15. Судьбоносное число [2008-2009 год] [NC-17] (2/2)
Звонок классной руководительницы.
— Ванечка, приходи в школу. Результаты по русскому известны.
Ваня тут же оделся и помчался узнавать итоги. Сердце стучало так бешено. Белов был уверен в себе. Поднялся на второй этаж, в кабинет и спросил:
— Сколько?!
Даже поздороваться забыл. Но какие нормы приличия в столь ответственный момент? Учительница нашла отметку и сообщила:
— Вань, 51 балл. Очень жаль… Много баллов потерял на сочинении.
— Что?
— 51. — повторила учительница. В глазах не было злости, скорее сожаление. Она по-отечески обняла выпускника. Всем вокруг стало ясно: никакой университет Ване не светит. Особенно если учесть особенности выпуска 2009: во всех городах, кроме Москвы и Петербурга, легко списывали, отходили в туалеты, звонили репетиторам. Соответственно, у них выше баллы.
Внутри Вани возникла пустота. Он отошёл от учительницы на несколько шагов назад и приложил кулак к замалёванной доске. Рухнули все перспективы. Лишь сейчас Ваня понял, какой это серьезный экзамен. И только в этот момент ощутил, как числа решают твою судьбу.
Ваня не мог представить себе, как скажет этот результат маме, которая верила. Папе, который гордился им. Несмотря на своё огорчение, Ваня остался, чтобы узнать результат Олеси. Девочка пришла позже всех остальных, жуя жвачку. Почему она так расслаблена?
— Краснова — 98 баллов. Один из лучших результатов в школе, умничка. Удивила меня! Всю учёбу не могла толком сочинения писать, одни двойки были…
Олеся улыбалась, как лисица. Так хитро. И Ваня понял всё — она списала. Но как?.. А впрочем, есть ли смысл разбираться в этом?
***
Ваня пришёл домой, снял ботинки и рухнул на кровать. Кажется, эта цифра осталась у него в голове. Она будет стоять в ушах. Как так вышло, чёрт побери?
— Сколько? — спросила Лиза участливо.
— Мало, Лиз. Я никуда не поступлю в этом году, — Ваня обнял сестрёнку.
— Ничего! Поступишь в следующем! Ты справишься. Ты умный мальчик.
Ваня так скорбно взглянул на наивную сестру, что та замолчала. Легко говорить о перепоступлении, когда ты не военнообязанная. Ваня кивал головой, а потом сел за компьютер, зашёл в «ВК».
Олеся как раз была в сети. Ваня открыл чат с ней и написал свой балл. Подумал и стёр. Ныть своей девушке — последнее дело для Белова. Сама Краснова не интересовалась результатом молодого человека.
Ваня играл в «Трагедию белок», а в наушниках пел Эминем — его музыкальный кумир. Сейчас Белову нужно было одиночество. Любой разговор раздражал, присутствие людей давило.
Как-то резко стало сложно. Сложно поступить, закончить школу. Непонятки в поведении Олеси. Она то была рядом, то уходила, прерывала общение. Разговаривать об этом Ваня не хотел — так он показывал заинтересованность.
— Ваня!
Оля пять раз звала сына — напрасно. Он дрыгал головой и подпевал беззвучно композиции. Может быть, Ваньке стоило сдать английский?.. Оля подошла сзади и сняла наушники. Ваня испугался, что его поругают. Но Оля никогда не злилась.
— Вань, я тебя сколько зову. Иди кушать, ужин стынет.
— Иду.
Белов выключил компьютер и пошёл ужинать. С одной стороны, быть со всей семьёй вместе было невероятной сказкой. С другой — предстояло огорошить всех пресловутым баллом. Почему нельзя искусственно поднять эту циферку? До восьмидесяти, например. Ваньке бы хватило.
Ваня открыл дверь. Саша смотрел новости на «Первом», Лиза поедала пюре с котлетой и рассказывала про школьные будни. Оля же с любовью смотрела на них обоих. Белов постоял, как будто не родной. Лишь потом сел за стол.
— Ванька, я тебя заждался уже, — Белов даже от «Времени» оторвался. — Чё из комнаты не выходил?
— Мама, папа, нам нужно поговорить.
Быстро-быстро Ванька сказал слова, чтобы ускорить ход казни. Саша перестал жевать. От этого он стал похож на хомяка. Оля кивнула, предоставляя возможность сказать.
— Я сегодня был у Татьяны Георгиевны, она сказала, что у меня 51 балл по русскому, — сказал Белов-младший и зажмурился. Что сейчас будет? Взорвётся вулкан Везувий? Пойдёт кислотный дождь? Ничего хорошего Ваня не ждал.
