Fear is the jailer that locks my love away (1/2)

Будни Скарлетт наполнены суетой и шумом, но теперь все это кажется лишь фальшивой декорацией. Она встречала гостей с отрепетированной улыбкой, с невозмутимым спокойствием решала сложные вопросы, присутствовала на утренних совещаниях, выслушивала капризы постояльцев, но внутри нее бушевал шторм. Она скользила по мраморным коридорам, вдыхая аромат дорогих духов и свежесваренного кофе. На её плечи ложилась ответственность за комфорт и безопасность каждого гостя, и она выполняла свою работу с безупречной точностью.

Однако это всё это лишь маска. Скарлетт боится каждого шороха, каждой тени. Она знает, что Винсент наблюдает за ней, что его алчный и хищный взгляд, как око Господне, видит её насквозь, отражается в зеркалах. Комнаты и коридоры, каждый уголок отеля — всё обращается ловушками.

Ночи впивались в разум Скарлетт острыми когтями, разрывая на части реальность и сон. Запах крови, смешанный с тяжёлым, влажным ароматом диких трав, преследует её, проникая в каждый вдох, оседая на языке горьким привкусом тления. Видения, подобно тёмным щупальцам, обвивали её разум, превращая сны в кошмары. «Синклер» становился лабиринтом ужаса, где тени оживали, превращаясь в чудовищ, которых она не могла победить.

В её снах раз за разом возникает зловещий зоологический сад, наполненный нестерпимой вонью и многоголосыми криками диких зверей. Но вместо обычных животных, в клетках, стоящих на увитых плющом пьедесталах, томятся существа, напоминающие женщин, но гораздо выше и изящнее, с белоснежными грудями, словно выточенными из мрамора. Они похожи на спящих ангелов, но в их неподвижности чувствуется зловещая напряженность. Они лишены лиц, лишены имен. Их тела бесцветны, словно сделаны из тумана. Они скользят по клеткам, словно призраки, потерявшие свое отражение. Иногда они открывают глаза и смотрят на Скарлетт с мучительным ожиданием. В эти моменты она не может понять — видят они в ней добычу или спасение...

Погода испортилась. Ветер, принёсшийся с океана, согнал снег в сугробы, замёл лесные тропы, спрятал в норы зверей. Минус десять по Цельсию, и вот уже постояльцы, приехавшие на Гевир в изысканных и тёплых мехах, не высовываются на улицу, предпочитая коротать вечера в ресторане, в спа-комплексе или за игрой в бридж. Охоту отменили, и Скарлетт вздыхает с облегчением. Если Бог есть, то он точно услышал её горячечные мольбы.

Пять утра. В такое время спят даже те постояльцы, которые всю ночь предавались любовным играм. В такое время звери выходят на охоту, а отель окончательно засыпает. Чтобы ожить через час, наполниться запахами кофе и круассанов, шорохами кухонных лифтов, тихим скрежетом дверных петель. Скарлетт наливает в кружку ромашковый чай из термоса и выходит на задний двор. У неё законный перерыв, она не беспокоится о телефоне с жёлтой лампочкой.

Там она видит Каспера. Он утомлённо откинулся в кресле-качалке, не сняв брезентовый дождевик. От холода тот гремит, словно доспехи из железа, стоит охотнику пошевелиться. При звуке шагов он резко выпрямляется, словно приготовившись к атаке, и смотрит на неё в упор.

Они не виделись с того самого вечера после охоты. Скарлетт еле слышно вздыхает от облегчения — с ним всё в порядке.

— Ты… — произносит он, и его голос холоден, словно лезвие ножа. — Убирайся отсюда.

Скарлетт растерянно смотрит на мужчину. В его глазах ни тепла, ни узнавания. Он смотрит на неё с ненавистью и презрением.

— Каспер…

— Кацен, проваливай! — рявкает он, поднимаясь с кресла, его движения резкие и агрессивные, словно он готов разорвать её на части. — Хотя, лучше уйду я. И не смей, никогда больше не смей появляться рядом со мной.

У Скарлетт перехватывает дыхание от обиды. Она остается одна на заднем дворе, в тишине и холоде раннего утра. И чувствует себя ещё более бессильной, чем обычно.

***В свой очередной выходной Скарлетт идёт к утёсу, несмотря на метель и колючий снег, царапающий щёки. Скалы из светлого камня служат её маяком. Только рядом с океаном ей спокойно. Она проходит мимо причала. Из-за непогоды паром не пришёл по расписанию, как обычно, и бухта пуста. Но даже так это место внушает надежду.

Скарлетт медленно шагает по песку, сжимая картонный стаканчик с остывшим кофе. Поднимает воротник выше, пытаясь спрятать покрасневший от мороза нос, но ледяной ветер проникает под одежду, оставляя на коже ледяные поцелуи. Она уже привыкла к этой погоде, к этой постоянной борьбе с холодом, и даже находила в ней какое-то странное утешение. Будто сам океан, такой же неприступный и холодный, понимает ее чувства.

Адам стоит на краю скалы, его фигура чётко очерчена на фоне серого неба, и Скарлетт не не может отвести от него взгляд. Однажды он рассказал ей о том, что это его любимое место, но встречает она его только сейчас. В своём длинном чёрном пальто он похож на тень, вырезанную из ночи. Сначала Скарлетт думает, что он просто смотрит на бушующие волны, но, подойдя ближе, замечает, что он держит какую-то вещь в руках.

Скарлетт останавливается в нескольких метрах от него, стараясь не шуметь. Присмотревшись, она с удивлением понимает, что это — птица. Маленькая, серая, с ярким оранжевым клювом. Девушка видит, как он осторожно поворачивает ее в руках, рассматривая растрёпанные перья, перепачканные песком и кровью. Его лицо серьезно и сосредоточенно, а в его глазах, несмотря на холодную погоду, — странная нежность. Он словно боится навредить этому маленькому комочку перьев.

Адам разворачивается спиной к порывам ветра, загораживая птицу от стужи. И она видит, что крошечное тельце не трепещет, а лежит неподвижно на его ладони. Это зрелище, столь неожиданное на фоне разбушевавшейся стихии, наполняет сердце Скарлетт странным теплом и в то же время щемящей грустью. Она вдруг чувствует, что этот мужчина, стоявший на краю скалы, такой же одинокий и хрупкий, как эта маленькая птица в его руках.

— Скарлетт? — Адам наконец-то замечает её. Его голос звучит мягко и чуть хрипло. Кожа кажется совсем белым, а шрам словно стал ещё уродливее, пометив лицо его печатью усталости и горя.

— Мистер Синклер. Извините, я не хотела стоять и пялиться, — она смущенно опускает взгляд, чувствуя, как замёрзшие щеки начинают гореть.

— Нет-нет, всё хорошо, — он аккуратно кладёт мёртвую птицу на камень. — Это птенец тупика. Его задрала собака, судя по характеру ран. Похоже, отбился от стаи во время шторма.

— Мне жаль, — тихо произносит Скарлетт.

— Так бывает. Давайте спустимся чуть ниже, в расщелину, там не столь ветрено.

Скарлетт подчиняется. Он галантно подаёт ей руку, помогая преодолеть насыпь из острых камней.