Часть 24. Эта суббота. (2/2)

Гриффиндорец прекрасно понимал, что если Чжоу заговорит об их отношениях, он просто не сможет ей солгать. Все его мысли сейчас занимает только один человек. Ему хотелось быть с Драко, но он не знал, как всё это вписать в свою жизнь, как объяснить Чжоу свои настоящие чувства. Каждый раз, когда он пытался отогнать эти мысли, образы Малфоя возвращались, как песня, застрявшая в голове, и он чувствовал, как его сердце замирает при каждой новой фантазии о их совместной встрече.

И вообще, сейчас гриффиндорец должен думать только о новом собрании в выручай-комнате!

***

— Так вот, министр, один ученик пришел ко мне в кабинет сегодня вечером, после ужина, и сказал, что хочет мне кое-что сообщить. Он сказал, что если я загляну в тайную комнату на восьмом этаже, которую иногда называют Выручай-комнатой, то обнаружу там нечто, могущее меня заинтересовать. Я задала ему несколько вопросов, и он признался, что имеет в виду некое сборище.

— Ах вот оно что, — сказал Фадж, обдумывая слова Долорес.

— Помните, министр, в октябре я посылала вам отчет, где сообщалось, что Поттер встречался с группой своих соучеников в «Кабаньей голове», в Хогсмиде? Так вот...

— Откуда вам известно об этой встрече? — прервала ее профессор МакГонагалл.

— У меня есть свидетель, Минерва. Уилли Уиддершинс случайно оказался в этом трактире в то же время, что и они. Конечно, он был весь в бинтах, но на его слух это не повлияло, — самодовольно сказала Амбридж. — Он слышал каждое слово, произнесенное Поттером, и сразу же поспешил в школу, чтобы доложить мне...

— Так вот почему его не судили за извергающие унитазы! — подняв брови, сказала МакГонагалл. — Надо же, как интересно работает наша правоохранительная система!

— Гнусные коррупционеры! — взревел портрет дородного красноносого волшебника, висящий над столом Дамблдора. — В наше время Министерство не заключало сделок с мелкими мошенниками — нет, сэр!

— Благодарю вас, Фортескью, довольно, — мягко осадил его Дамблдор.

— Поттер назначил встречу с соучениками, — продолжала Амбридж, — чтобы убедить их вступить в нелегальное общество ради изучения чар и заклинаний, которые Министерство сочло неподходящими для детей школьного возраста...

— Полагаю, что здесь вы ошибаетесь, Долорес, — спокойно промолвил Дамблдор, глядя на нее поверх очков-половинок, низко сидящих на его длинном кривом носу.

Гарри удивленно посмотрел на него. Он не понимал, каким образом Дамблдор надеется вызволить его из беды: ведь если Уилли Уиддершинс и впрямь слышал в «Кабаньей голове» каждое его слово, выкрутиться будет попросту невозможно.

— Ого! — воскликнул Фадж, снова покачиваясь на носках. — Ну-ка, ну-ка, давайте послушаем очередную байку, высосанную из пальца, чтобы спасти Поттера от неприятностей! Прошу вас, Дамблдор, продолжайте — наверное, Уилли Уиддершинс солгал? Или в тот день в «Кабаньей голове» был вовсе не Поттер, а его брат-близнец? Или вы предложите обычное простое объяснение, включающее петлю времени, ожившего мертвеца и парочку невидимых дементоров?

Перси Уизли угодливо хохотнул:

— Очень смешно, министр, очень!

Гарри еле сдержал себя — так ему хотелось дать Перси пинка. Но тут он, к своему изумлению, заметил, что на губах Дамблдора тоже играет легкая улыбка.

— Нет-нет, Корнелиус, я вовсе не отрицаю, что Гарри в тот день был в «Кабаньей голове» и набирал учеников в группу для изучения защиты от Темных искусств. Уверен, что и сам Гарри не станет этого отрицать. Мне только хотелось бы обратить ваше внимание на то, что Долорес не права, полагая, будто эта группа была нелегальной. Если помните, декрет Министерства, запрещающий ученикам объединяться в общества, вступил в силу лишь через два дня после встречи, организованной в Хогсмиде, а потому Гарри отнюдь не нарушил тогда никаких правил.