Однако… Ничего не случилось? Белов кивнул так, будто ожидал такого результата. Лиза уже знала информацию, поэтому никаких эмоций не выдала. Лишь Оля огорчилась. Она положила полотенце трясущимися руками и спросила:
— Как так вышло? Что теперь делать, Ваня?! Ты как поступать будешь?!
— Сказали, что вообще не засчитали сочинение и в тесте ошибки были. Я буду пересдавать в следующем году, а сейчас пойду работать.
— Нет, никакой работы, Вань. Ты идёшь в армию. Всё нормально будет, — возразил Белов. Оля тяжело вздохнула, мысленно молясь Богу. Ваня закатил глаза и цокнул.
— Ты мне не цокай, Иван. Мы с тобой ещё год назад всё решили. Так что чё ты так убиваешься, я не пойму. Я уже договорился с генералом, пойдёшь в погранвойска. Часть хорошая, без дедовщины и самогона. Тебя шпынять будут, но не особо.
— Не пойду я в твою армию! Я учиться хочу! Я не хочу просрать год жизни, копаясь в картошке! — Закричал Ваня, обронив вилку. Лязг посуды напугал Лизу.
— Лизонька, иди, погуляй, — сказал Белов ласково.
— Но…
— Погуляй, — повторил настойчивее Саша. Девочка ушла из квартиры.
— Я не пойду в армию, понял, папа? Я не хочу потерять Олесю. Я хочу развиваться. Армия никому не помогала.
Всё. Настало время для аргумента, который Ваня так тепло хранил все годы. Зайдя за этот рубеж, Ваня терял отношения с отцом. Но это стоило свободы.
— Вот ты, папочка, — едко произнёс Ваня, улыбаясь. — Ты служил в своих войсках. И чё? Кем ты стал? Хорошим человеком?
— Ваня, не забывайся! — Взмолила Оля. — Это твой отец!
— Мой отец, который людей убивал? Отец, который фирмы отжимал? Тот, который неизвестно как выборы выиграл? Тот, из-за кого умерла мама Насти?! Вот это хороший человек?! Если армия поспособствовала такому, то нахуй такую армию!
Белов встал из-за стола и отвесил Ване пощёчину. Потом схватил за ухо и прошипел:
— Я не знаю, где ты начитался этой чуши. Тебя волновать не должно, кем я был в девяностые. Ты не жил, тебе не понять. Лучше бы я был простым рабочим и ты бы опилки жрал, да? Так бы ты хотел расти? Пусть вообще мама Насти спасибо скажет, что ребёнок появился.
— Саша! — Оля кидалась то к одному, то к другому. Она пыталась остановить конфликт, но не удавалось. И от бессилия Беловой было тяжело внутри.
— Если ты думал меня пристыдить этим, то не выйдет. Ты едешь в армию. Осенью придёт повестка. Так что можешь уже готовиться к физнагрузкам и учить устав. Я не поменяю своего решения. Никто в этом доме разговаривать в подобном тоне со мной не будет. И да, Оля, я хочу, чтобы ты знала. Ваня чуть не переспал с Олесей.
Война компроматов была в самом разгаре. Союзник в ней был потерян. Ваня схватился за голову. Оля побагровела.
— Ваня! Как ты мог?! Как тебе не стыдно?!
— Вот видишь, Оля! Что у него в голове. Армия ему мозги вправит.
Если Белова была против службы, то сейчас она поддерживала эту идею. Допустить, чтобы её сын занимался развратом в столь юном возрасте для неё было немыслимым. Оля помотала головой, сев на кресло.
— Ваня, ты так меня разочаровал…
— Мам, я тебе всё объясню, — Белов кинулся к матери, но Оля оттолкнула его от себя.
Вот так за один вечер Ваня потерял мамину гордость, папино уважение и надежду на яркое студенческое будущее. Теперь только небо в облаках и юность в сапогах.
***
После выпускного,
Ты на всё готова,
Ну и что такого?
Глазки твои горят огнём...<span class="footnote" id="fn_38159353_1"></span>
Последний звонок прошёл как в тумане.
Сначала шли долгие речи учителей о важности образования и наступлении нового этапа. Одноклассницы плакали, рыдали белугой. Ваня же стоял, поправляя ленту выпускника и очень хотел домой. Его не тронуло ни украшение огромного актового зала, ни поздравления учителей.
Были какие-то сценки, поставленные ребятами. Ванька только зевал и едва не засыпал на плече Олеси. Девочки старательно читали стихи для завучей. Забывали строчки и запинались.
