио, и постоянно куда-то пропадает. Это было ненормально для того, кто всегда выделялся своей огненной харизмой и резкими высказываниями.

— Я не обязан перед вами отчитываться! — надменно начал защищаться Малфой, его голос дрожал от напряжения, а в глазах сверкали искры злости. Он всегда считал себя независимым, но сейчас чувство уязвимости терзало его изнутри, как стая рысей, готовых наброситься на жертву.

— Тебе кто-то нравится! — вдруг заявила Пэнси, словно гром среди ясного неба, заставив всех вокруг застыть в ожидании. Её голос был полон самоуверенности, и она смотрела на Драко с азартом, будто только что сделала важное открытие.

Все посмотрели на неё недоуменно, словно она произнесла непростительное заклинание, и потому девушка продолжила, раскрыв свои аргументы:

— Все факты на лицо! Он скрывается!

— Пэнси, что ты несёшь? — недоумевал Малфой, чувствуя, как краснеет от смущения и ярости. Его мир, в который он так тщательно вписывал свои планы, пошатнулся под натиском её слов.

— Кто она? — накинулся Гойл с расспросами, поверив теории подруги. — Какой факультет? Это Гриффиндор или Когтевран?

— Не важно, отстаньте! Вы мне уже создали проблемы, спасибо вам! — саркастично ответил Малфой, как будто стреляя меткой из магического оружия, которое ранило только его. Он отвернулся, пытаясь скрыть свои эмоции, но внутри него бурлило недовольство, а воздух вокруг накалялся от напряжения.

— Значит, это правда! — отметил Крэбб с ухмылкой, словно клокочущая туча обрела форму. — Видимо, тебе неприятно, что ты прославился этой ситуацией в школе, и теперь загадочная «она» не посмотрит на тебя?

Слова Крэбба стали последним ударом, и в сердце Малфоя сжалось что-то тяжёлое. Он почувствовал, что эта группа, с которой он когда-то безмятежно дружил, теперь стала источником неудобных вопросов, на которые он не знал, как ответить.

Малфой тяжело выдохнул, их напор он не перебьет, поэтому смиряется, начиная играть в эту игру. Его сердце сжимается от разочарования, но он не может позволить себе выдать слабость.

— Да! Это так! — воскликнул Драко, его голос звучал резко, даже агрессивно, как будто он пытался убедить не только своих друзей, но и самого себя. — Теперь она даже не заговорит со мной снова.

— Ох, прости меня, Драко, — сказала Пэнси, её голос был полон сочувствия. — Видимо, она тебе дорога, и она с другого факультета, раз данная ситуация могла её расстроить... — она задумалась, понимая всю сложность их непростых отношений.

— Теперь придется извиняться за то, что я не делал.

Он ощутил, как что-то внутри него ломается, когда друзья посмотрели на него с пониманием и поддержкой.

***

Хоть утро воскресенья началось не самым лучшим образом — мрачные облака нависали над школьным городком, обещая метель, — но для Чжоу это был значимый день. Сердце её стучало в ритме нетерпения, когда она шла по коридорам Хогвартса, наполняясь предвкушением. Сегодня был самый главный за год матч по квиддичу между Когтевраном и Слизерином, а после него она собирается сделать кое-что безумное.

Вчера на собрании в выручай-комнате, она наконец решилась подойти к Гарри. Сердце её колотилось, как будто бы оно само хотело вырваться наружу. Они обменялись взглядами, и в один миг между ними сложилось нечто особенное, что не поддавалось объяснению. Они договорились встретиться после матча в совятнике, и, хотя в глубине души она ощущала лёгкую дрожь волнения и боязни, ожидание этого момента лишь добавляло уверенности в её шаги.