У Перси был такой вид, словно его стукнули по макушке чем-то очень тяжелым. Фадж застыл, приподнявшись на носках и забыв опуститься; челюсть у него отвисла.

Первой опомнилась Амбридж:

— Все это весьма изобретательно, директор, — сладко улыбаясь, сказала она, — но теперь со времени вступления в силу Декрета об образовании номер двадцать три прошло уже почти полгода. Если первая встреча и не была противозаконной, то уж все последующие определенно являлись таковыми.

— Что ж, — сказал Дамблдор, с вежливым любопытством разглядывая ее поверх переплетенных пальцев, — пожалуй, они являлись бы таковыми, если бы имели место, но можете ли вы доказать, что ученики действительно продолжали встречаться?

Пока Дамблдор говорил, Гарри услыхал позади себя еле слышный шепот — похоже, это шептал Кингсли. Еще он мог бы поклясться, что почувствовал какое-то слабое дуновение, словно мимо него порхнула птица. Однако, опустив глаза, он ничего не увидел.

— Доказать? — повторила Амбридж, и рот ее, по обыкновению, растянулся в отвратительной жабьей усмешке. — Я могу дать вам имя ученика, и вы сами у него спросите. К тому же, мы можем устроить допрос всех соучастников этого дела, — добавила она, и её голос звучал уверенно, как будто сама мысль о необходимости опрашивать других наполняла её злорадством.

Дамблдор, как всегда, оставался спокойным и собранным, его мудрый взгляд с лёгким ироничным блеском встретился с Гарри.

— Уверяю вас, даже если вы напоите всех сывороткой правды, вы лишь зря сотрясете воздух, — произнёс он, подмигнув Гарри, словно пытаясь сказать, что у них всё под контролем, даже когда всё вокруг казалось хаосом. — И что это за ученик, позвольте спросить? — продолжал он, его голос звучал спокойно, не выдавая ни капли напряжения.

— Вам это незачем знать! — шустро ответила Амбридж, её голос был пронизан раздражением, как будто её коснулось что-то оскорбительное. — Но раз уж так интересно, я скажу. Это мистер Малфой и его друзья прознали про это ужасное нарушение правил, — выпалила она с усмешкой.

Сердце Гарри упало ему под ноги, словно свалилось с обрыва в бездну. Драко... Мысли метались в его голове, заполняясь тревогой и недоумением. Он не мог... или мог?

— Мне кажется, тут не может быть сомнений, — резко произнесла профессор МакГонагалл. — Уверяю, что в последние полгода не было никаких тайных встреч.

— Но ведь сегодня встреча была! — свирепо воскликнула Амбридж. — Она состоялась в Выручай-комнате! И организовал ее Поттер, именно он, который...

— Вам надо успокоиться, мадам Амбридж, — сказал Кингсли спокойным, звучным голосом. — Разве вам нужны неприятности?

— Да, — едва слышно сказала Амбридж, глядя на могучую фигуру Кингсли снизу вверх. — То есть нет... вы правы, Бруствер... я... я забылась.

Через мгновение она продолжила, и словно держа в рукавах все козыри, она пошла в атаку.

— Так вот, я немедленно отправилась на восьмой этаж в сопровождении нескольких учеников, заслуживающих доверия, дабы поймать виновников на месте преступления. Однако их, по-видимому, предупредили об этом, ибо, поднявшись на восьмой этаж, мы обнаружили, что они разбегаются в разные стороны. Впрочем, это неважно. У меня есть все их имена: мисс Паркинсон заглянула в Выручай-комнату в поисках улик, и они там нашлись.

И, к ужасу Гарри, она вынула из кармана список имен, висевший на стене в Выручай-комнате, и протянула его Фаджу.

— Как только я увидела в этом списке фамилию Поттера, мне стало ясно, с чем мы имеем дело, — понизив голос, сказала она.

Дальше всё было как в тумане. Слова пересекались, как сны, теряющие ясность, а Гриффиндорец осознавал, что теряет контроль над ситуацией. Он видел, как Дамблдор, непоколебимый и стойкий, берет всю вину на себя. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах проскальзывал огонь решительности. Внезапно Фоукс сделал круг и подлетел к Дамблдору. Тот отпустил Гарри, поднял руку и ухватился за длинный золотой хвост феникса. Вспыхнуло пламя, и оба они исчезли.