Единственное, что понравилось — прощальный вальс. Ваню поставили в пару с Олесей. Они чувствовали друг друга и легко запоминали связки в танце. И сейчас, когда сотни глаз были направлены на них, они не оплошали. Ваня бережно держал за талию Олесю, вращаясь по паркетному полу. Аккуратно наклонял и вновь кружил вокруг себя. Их влюблённые глаза только добавляли чувственности моменту.
Скучал ли Белов-младший по школе? Есть немного. Школьный коллектив тепло принял Ваню. Он был частью всяких «движей», с ним много общались. Ваня ещё до конца не понимал, что больше не будет смеяться, как лошадь, с Даней на задней парте. Не будет украдкой целоваться с Олесей на школьном подоконнике, озираясь вокруг. Не украдут обед у первоклассников, не напишут на доске послание для классной руководительницы.
Яснее это стало на выпускном вечере. Он был поистине шикарным: фотосессия на ВДНХ, которую осуществляли фотографы из модных журналов, ужин на Патриках, затем круиз на теплоходе. От присутствия родителей Белов отказался. В этот последний вечер хотелось быть раскрепощённым и свободным.
В ресторане им выделили по бокалу вина. Но естественно, бокалом дело не ограничилось. В разгар мероприятия, когда старательные официанты во фраках ушли, Даня из рюкзака достал бутылки и заорал:
— Налетай!!!
Класс давно планировал эту аферу. У мальчиков была жизненно важная цель — напиться. От души, чтобы потом завтра не помнить, что было. Проводить школьные годы, как подобает. Одноклассники прибежали с бокалами, активно разливали себе спиртное.
Дискотека стала ещё веселее. Даже шлягер девяностых, от которого обычно ребята кривили лица, сейчас был очень кстати. Ваня был в центре внимания: исполнял танец то в стиле хип-хопа, то брейка, то вообще что-то похожее на танец папуасов. Одноклассники окружили его кольцом, танцуя чечётку.
Запомнилась поездка на теплоходе. Огромный бриг рассекал волны. Огромная, необъятная Москва сверкала огнями, блестела пышно, будто отдавала немое поздравление выпускникам. Машины сигналили, ведь водители видели ленты.
Ваня смотрел на красоту вокруг, слушал плеск волн реки и пытался запомнить этот яркий момент, чтобы вспоминать в казарме. А ещё он подбирал слова для Красновой. Девушка не представляла, как близка их разлука. Она весело отплясывала в каюте, сломав каблуки, кричала вовсю частушки Сектора Газа. Но Ваня, наконец, решился и выманил любимую на край корабля.
— Олесь, у меня для тебя плохие новости.
— Ванюш, не надо, — Олеся так радостно засмеялась, что Ване стало совестно. Её приподнятое настроение оттолкнуло уверенность. — Такой классный вечер.
— Другого шанса не будет. Я должен сказать это тебе сейчас. Лесь, осенью я ухожу служить в армию. На год. Срочная служба в погранвойсках.
— А я осенью буду учиться в МГУ, дай Бог, — выпалила Олеся, не понимая, что ей сказал Ваня. Она была ещё на волне выпускного. И только потом она поняла, что разлука близко. Медленно опустились уголки пышных губ. Глаза забегали — Ваня знал, что так бывает, когда Олеся на грани слёз.
— Вань, ты дебил? Какая армия? Ты шутишь? Блять, я говорила Дане, что шампанское херовое. Вон у тебя галлюны уже пошли, — начала кричать Олеся.
— Это правда, Лесь. Я ухожу служить. Я не хочу этого. Но результаты русского и отец думают иначе.
— Да пофиг на русский! Ваня, ты сын депутата! В чём проблема дать на лапу ректору и поступить куда угодно? — Олеся взмахнула рукой в воздухе, показывая бескрайние возможности. — МГУ, МГИМО, РГГУ. Ты можешь учиться, где хочешь. Почему армия?
— Папа не хочет решать этот вопрос. Он убеждён, что я должен пройти службу, чтобы стать мужчиной. Я посрался с ним, конкретно. Я сказал ему, что таким, как он быть не хочу.
— В плане бандитом? — Уточнила Олеся, вытирая салфеткой глаза.
— Да. Этот аргумент не сработал. Ситуация вообще дерьмо, Лесь. Мама тоже за армию, хотя раньше была против. Папа ей сказал, что мы чуть не переспали, так она в ужасе. Она правильная очень у меня. Так что нам придётся разлучиться на год. Лесь, — Ваня подошёл к поверженной девушке близко. Они как будто попали в другой мир. Их одноклассники пьют в каюте, веселятся, а они стоят и тихо разговаривают. — Обещай, что дождешься. Один год, и я буду рядом. Мы поженимся.
