Часть 6 (2/2)
— В следующей игре, возможно, нам придётся убить друг друга, — произнёс он с подавленным голосом, и в этих словах звучала не только его страх, но и глубокое чувство безысходности.
— Пожалуйста, не думайте о плохом сейчас, за сегодняшний день у вас было и так достаточно эмоциональных моментов.
Возможно, именно в этот момент Ин Хо решил, что настал идеальный момент для близости, деликатного прикосновения, которое один из них так долго искал. Без лишних колебаний он протягивает обе руки к лицу Ки Хуна, и осторожно кладет их на впавшие щеки 456-го. В прошлый раз, помня о жирной городской пище, его щеки были мягкими и наполненными. Теперь же острые скулы очевидно выделялись под холодной кожей, словно реальный свидетель утраты веса. Ин Хо слегка потёр большими пальцами складки нижнего века, аккуратно убирая капельки слёз.
— Что вы делаете, господин? — тихо произнёс 456-й, всматриваясь в Ин Хо с недоумением, но при этом в его голосе слышалась и доля уязвимости. Все их переживания в конце концов свелись к этому моменту — моменту человеческой связи, от которого оба, казалось, так сильно нуждались.
— Хочу помочь, — ответил Ин Хо, его голос звучал уверенно, но в то же время нежно, как будто он боялся спугнуть ту хрупкую надежду, что тлела в глазах Ки Хуна. — Я читал о такой методике. Мы с женой практиковали ее. Смотрите мне в глаза. Не отрываясь.
Черные, влажные, полные страха и горечи глаза Ки Хуна отражали бурю эмоций, бушующих внутри него. Они были огромными, бездонными, увлекая в пропасть, где единственным спутником оставалась бесконечная тоска. Однако в этом взгляде также пряталась искорка надежды — почти незаметная, но живая, которую Ин Хо мог бы разжечь своим волевым усилием. Эти глаза скрывали нечто большее, чем просто человеческую боль; в них заключалась глубокая бездна страданий и тревог, которые невозможно было игнорировать. Ин Хо не спешил отводить взгляд; он продолжал смотреть, погружая Ки Хуна в мгновение, которое могло стать ключевым — состоящее из общего ощущения, которое позволило бы им ощутить друг друга, прежде чем снова оказаться на краю бездны.
— Просто нужно смотреть, — продолжил Ин Хо, словно подтверждая серьёзность своего намерения.
Он заглядывает в это зеркало души, разбитое на множество осколков. Он может собрать их, восстановить целостность и сделать её крепче, чем когда-либо. Сон Ки Хун, его внутренний мир, сейчас отражал сомнения в правильности сделанных выборов — и это было прекрасно. Это означало, что он на пороге перемен. Он медленно, но верно становился взрослой собакой — злой, закалённой, и в то же время безмерно преданной. Преданность, лишённая иллюзий, одевающая на него черную маску.
Когда они вернулись обратно, голосование только подошло к концу. Стороны, как обычно, собачились друг с другом, активно выдвигая обвинения за все плохое, что происходило в последнее время.. В этом накале эмоций 001 и 456 удивительно быстро нашли свою группку, как будто стремясь укрыться от разразившегося шторма; они воссоединились с ними и, словно ничего не случилось, попытались вести себя как обычно.
Попытки Чон Бэ извиниться и объяснить свой поступок столкнулись с холодным плечом: слова улетали в никуда, не доходя до слуха стоящих рядом. Он изо всех сил старался оправдать свой выбор, надеясь на понимание, но в ответ ему встретились лишь мнимые кивки, полные формальностей, которые ни капли не облегчали его вину. Взгляды других участников были полны недоверием и сомнением.
Тогда 001, всегда отличавшийся своей серьезностью и твердостью, предложил решение, которое должно было, как он думал, восстановить справедливость. Он предложил, чтобы 390 провел всю ночь в дозоре — наказание, означавшее не только физическую усталость, но и эмоциональное бремя. Обсуждение идеи быстро охватило группу, и, как это часто бывает в таких ситуациях, единодушный настрой вызвал согласие всех участников. Да и сам 390 не был против данного решение, хотя и с неохотой — в глубине души он понимал, что такая участь была неизбежна.
После того как все отправились в мир сновидений и наступил долгожданный отбой, Ин Хо, будучи уверенным, что никто не следит за ним, осторожно приподнялся со своей койки. Тщательно, чтобы не разбудить спящих, он переполз на лестницу и спустился вниз, где в тени лежала койка 456-го. С легким волнением в груди он заметил, что Ки Хун тоже не спит.
Заметив фигуру друга, Ки Хун не смог сдержать легкую улыбку. С Ин Хо он чувствовал себя в опасности...Ин Хо подошел ближе и, слегка наклонившись к нему, тихо произнес: «Эй, Ки Хун, Вы не спите?» Его голос, тихий, как шепот ветра, рассеял тишину и привлек внимание 456-го.
— Нет. Не получается, — произнес 456-ой, глядя на потолок.
— У меня тоже
— Тогда, может, не будем спать? — предложил Ки Хун, в его голосе звучала озорная детская нотка, как будто они снова вернулись в юность. Его глаза блестели от игривого настроения.
Он слегка отполз в сторону, освобождая пространство на матрасе, и похлопал по нему, приглашая друга.
— Приглашаю в свою обитель, господин 001.
Ин Хо не мог сдержать улыбку, его губы дернулись, когда он вспомнил, как в детстве друзья его брата часто оставались у них на ночёвку. Спустя долгие сорок лет, он наконец-то может устроить себе такую же ночь. Он наклонился и сел на колени на матрас.
— И что мы будем делать? Признаться, я никогда не был на ночевке.
— Можем поговорить, — продолжил Ки Хун, уставившись в темноту и словно не замечая Ин Хо. — Знаете, мне хочется говорить, но не со всеми. Все обсуждают игру, а я хочу...хотя бы о чем-то другом. Например, о скачках. Вы знали, что я попал в первую игру из-за них?
— нет, — спокойно врет Ин Хо. Он лег рядом, окинув друга внимательным взглядом. — Расскажите.
Ки Хун зашевелился, словно собираясь вспомнить далёкие события.
— Я тогда сильно задолжал, и думал, что если поставлю последние деньги на выигрышный номер, то окуплюсь, — его голос стал более тихим, и в нем чувствовалась тень горечи. — Но не получилось... Из-за этого я стал должен еще больше. Каким идиотом я был! Я мог пойти учиться, найти работу, а вместо этого стал...посмешищем. Я ведь, вернулся в тот раз...Хотя знал, что игра направлена на истребление. Получается, я настолько отчаился после смерти матери, что перестал ценить свою собственную жизнь. понимаете, — он повернулся к Ен Илю, и в его глазах читалась растерянность, — я перестал верить в значимость жизни. Видимо, в какой-то момент, я даже хотел этого, смерти. Но сейчас, — он поджал губы, чательно подбирая слова, — я понимаю, что жизнь, это лучшее что может быть. Ведь...Жизнь, это самое настоящее чудо. Я выиграл, у меня есть деньги, но счастливым я себя не ощущал...потому что понимал...это деньги, на которых кровь других людей...Я понимаю тех, кто пришел сюда ради благой цели, таких как вы, господин Ен Иль, ваша цель благородна...Чжун Хи пришла ради своего ребенка...Я сделаю все, чтобы сохранить ее жизнь. И вашу, господин.
— Вы настоящий герой, Сон Ки Хун. Мой крестик на веки ваш.