***

Прямо сейчас Поттер сидел в уютной гостиной Гриффиндора, занятый одним лишь наблюдением за пламенем в камине. Ему вообще не хотелось выходить, даже на ужин, к тому же, аппетита совсем не было. Огненные языки освещали его лицо мягким светом, отражая его смятение и неуверенность, как будто сами пытались выговорить все то, что было у него на душе. Вокруг царила гнетущая атмосфера, и, казалось, что всё в этом мире умялось, словно его собственные надежды и мечты были придавлены невидимым грузом. Дамблдор больше не был директором, и этот факт оставлял неприятное послевкусие, как кислый лимон. Его отсутствие отразилось на атмосфере в школе. После выговора, становилось очевидным, что почти все соучастники решили сделать вид, что ничего не было и перестали разговаривать с ним. В этом одиночестве Гарри почти физически ощущал вес утраты, как будто кто-то вырвал из его сердца важную часть. Лишь Рон и Гермиона продолжали оставаться на стороне друга.

— Мы должны были быть осторожнее, — пробормотал Уизли, его голос звучал еле слышно, наполненное невольной виной и тяжестью мысли о том, что могло бы быть. Он сидел рядом с Гарри, неуверенно уставившись на пол, будто искал там ответы на свои вопросы, которых не мог найти.

— Мы были осторожны! — восклицает Гермиона, её голос полон ярости и горячки, словно сама справедливость требовала быть услышанной. Она была непоколебима, её вера в них, в то, что всё должно было обернуться иначе, придавалась сильным темпераментом. — Нам просто не повезло. — Её слова прозвучали как будто заклинание, вызывающее жар в сердце, надежду на то, что именно в этом несчастье есть часть правды, что они действительно сделали всё возможное.

Она бросила резкий взгляд на Гарри, его лицо было неподвижным, но в глазах читалась усталость — он старался игнорировать всё, что происходит вокруг. Его мысли словно были далеки от этих стен, путешествуя куда-то в другие миры, где не было ни боли, ни предательства.

— Уже вся школа всё знает… про отряд… и про то, что спалил нас засранец Малфой, — неожиданно выговорил Рон, его голос вырывался из груди с горечью. Его рыжие волосы взъерошились, а глаза сверкали от злости.

Гарри сжал кулак до белых костяшек, но промолчал. Внутри него бушевала ярость, желание выплеснуть все те эмоции, которые скопились, как лавина, готовая обрушиться на мир, но победило молчание. Он не знал, что сказать, и это только усугубляло его состояние. Сложные чувства переполняли его — разочарование в Малфое, стыд за то, что он был так неосторожен, что он доверился врагу, и в итоге всё произошло так, как и предупреждала Гермиона.

— Я знала, что так и будет! — вставила своё девушка, её лицо выражало решительность и горечь одновременно. Гнев переливался через её голос, пробиваясь сквозь накопившееся напряжение. Она была права, но это не облегчило ситуацию; наоборот, в комнате нарастал накал, и каждая эмоция выглядела как щепка, готовая вспыхнуть от искры.

Не выдержав, Поттер встал, его сердце колотилось в груди, как птица, запертую в клетке. Без слов он направился к выходу, не желая произносить формальности о спокойной ночи. Каждое его движение было наполнено впечатляющей тяжестью, пока он не пересек порог спальни, где смог наконец встретиться с собой наедине.

ПРИКАЗ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ

Долорес Джейн Амбридж (генеральный инспектор) назначается директором Школы чародейства и волшебства «Хогвартс» вместо Альбуса Дамблдора.

Основанием настоящего приказа является Декрет об образовании №28.

Подписано: Корнелиус Освальд Фадж,

министр магии.

К утру эти объявления были развешаны по всей школе, но они не объясняли, почему всем до единого обитателя замка стало известно, что Дамблдору удалось бежать несмотря на усилия двух мракоборцев, генерального инспектора, министра магии и его младшего помощника. Везде, куда бы ни пошел Гарри, только и говорили что об этом побеге.

Внутри него бушевала злость, обида и чувство несправедливости. Это была не просто ярость — это было внутреннее нарастающее пламя, которое требовало выхода. Его руки сжимались в кулаки, каждый новый шаг по знакомым коридорам вызывал в нём взрыв эмоций. Он чувствовал, как густой туман неуверенности окутывает его.