Ваня гладил её по щекам, а Олеся плакала уже в открытую. Макияж, который делался несколько часов, испортился. На пальцах Вани осталась тушь и тональный крем. Вся старательно наведённая красота… Но почему-то без «мейка» девушка казалась ему красивее.
— Вань, я дождусь. Клянусь.
— Обещаешь? — Повторил Ваня. Есть же обычай, что нужно подтвердить клятву три раза. Леся закивала:
— Именно.
Поразительно. Внутри Олеси разбивалось что-то хрупкое на тысячи мелких осколков. Они долетят до самого сердца. Но даже сейчас Олеся оставалась статной, как статуя в Эрмитаже. Спина ровная, взгляд холодный.
— Давай проведём этот последний вечер вместе? — Попросила Леся. Она знала, что завтра понесётся с первой космической приёмная кампания. Надо будет документы подавать, вступительные сдавать. Больше она Ваню не увидит.
— Давай. Другого ничего не остаётся.
Олеся вложила в свою просьбу другое значение. Оно открылось позже.
Олеся положила голову ему на грудь. Чувствовала сквозь тонкую ткань рубашки, как бьётся влюблённое, дрожащее сердце. Стояли так в обнимку, несмотря на холодный северный ветер. Потом что-то перемкнуло. Олеся подняла взгляд на Ваню и поцеловала его жгуче, страстно. Как ещё никогда у них не было. Так по-взрослому эмоционально.
Пока весь мир вокруг них тонул в тяжести веселья, они целовались. Электрический разряд пробежал внутри них обоих. Без слов поняли — надо как-то закрепить этот вечер чем-то безбашенным. Сделать что-то запоминающееся. Стать на шаг ближе.
Они открыли дверь в пустую каюту и вошли, продолжая целоваться. Леся подставила для поцелуев тонкую шею, сжимая пальцами широкие плечи. Большие глаза затуманило желание. Смелость пришла ещё за счёт шампанского с вином.
Выпускное платье, не скрывавшее большую грудь, улетело куда-то на пол. За ним полетело кружевное бельё. Леся оглянулась в сторону двери, но без страха. Мысль о том, что их могут увидеть, поймать на столь рискованном действии, только возбуждала их обоих. Изящные, ловкие пальцы едва развязали галстук, расстегнули рубашку, за которой скрывался пресс. Не зря Ваня имел рекорд по подтягиванию на турнике. Олеся остановилась, очерчивая взглядом тело любимого. Провела ладонью по торсу, вызывая мурашки.
От того, что они впервые видели друг друга обнажёнными, появилась неловкость и смущение. Ещё оба не знали точно, что нужно делать, как правильно. Действовали интуитивно, отталкиваясь от своих желаний. Может, поэтому им было неловко смотреть друг другу в глаза?
— Готова?
Совершенно бестолковый вопрос. Леся сейчас думала и желала только одного — почувствовать внутри себя его. Об этом говорило всё её существо. Расширенные зрачки, учащённое сердцебиение, горячая кожа. Девушку хватило только на слабый кивок.
Первый резкий толчок. Олеся вскрикнула, кусая пальцы до синевы от болезненных ощущений. Белов смягчил темп и добавил поглаживания бедра, чтобы отвлечь. Вскоре удовольствие перекрыло всю боль, и Леся стонала уже не от неё. Ваня успокоился — значит, делает всё правильно. Теперь он сконцентрировался только на чувствах, которых было так много, что кружилась голова. Леся до крови царапала ноготками спину. Извивалась в ритме своего наслаждения, сминая под собой белоснежные простыни.
Как же им обоим повезло, что скрип матраса, громкие вздохи и стоны заглушает музыка и крики пьяных одноклассников…
Всё закончилось быстрее, чем хотелось бы, как бы они не оттягивали этот момент. Приятное ощущение наполненности обострилось до пика. В какой-то момент Олеся почувствовала, как тело начало дрожать. Последние рваные движения внутри Леси, и Ваня кончил.
И лишь в этот момент у него появилась очень даже разумная мысль. Контрацептивы…
«Твою ж мать!»
Но об этом Белов не стал париться — уже ничего не повернёшь назад. Если только Леся не побежит сейчас вплавь в аптеку за таблеткой. Пока можно было наслаждаться присутствием рядом Леси. Белов был горд за себя, что всё-таки потерял девственность. Улыбка появилась на измождённом лице.
— Мы как в Титанике, блять, — сказал Ваня и рассмеялся над своей параллелью.