Часть 10 (2/2)

С остервенением он вновь бьет — яростно, незамедлительно. Орудие проникает в плоть; искры страха и ненависти сталкиваются на миг — и затем, как поцелуй смерти в безмолвной ночи, они укрываются во мгле. Боль, хлынущая из раны, медленно растекается по всему телу Чон Бэ, унося с собой его последние крики, превращая их в эхо безмолвия.

Ин Хо вдыхает ударяя снова и снова...Он кричит, желая, чтобы 390-ый слышал. Понял, кто стал его концом...Но мгновение спустя, всё меняется. Неожиданно Ин Хо оказывается на спине, сброшенным на пол, где под его спиной вдруг затвердела поверхность земли, ощутив тяжесть его падения. Громадные руки Чон Бэ сжимаются вокруг его шеи словно кандалы.

— Я так и знал, что с тобой что-то не в порядке, — Кричит 390-ый...— Ты, ублюдок!

Ин Хо обхватывает тело Чон Бэ ногами, и рвется в сторону, желая перевернуться и поменять их местами...Но весовые категории слишком разняться...Остается только нащупать вилку, которую он выронил при падение...

— Ки Хун! — прорывается у него из груди, словно крик о помощи, полный отчаяния. Это имя — его единственная надежда.

— Заткнись, — Чон Бэ сильнее давит на шею Ин Хо.

Тем не менее, Ин Хо не отступает. Он отчаянно цепляется за запястья своего врага, чувствуя, как натянутые сухожилия становятся целевыми моментами его атаки. Его ногти, как острые лезвия, вонзаются в плоть Чон Бэ, принося адскую боль;

Он отчаянно царапает чужую плоть...пять ударов...а этот ублюдок еще жив...В какой-то степени, Ин Хо им даже впечатлен....Он хрипит, гонясь за каждом новым вздохом...Толчки и попытки выкрутиться не приносят результатов...Старый кабан! — думает про себя Ин Хо...

— К-кхи...

Он открывает рот в немом крике, но слова остаются внутри. Вместо них, из тела вырывается приглушенный хрип...а затем...все лицо покрывается теплыми пятнами...Они попадают ему на глаза, нос. Рот...Полные соли и металла. Ин Хо знает этот вкус — вкус крови. Он проглатывает капли, и вместе с тем делает первый, полноценный вдох. Тело над ним пропадает, и он позволяет себе перевернуть, чтобы откашляться.

Преданные собаки защищают своих хозяев даже ценой собственной жизни, и эта преданность приходит из глубины их наивного, но полного любви сердца. Если хозяин становится первым, кто дарует собаке тепло, ласку и понимание, то для неё мир сужается до единственного человека. Все остальные становятся лишь фоном в этой безграничной лояльности — затмением, которое не способно затмить свет той невидимой связи, что связывает их.

Ин Хо слышит Крик. Сердце замирает. Это не его собственный крик, а зов, полный отчаяния, с которым соединились его самые сокровенные чувства.

— Ки Хун, — Это точно кричит не Ин Хо.

У него хватает сил, чтобы повернуться к источнику звука. Он знает, что это момент, когда нужно действовать, но, когда он находит вилку — холодный металл, который кажется бездействующим орудием в руках, — необходимость в действиях вдруг исчезает. В этот миг включается свет. Яркий и ослепляющий, он наполняет помещение, как солнце, пробуждающее мир от ночного кошмара. На смену мраку приходят охранники, их ярко розовые силуэты вытесняют тени, и от случайного побоища остаются лишь смятение и растерянные вопли.

Ин Хо резко переворачивается на четвереньки, его легкие сжимаются от кашля, застигшего его врасплох. Он трясется, словно листья на ветру, и в тот момент, когда его страх достигает предела, перед ним возникают цифры — 4... 5... 6...

Поднимая глаза, он не может поверить тому, что видит. Лицо Ки Хуна залито кровью, она на ресницах, в темных волосах, заливает губы и пятнает его одежду. Руки Ки Хуна, как и его задумчивый взгляд, становятся красными — красными от крови. Ин Хо ощущает, как холодок страха пробегает по нему, пронизывая до костей.

— Ты не ранен? — вырывается у него.

По всем законам психологии, Ки Хун должен был впасть в панику, как в первый раз, когда наткнулся на подобную жестокость. Но сейчас он просто стоит, его выражение почти невозмутимо. Даже несмотря на то, что убитым оказался не просто игрок, а его близкий друг — мертвый, безэмоциональный игрок 390, лежащий на холодном бетонном полу, как марионетка, лишенная нитей.

Ин Хо поворачивается, чтобы запечатлеть этот момент в своей памяти, чтобы запомнить последнюю секунду, когда жизнь еще била в теле Чон Бэ.

— Ен Иль, — тихо зовет 456, поворачивая голову Ен Иля к себе, — Ты ранен? — вновь спрашивает он, но ответ в глазах Ин Хо — только тишина.

— ...нет.

Наученный горьким опытом игрока 067, Ки Хун не может поверить в простые слова 001-го. С тревогой в душе он медленно опускает руки вдоль тела Ен Иля, осматривая его на предмет возможных источников кровотечения. Когда же его пальцы касаются багрового пятна на майке внизу живота, он инстинктивно резко поднимает ткань, желая убедиться в правдивости слов друга.

— Тебя задели, — произносит он, и в его голосе слышится легкая паника.

— Я не почувствовал, — отвечает Ин Хо, его голос остается спокойным.

— Встать можешь? — спрашивает Ки Хун.

Но не дожидается ответа. Он уже просовывает руку под руки Ин Хо, поднимая его с земли. Рана неглубокая, едва заметная, скорее всего, следствие банального несчастного случая — столкновения с острым углом. Но кто он такой, чтобы мешать 456-ому заботиться о том, кому он небезразличен?

Они направляются к группе охранников, которые уже начинают собирать трупы.

— Простите, — начинает диалог Ки Хун, его голос звучит жалобно, но при этом с нотой уверенности. — Моего друга ранили. Окажите ему помощь.

Охранник, не обращая на него внимания, спокойно отвечает:

— Это не является возможным.

— Пожалуйста, он истекает кровью, — продолжает настаивать Ки Хун, в его голосе кроется настойчивость, подогреваемая страхом.

— Не положено, — безразлично произносит второй охранник, словно это его единственная задача — произносить запреты и следить за порядком.

Ин Хо сжимает плечо Ки Хуна, словно пытаясь крепко держаться за реальность... Делая вид, что ослаб.

Ощущая все это, Ки Хун кричит, привлекая к ним всеобщее внимание, как охранников, так и оставшихся игроков:

— ОН МОЖЕТ УМЕРЕТЬ...

Охранники, сперва ничем не выдавая себя, становятся чуть менее равнодушными. После пяти долгих минут, полных уговоров и настойчивых просьб, охрана наконец решается помочь. Четверо охранников обмениваются взглядами, затем направляют их за двери, давая возможность двигаться дальше. Остальные остаются собирать трупы, погруженные в свою рутинную работу, оставляя позади поле битвы, наполненное страхом и унижением.

— Обопрись о меня, — тихо командует Ки Хун.

Его рука крепко опускается на талию Ин Хо, заботливо поддерживая его в моменты, когда им приходится подниматься по ступенькам.

Вс. дорогу Ин Хо не сводит глаз с лица Ки Хуна, полностью поглощённый чертой его глаз, в которых переплетаются неоднозначные эмоции — решимость, страх, но также и безграничная преданность. Каждый миг, проведенный рядом, словно подчеркивает их связь, и в этот момент Ин Хо точно убеждается, что: пес окончательно выбрал своего хозяина.