You get eaten alive by the perfect lover (1/2)
Скорбь, поселившаяся в доме Кацен, пожирала Скарлетт, терновым венцом обвивала лоб. Она носила эту боль, как власяницу. Скорбь снимала мерки с лица её, чтобы пошить на века холодную, хмурую маску, спрятать улыбку за болью. У распятия днём и ночью горела лампадка, но даже ладан не мог изгнать тяжёлый запах смерти. Словно кровью пропиталась не только комната отца.
Скарлетт больше не могла выносить это. Поэтому не выбросила визитку. Поэтому позвонила по указанному номеру и пошла на собеседование. Согласилась подписать договор, ни грамма не колеблясь, не прочитав всех условий.
— Мам, я уезжаю, мне предложили работу, — сказала Скарлетт, отложив вилку. И туго скрученный вопль горя внутри на мгновение рассеялся. Словно далёкий остров мог действительно стать для неё спасением.
— Ты уверена, милая? — в голосе мамы ни на грош заботы или волнения, но Скарлетт лишь понимающе улыбнулась. Сжала её холодную руку и уверенно сказала:
— Всё будет в порядке.
Она не думала ни о чём, кроме обещанных денег. На которые можно отправить маму отдыхать, продать этот чёртов дом, не считать унизительные чаевые в конце концов.
— Не беспокойся обо мне, я буду часто звонить. Главное, принимай лекарства и ни о чём не волнуйся. Бабушка будет заходить каждую пятницу.
Прощай, старина Лондон, прощайте, колокола Ле-Боу, серая Темза и ростбифы из прокуренной забегаловки. Скарлетт была твёрдо уверена в том, что больше сюда не вернётся. Только для того, чтобы закончить дела.
Скарлетт видит Гевир на рассвете. Издалека он кажется крошечным серым камнем, выпавшим из ожерелья, обрамлённый океаническим и небесным кружевом. Когда паром подходит ближе, на северной окраине острова она замечает маяк. Тот ещё не потух, и оранжевый огонёк в фиолетово-сером небе добавляет ему немного тепла. Гранитные скалы внушают восхищение и трепет — в Англии она не видела настолько дикой и суровой природы. Здесь даже деревья напоминают зверей, пытающихся укрыться за телами сородичей. Стюард приносит ей горячий чай с травами и плед. Скарлетт благодарно кивает и тут же делает глоток, постепенно согреваясь.
— Да, так далеко я ещё не забирался, — произносит чей-то голос. Скарлетт настолько увлекается созерцанием, что не замечает, как оказывается на палубе не одна. У молодого мужчины, примостившегося рядом, задорная улыбка, а непослушные кудри его треплет океанский ветер. На шее болтается бинокль.
— Ага, — нелюбезно бросает девушка, не желая продолжать этот разговор. Но мужчина этого не понимает.
— Ближайшая к острову суша находится в семистах морских милях к юго-западу отсюда, — жизнерадостно говорит он. — Похоже, здесь мы действительно будем отрезаны от всего мира.
— Вы капитан?
— Нет, просто любопытное наблюдение. И, если честно, это место мне не особо нравится. Один паром раз в две недели, отсутствие судоходных путей, маяк, окруженный массивным стальным забором… Наводит на подозрительные мысли.
— Зачем же вы тогда сюда приехали?
— По делам. И чувствую, что поездка будет незабываемой.
Скарлетт вздыхает. Её и так мучают сомнения насчёт того, стоило ли вообще соглашаться на эту работу, а болтливый незнакомец только подкидывает невесёлых мыслей.
— Причаливаем, — раскатисто кричит капитан. — Эй, Майерс, отойди от леера!
— Что ж, на случай, если мы ещё увидимся, меня зовут Коул. Удачи, молчаливая незнакомка!
— Это вряд ли, — цедит Скарлетт сквозь зубы и уходит в каюту за багажом.
Отель выглядит помпезно. Под стать гостям, таскающим на себе бюджет какой-нибудь маленькой страны. Викторианские вазы, сервский фарфор, гравюры в позолоченных рамах, бронзовые каминные рамы, блеск и роскошь. Из-за приглушённо-красного цвета холл кажется погружённым в мутную воду. Скарлетт вдыхает запахи мебельной полироли, мускусных духов, бордовых роз, расставленных в вазонах. Стеклянная дверь за её спиной захлопывается так резко, что девушка вздрагивает. Так срабатывает механизм капкана, но она гонит от себя эти мысли.
— Мисс Кацен? С приездом, — раздаётся сухой голос.
Скарлетт оборачивается. Пожилая леди в форме управляющей смотрит оценивающе. От неё пахнет накрахмаленной одеждой и чистящим средством. Губы сжаты в тонкую линию.
— За мной, — бесстрастно приказывает она. Девушке ничего не остаётся, кроме как подчиниться. Тяжёлый чемодан бьёт по ногам, и Скарлетт уверена, что наутро останутся синяки. Но управляющей и в голову не приходит вызвать носильщика. Она сыплет фразами со скоростью десять слов в секунду. Скарлетт злится, но внешне никак не показывает этого.
— Простите, я очень устала с дороги и…
— Вам не позволено меня перебивать. Никогда, — ледяным тоном говорит управляющая.
— Извините…
Скарлетт произносит извинения с затаённой ненавистью. Эта карга, похожая на старую ключницу из немецких сказок, вызывает у неё неприязнь с первого взгляда.
— Ваша комната, — она отпирает ключом неприметную дверку на первом этаже. Здесь пахнет едой, и Скарлетт думает, что рядом наверняка находится кухня. Не самое приятное соседство. — Меня зовут мадам Ришар. Отныне вы поступаете в моё полное распоряжение. Даю вам час, чтобы отдохнуть после дороги, а затем жду в холле на инструктаж.
Ришар проходит в комнату и распахивает шторы. За окном виден задний двор — бетонная площадка, заставленная ящиками. У стены стоит огромный мусорный бак. Ришар кладёт ключи в карман и поворачивается к девушке. Взгляд её стальных глаз-буравчиков скользит по лицу Скарлетт.
— Вы очень манерны. У гостей это может вызвать неприятные чувства. Макияж должен быть проще, а выражение лица приятнее. Не маска, — отрывисто говорит Ришар.
— Я поняла.
Глаза Ришар сверкают карминным оттенком. Голос начинает истекать ядом.
— Честно говоря, я удивлена, что вас приняли. Но таково решение мистера Синклера, я не вправе его оспаривать. Надеюсь, мы сработаемся, — она рывком задёргивает шторы.
Скарлетт лишь кивает, удерживая на лице улыбку. Ей совершенно не понятно, за что эта карга так взъелась на неё. Комната удушающе крохотна, и она чувствует нехватку воздуха — предвестник панической атаки. От кухни исходит горячий воздух, уничтожая кислород, а красный цвет бьёт по зрению с жестокостью хлыста. Ришар, наконец, уходит, и Скарлетт в изнеможении опускается на пол. Жар уже начал погружать её разум в болезненные галлюцинации: на чистом светлом ковре вдруг возникает кровь, а обоняния касается запах пороха. Она тянется к чемодану и открывает замки, сдирая пальцы, отчаянно пытаясь добраться до лекарства.
На стене появляется тень руки, извивающейся подобно щупальцам. В голове начинает звучать хор голосов, в которых смешиваются самым ужасным образом смех и плач. Затем плач превращается в долгое рыдание. Скарлетт готова завопить от ужаса, но голос пропадает. Руки продолжают судорожно терзать замки. «Это всего лишь паническая атака, Скарлетт», шепчет она сама себе. «Вспомни, что надо делать, ну давай».